Взаправду верность – кладезь чести

Серебрякова Елена

Похоже опыт приготовления похлебки у Костяна был. Закупать продукты научился за два раза. С устройством быта к нему вернулась привычка задавать вопросы. Дальнев возвращался домой с явным ощущением предстоящих терзаний. В конце концов, определив примерный круг интересов, Василий подобрал Костяну брошюры и книги. Раз в неделю принимал зачет по прочитанному материалу. Вопросов меньше не стало, но теперь их задавали один раз в неделю.

К весне восьмидесятого Костян втянулся в свою новую жизнь, с удовольствием бегал по торговым точкам и стоял у печи за готовкой еды. Парень отличался любовью к чистоте, не терпел грязной посуды, немытых полов и вопросов по меню. Особое удовольствие ему доставляло удивить Василия новым блюдом.

Дальнев получил предложение от Исторического общества осуществить поездку по глухим селам и деревням Новгородской

глубинки для сбора и записи народного фольклора: сказаний, легенд, песен. В помощь Василию определили двух молодых филологов студентов университета. Занимаясь серьезно подготовкой к путешествию, он не заметил, что Костян изменился. Теперь парень пытался поведать о стране будущего, равноправии, справедливости и братстве. Речи показались Дальневу весьма знакомыми. Он знал о моде рассуждать подобным образом в молодежной среде. Потому и спросил Костяна о новых знакомствах. Тот с упоением поведал, что его учителя – люди разные: господа, студенты, рабочие, даже крестьяне. Но всех их объединяют мечты об обществе справедливости.

– Всяко лучше, чем болтаться без дела, пока я буду в отъезде, – подумал Дальнев и спокойно отбыл в Новгородскую глушь.

Время летит быстро. Когда много забот. Два месяца пробежали будто и не было. По возвращении Дальнев обнаружил в поведении Костяна разительные изменения. Взгляд исподлобья, дерзкие ответы, нежелание к общению. Заглянув в комнату своего подопечного, Василий увидел брошюру «Террор, как средство борьбы».

– Твоя? – спросил он грубо.

– Не трогай, не тобой положено, не тобой возьмется, – был ответ.

– Много насобирал такого дерьма?

– Не сметь, это моя жизнь!

– Сколько я тебе должен за работу пока отсутствовал?

– Пять рублёв.

– На тебе деньги, и чтобы духу твоего рядом не было!

Возможно, Дальнев и поспорил бы со своим приятелем на тему будущей жизни, но вокруг Костяна уже выросла крепостная стена, вход за которую человеку других взглядов был закрыт. Видимо приятель и без того уже принял решение уйти от Дальнева. Конечно, Василию было жаль такого несуразного, добродушного парня с явным расположением к познанию. Но в его возрасте каждый выбирает себе дорогу сам. Впереди его ждала работа по разбору, обработке и систематизации накопленных записей. В общей сложности они проехали и прошли более тридцати сел и деревень. Попадали в такую глушь, где еще пользовались лучиной и жили натуральным хозяйством. Самое интересное, что про крепостное право и его отмену слыхом не слыхивали. Общаясь с деревенскими, Дальнев вспомнил свою станичную юность, быстро подстроился под местные устои и скопировал особенности речи. В деревне Мокша две совсем древних беззубых старухи расстарались так, что повествовывали и пели целых три часа. В конце бабка Степанида зазвала Василия в свою горницу и показала ему деревянную шкатулку, сделанную в виде долбленки из цельного куска дерева. Крышка была подогнана так плотно, что одних старушечьих усилий оказалось мало. Когда он заглянул во внутрь, то обомлел. Там находились женские украшения древней домонгольской Руси: каменные бусы, серебряные наручи, накладки на кокошники. Металл от времени потемнел, но Дальнев умел различать серебро от прочего. Внимание привлекли три трубочки. При внимательном рассмотрении понял, что это береста. Развернуть он их не смог, береста ломалась, но то, что на ней имелся текст, он увидел. Украшение зарисовал в своем блокноте, дал размеры и описание. Попросил бабку Степаниду продать бересту, но та наотрез отказалась. Потом, увидя разочарованность на лице своего гостя, все-таки подарила одну трубочку.

