Взаперти
Шрифт:
– Проходит что? – спросил он.
– Заметание следов, что же ещё, – буркнул тот, – ты сегодня сам не свой, чёрт возьми.
Полянский посмотрел на пассажиров.
Все они лежали в центре длинного помещения, каждый на операционном столе, над ними светили огромные лампы, возле каждого – стол с инструментами и каким-то раствором.
– Мужику зуб вставил уже? – спросил Рикардо.
– Нет ещё, – ответил Полянский.
– Давай быстрей. Через пару часов нужно отвезти тела на условленное место.
– А с этими что делать? – смотрел он на женские трупы.
– Убрать отпечатки пальцев,
– Знаю…
Полянский открыл глаза.
Девушка уже не кричала, а просто смотрела в стену, как и вторая. Михаэль припал лбом к холодной двери купе. Замок щёлкнул, дверь отворилась. Полянский вышел наружу, шатаясь, не оборачиваясь и не смотря на этих троих.
Их там нет, повторял он себе, там никого быть не может. Пройдя весь коридор и выйдя в тамбур, Полянский увидел лишь вопросительный взгляд Эда Берроу, но не успел ничего сказать.
Кошмар, ставший явью, довёл его до тошноты.
– Нужно выбираться отсюда, – сказал он наконец, вытирая рот. Его тошнило несколько раз, ему казалось, его сейчас вывернет наизнанку, и он так и умрёт в этом тамбуре, скрюченный пополам.
Он знал этих троих. Нет, не лично, он знал, что это совершенно случайные люди, их убили специально, им просто нужны были тела, подходящие по комплекции и внешнему виду. Один из богачей спасал себя и двоих своих дочерей, им было от шестнадцати до двадцати, их угрожали убить, и тогда он убил других, очень похожих, а после сжёг их в машине. Его труп опознали по зубу, а девушек по серьгам и документам, что так удачно выпали из горящей машины, когда та катилась в обрыв.
Дверь тамбура хлопнула о стену, Полянский пришёл в себя. Мимо него пронёсся Хорхе, не сказав никому ни слова.
– Никого нет, – следом в тамбур вернулись Нил Эмберг и Трэвис, – абсолютно пустой вагон.
– Абсолютно пустой, – повторил Полянский и выдохнул, тяжело и протяжно.
– Только вещи и чемоданы, может, кто-то уже прикончил и выбросил бедолаг?
– А где все остальные? – спросил Берроу.
– Пошли в другой вагон, а мы побежали за этим… Вы чего так ломанулись-то, доктор?
– Живот скрутило, – сказал Михаэль.
Как же тяжело ему дышалось теперь, он будто ждал расплаты за то, за что когда-то платили ему.
– А старик куда побежал? – спросил Трэвис.
Остальные только пожали плечами.
19
Дебора
– Ребёнок четырёх лет был похищен из интерната для особенных детей…
Хорхе сделал радио тише.
– Скажите, как так получилось, что ребёнка украли посреди дня из детского учреждения закрытого типа?
– Это не что иное, как безалаберное отношение персонала к своим обязанностям. Сотрудница, отдавшая девочку, работала в учреждении только неделю.
– Не была ли она в сговоре с похитителем?
Хорхе обернулся на ребёнка.
Дебора играла с купленным на заправке кубиком, крутя его, меняя цвета.
– Все возможные версии сейчас отрабатываются, – продолжало шипеть из приёмника. – С женщиной работают наши сотрудники.
– Но кто мог похитить ребёнка? Это так бесчеловечно.
– Мы лишь надеемся, что похититель не причинит ей вреда.
– У вас есть какие-нибудь ориентировки?
– Да, фоторобот похитителя будет разослан по всем блокпостам.
Фоторобот, подумал Хорхе, сколько раз за всю его жизнь на него было составлено этих картинок, и ни одна не походила на него. Напротив одного из таких объявлений с его же собственной рожей он как-то простоял минут десять на остановке и так и сел в свой автобус. На стене возле водителя тоже висел его портрет с красными крупными буквами «Внимание, розыск!», но внимания он так и не привлёк, выйдя на нужной ему остановке, не прячась под кепкой, не прикрывая лица. От кого ему было прятаться? От тех, кто и не смотрит никогда на подобные объявления? Бессмысленная трата бумаги, думал он, лучше бы её пустили на нужное дело.
Хорхе ещё раньше заметил, по молодости, когда размышления разного рода доставляли ему удовольствие, а не головную боль, так вот, он пришёл тогда к мысли, что мало кто смотрит на эти листовки с рожами отморозков и убийц. Почему? Может, потому что боятся узнать в них соседа или знакомого по работе, а может быть, мужа? Всем хочется быть в безопасности, всем хочется жить в городе без объявлений «разыскивается» на столбах. Они боятся признаться себе, что живут в одном мире с убийцами и извращенцами. Ни тем, ни другим Хорхе, конечно же, не был, но на фотографиях всё же висел вместе с ними со всеми. Жуткая несправедливость, вздохнул он и ещё раз взглянул на малышку. Она всё так же играла в разноцветный куб.
Но вот полицейских ему всё же стоило опасаться, по крайней мере, не попадаться им лишний раз на глаза. За свою ничтожную премию они могут и пристрелить, и пойдут с тобой как с добычей к своему начальству. Капитан, скажут они, это большая честь служить нашей стране, бла-бла-бла… Ещё и повышение по должности получат. Эх, поморщился Хорхе, как же он их не любил.
Больше, конечно, пугала ориентировка на «старика с ребёнком», хотя он, наверное, был не единственным дедом с внучкой. Когда он заправился на последней заправке, кассирша улыбнулась ему. Он и не знал тогда, что был уже во всех новостях.
Если к поискам подключились родные, люди Мёрфи должны отстать.
Хорхе прокрутил ручку приёмника и, найдя детское радио, сделал его погромче. Скоро всё это закончится, думал он, нужно только доехать до парома, выбраться на другой берег, а там и Отаго. Езжай они по центральной трассе, всё было бы гораздо быстрей, но они свернули тогда на кольце, когда Карл с коротышкой поехали прямо. Теперь им было ехать чуть дольше и совсем другими путями, но это нестрашно, главное – всё прошло хорошо. Хорхе надеялся, что Карла всё же не пристрелили, не хотелось бы возвращаться ради его похорон.