Вызывной канал
Шрифт:
Всё думаю. Восемь лет крабов.
Нет, заседание откладывается на два дня по просьбе защиты.
Привезли нас на причал: ничего не понимаем. Суета на палубе, шкрябают все, суричат, марафет наводят. Главный, слышим, только что, с третьего "чых-пых", но запустил второй механик.
— Снимаемся, Валёк! Ведь точно снимаемся!
А оно что получилось. Джон всё ждал, что мы пароход наконец-то бросим, чтоб прибрать его к рукам окончательно, как бесхозный. Был у него вариант нашего использования: буровые платформы, не здесь — в соседней молодой государственности снабжать. Но то ли толстокожесть управы нашей, то ли терпелку нашу рыбацкую не рассчитал. Только когда тралмастер с боцманюрой огородничать принялись, запереживал, но поздно уже: мэнэджер нефтяной уже смотреть судно приехал.
Он нами с Вальком, как заложниками, кэпа стал шантажировать. И сразу из участка поэтому, видимо, выкупить нас не удалось.
А кэп возьми и пойди ва-банк: встретился с покупателем сам, он америкосом оказался, объяснил что к чему. Тот смотрит: действительно, а кто есть в этой сделке Джон? Это они с молоком матери впитывают.
— Юридические свои проблемы, кэптэн, сами решайте, — а на текущий ремонт, да за портовые сборы денег выделил. И число, когда пароход в порту нужном быть должен назначил: у него проблемы какие-то, сгорел снабженец один, что-ли? И через океан подмену гнать… А у нас — холодилка, тяговое усилие на винт и моща — подходящие. Да и стоили мы, пожалуй, подешевле любых америкосов да норвегов, всё ж.
— А не боитесь, что зря деньги в меня вкладываете? — кэп даже опешил от такого блицкрига.
— Нет, — говорит. — Информация в бизнесе — первое дело. В данном случае банковские гарантии мне не нужны. Пароход должен быть в работе к указанной в контракте дате.
Такие дела.
Через полгода, когда мы все рекорды по потреблению Океана большими дозами уже настолько перевыполнили, что даже проверенный моряк Никитич стал в дверь собственной каюты стучаться, и запросились мы домой, америкос даже предлагал ещё оставаться. Но на нет и каверз никаких выдумывать не стал, забункеровал, как по контракту договорено было (контракт уже не молодёжный турист и не кабинетный адмирал, а кэп с Никитичем к тому ж — только что после курсов дяди Джо, составляли, предусмотрено было всё), рассчитался до цента, только что платочком с буровой своей не махал вслед. Некогда было ему махать. Время — деньги.
Вернулись мы к родным берегам, значит.
Работаем теперь на Грузии-Турции потихоньку. То мандаринами загрузимся, то шоколадками какими-нибудь. Фирмач, хозяин наш по всем документам, так ни разу собственностью своей и не поинтересовался. А мы напоминать о себе не спешим.
Хватает и на Чёрном море заморочек всяких. Когда и прогорим, бывает.
Дочка Никитича, пока папаша домой добрался, и развестись успела.
Боцманюру из дому выгнали. Гоголь, молчун, не сообразил, разболтал на весь эфир, что боцман и на новом месте лучше всех устроился: и не видим его на пароходе. Немка какая-то по приходу на машине забирает и к отходу привозит. Как это до боцмановой жены дошло — неясно, но без справочно-очковой кобры, явно, не обошлось.
Да, у Валька недавно дочка родилась. Назвал…
Да нет, "Ленкой", "Еленой", то-есть, мы пароход назвали, когда регистрировать под панамой пришлось. Когда кто спрашивает, честно сообщаем:
— В честь одной падшей женщины.
Не верит никто. И — правильно.
А дочку Валёк Мариной назвал. Что ему, путаться в Ленках своих, что-ли?
Дело в том, что в тот же вечер, как отсрочку мы с ним получили, выкрал Валек её из той богадельни прямо со сцены. И мотороллер рефиков пригодился.
Да, про Никитича и его солидарность с джонами волкерами чуть не забыл. Последней бутылкой того забулдыги-Джона он нормально споил вдрабадан обоих охранников, которых к нашему борту выставили, чтобы мы, не дождавшись решения суда, концы отдавать не вздумали. Вот ведь, запасливость какая! Будто чувствовал, что пригодится ещё! А пил, между прочим, наравне с арапчатами. Да куда им против нас: кишка тонка. Пусть спасибо скажут, что тралмастер вспомнил и автоматы казённые им под голову положил в последний момент. Может, обойдётся без крабов?
M/V SURSK/3FZW5
Сентябрь, 1996.
30 ГРАДУСОВ ПО МЕРКАТОРУ,
или
ДЕСЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КОНЦА СВЕТА
Когда я с тобой, мне не нужен бог.
Homo homini Deus est.
Paul: Did I ever open off my heart. Let You look inside?
Linda: You never did it. I'm only waiting.
Знаю, радость моя, всё пройдёт.
Если верить надписи на перстне царя Соломона, пройдёт и это.
Но всё так же всходит на небеса Луна. И, значит, за отливом неумолимо последует прилив. И это так же верно, как то, что обещанный Белым Братством конец света пока откладывается.
Впрочем, даже настоящий Апокалипсис уже был на нашей с тобой памяти. Так уж нам повезло: наш мир начался, когда кончился свет.
Помнится, ты приехала из Киева на все праздники и в первый день откармливала колбасой четверых вечно голодных курсантов в скверике напротив училищного КПП.
Потом были солнце, Река и срывающиеся с лопастей вёсел осколки радуги. Тогда я ещё знал протоки, рукава и ерики Реки лучше, чем египетские лоцмана знают Суэцкий канал, и найти необитаемый остров для двоих было не особенно сложной задачей.
Я грёб против течения Реки, вспять, с каждым гребком всё больше отдаляясь от шумного города, толп гуляющих сограждан, автомобильных выхлопов, дымков заводских труб и прочих прелестей двадцатого века.
Так же, с каждым километром вспять, спадали с нас покровы цивилизованности.
Вот я снял через голову свой курсантский фрак с выгоревшим до голубого воротником заместо бабочки и комсомольским значком вместо ордена Почётного Легиона. Ты избавилась от туфель-лодочек и свесила ноги за борт. Платье на тебе было белое, воздушное, с сильно открытыми плечами, заставляющее вспомнить моды салонов века девятнадцатого. Мне ещё хотелось поправить его на твоих плечах, хоть немного прикрыв их от подвыпивших работяг, когда мы ехали в битком набитом троллейбусе: денег на пароконный экипаж у кадетов обычно не водится.