Взаперти
Шрифт:
– Я так и думал, – улыбнулся Амаро. – Давай ближе к делу. Нужно стащить часы.
– Из сейфа?
– Если бы из сейфа, мой мальчик, я бы нанял вора, а не фокусника. Часы нужно украсть с руки.
– Живого человека?
– Решил пошутить?
– Нет, сэр…
– Так-то лучше.
Мне дали фотографию объекта, некоего мистера Майлза, и копию точно таких же часов, которыми предстояло подменить оригинал.
– Вы же знаете, что вещи на самом деле не исчезают? – крутил я в руках часы из настоящего золота,
– Я знаю лишь, что ловкость твоих рук не заметна глазу, – сказал, улыбаясь, старик.
И это мне даже польстило.
– Так что от меня нужно? Просто подменить часы, и всё?
– Да, – кивнул мне Амаро, – проще простого для такого, как ты. Эти часы почти не отличны от тех.
– И что, бриллианты под стеклом тоже настоящие? – вглядывался я в циферблат.
– Всё настоящее, – сказал Амаро, – но не вздумай их сдать в ломбард, Эд, не вздумай, – пригрозил он мне перстнем на пальце.
– Я фокусник, а не кретин.
– Надеюсь, – ухмыльнулся он. – Ах да, и ещё кое-что. – Амаро достал какие-то распечатки. – Если что-то пойдёт не так, ты прославишься на весь город.
На распечатках был я, с пометкой «Разыскивается вор-карманник».
– Хотя это больше для антуража. Мы-то скорее тебя найдём.
А Лиан как в воду глядела, подумал я.
– Ну что? – не сводил он с меня глаз. – Ты всё понял? Подменишь часы – получишь деньги. Решишь с ними сбежать – схватишь пулю.
– Я так понимаю, вы можете мне и не заплатить, – смотрел я на пистолет.
– Эээ, нет, парень, – взял он шестизарядный кольт и прокрутил барабан, – я, может, и вор, но я знаю о правилах чести. Договор есть договор!
Он закрыл барабан и нацелился прямо в меня. Пуля пролетела над моим ухом, застряв в обстрелянной мишени на стене.
Итак, что у меня было…
Фотографии мистера Майлза, план его дома, план его офиса, план распорядка его рабочего и выходного дня и поддельные часы, точно такие же, что и носил сам Майлз, не снимая их ни на минуту. Я навёл справки об этих часах – они относились к какой-то эксклюзивной коллекции, и, скорее всего, те, что были у меня, были из той же серии. Вот только часы Майлза показывали больше, чем время – они передавали секретный код, который менялся каждые несколько часов путём замирания стрелок на определённой секунде. Интервал и алгоритм их остановки никому не были известны.
От меня требовалось не только найти объект, но и подойти к нему так близко, чтобы подменить часы. Я проверил замок на браслете – вполне стандартный, как у всех швейцарских часов, просмотрел все фотографии Майлза – люди Амаро работали без выходных, фотографируя его то на балконе особняка, то во время гольфа, то в одном из казино города, за столом с крутящейся рулеткой. И на каждой его фотографии были они – часы фирмы Лоренсо – золотые, с бриллиантами под сапфировым стеклом.
Что им ещё удалось узнать? Что он ходил в один и тот же ресторан по вторникам и четвергам. Самый дорогой ресторан города. Не так-то просто было туда попасть. Но этот вариант был для меня самый подходящий, о чём я и сообщил старику.
«Всё готово, – читал я записку, переданную мне вместе с костюмом. – Тебя ждёт пятый столик на имя Нила Флеминга, будешь там в девять. Надеюсь, у тебя есть хороший план, мой мальчик.
P.S. И вот ещё что. Переоденься».
Я знал этот тон. Человек с таким тоном мог убить тебя не моргнув. Передо мной так и стояла картина: я посреди океана, на яхте Виктора Амаро, и он с сочувственным взглядом говорит мне так же, почти по-отечески: «Ты всё провалил, мой мальчик». Один из его людей пускает мне пулю в лоб, другой – выбрасывает за борт.
Я надел костюм и вышел из дома. Возле подъезда – автомобиль класса люкс. Конечно, приехать на моём «Фиате» было бы идиотской затеей.
Дверь машины была открыта, ключи – в замке зажигания. Я сел в неё и онемел. Воздух, пропитанный роскошью, добрался до самых лёгких, а после пошёл по крови, будоража и возбуждая. Сейчас бы уехать на этой красотке и больше не возвращаться сюда.
Боже, как она завелась!
Мимо меня проносились старые улочки и накренившиеся дома с маленькими балкончиками, на которые нельзя было выйти. Я ненавидел этот район. Для туристов здесь пахло историей, для меня – нищетой. Выехав на Восточную улицу, я свернул на дорогу, ведущую в центр. Туда, где царила совсем другая, недоступная многим, жизнь.
– Столик на имя Нила Флеминга, – зашёл я в назначенный ресторан.
– Пятый столик, сэр, – улыбнулся мне метрдотель своей стандартной улыбкой.
– Спасибо, – сказал я ему и уже прошёл было мимо, но вернулся опять. – Простите, – подошёл я поближе.
– Да-да, – наклонился он ко мне, как к какой-то важной персоне.
– А кто здесь шеф-повар?
– Аугусто Сантини, сэр, самый известный повар в городе. Входит в десятку лучших в Европе.
– Хороший, говорите?
– Два года назад он победил в конкурсе шефов во Франции.
– Отлично! Люблю итальянцев.
– Они лучшие повара, сэр.
Стены ресторана в лепнине, роспись на потолках, что-то винтажно-античное, с широкими арками вдоль и колоннами по углам, со статуями полуголых богов, подпирающими потолки.
Я сидел через столик от Майлза, придя чуть раньше его, и уже дожёвывал свой недожаренный стейк.
Майлз пришёл с охраной и заказал спагетти под грибным соусом и греческий салат.
– Пусть приготовит шеф! – сказал он официанту.
Часы выглядывали из-под его манжет, заколки на них слепили бриллиантами, я начинал потеть.
– Простите, – подозвал я своего официанта.
– Слушаю, сэр.
– Я бы хотел поблагодарить шефа.
– Поблагодарить шеф-повара, сэр? – недоумённо смотрел на меня официант.
– Да.
Все клиенты таких заведений были те ещё снобы. Нечасто здесь кто-то кого-то благодарил.
– У нас есть книга благодарностей и пожеланий, я сейчас вам её принесу, – сказал официант и уже собрался за ней.