Теперь предстояло в лабораторных условиях бересту развернуть и прочитать имевшийся текст. Химики аккуратно увлажнили свиток, и береста открыла свою многовековую тайну. То, что служило чернилами, давно потеряло свой цвет, но с помощью увеличительного стекла Дальнев буква за буквой перенес весь текст на лист бумаги и потом перевел. Получился неожиданный результат – письмо глубоко бытового содержания.

«Я посылала к тебе трижды – что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась, как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался. Если я тебе по-своему неразумно задела, если ты начнешь надо мной насмехаться, то суди тебя Бог. 16 трусень 6631р».

Дальнев понял, что 16 – это число, перевод названия месяца он не нашел нигде. Год указан от сотворения мира, по-современному – 1123 год.

Глава пятая

Первого марта 1881 года размеренную жизнь столицы империи, а потом и всей России разорвала весть о покушении на жизнь Императора Александра II. Террористы дважды взрывали царскую карету и второй взрыв оказался для Государя смертельным. Все организаторы и исполнители теракта были установлены и задержаны. Сколько именно, нигде не сообщалось, но об основных фигурантах написали газеты. Дворянка Софья Перовская, сын священника Николай Кибальчич, мещанка Геся Гольфман, мещанин Николай Рысаков, крестьяне Андрей Жерябов и Тимофей Михайлов. Всех их ждала смертная казнь и в этом никто не мог усомниться. Но в стане либералов поднялся целый бой. Письма и телеграммы в монарший дом шли нескончаемым потоком. Написал свое обращение о помиловании писатель Л. Н. Толстой. Дальнев был убежден, что где-то в списках террористов, выявленных жандармским управлением, нашел свою строчку бедолага Костян. Чуть позже Дальнев серьезно задумался о личности своего приятеля. Не ошибался ли он в прежней оценке, принимая его эгоизм за любознательность, за пытливость натуры. Скорее всего мотивацией такого стремления было его желание возвыситься над остальными, продемонстрировать свое превосходство. Именно среди террористов он удовлетворил самолюбие, да еще оказавшись посвященным в великую тайну.

На престол вступил сын убитого Государя Александр Александрович. Мир замер в ожидании первых шагов нового Императора Александра III. Под верховенством его отца Россия преодолела последствия поражения в Крымской войне и многое было сделано для возвращения Российской империи статуса великой Европейской державы. Ко второй половине XIX века страна демонстрировала невиданные темпы экономического развития. Крестьянская реформа 1861 года привела в движение три четверти всего населения России. Сельское хозяйство приобретало все более товарный характер и товаром становились не только продукты земледелия, но и сама земля, и, главное, рабочая сила. Появились районы, в которых основным становилась производство какого-либо одного вида продукта: хлеба, мяса, молока, технических культур. Образовались новые отрасли промышленности: угольная, нефтеперерабатывающая, машиностроительная. Пароходы делали под Нижним Новгородом, паровозы и вагоны в Коломне и Луганске. Сельскохозяйственную технику производили в Харькове, Одессе. За десять лет с 1865 года протяженность железных дорого увеличилась с четырех тысяч верст до девятнадцати. Таков общий итог царствования Александра II.

29 апреля 1881 года Александр III вместе с императрицей прибыли в Санкт-Петербург для участия в военном параде на Марсовом поле. Перед началом парада был обнародован Манифест «О призыве всех верных подданных к служению верою и правдою Его Императорскому величеству и Государству, к искоренению крамолы, позорящую русскую землю, к утверждению веры и нравственности, доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действиях учреждений России».

Высочайший Манифест от 29 апреля стал основным документом о незыблемости самодержавия.

Дальнев одобрительно отнесся к продекларированному политическому курсу и полностью поддержал его. С момента убийства государя Императора Василий несколько раз собирался посетить своего отца, но тот отказывал в аудиенции. Настало время их долгожданной встречи. Георгий Кириллович подтвердил то, что и без него догадывался или знал Дальнев. Но он сделал одно очень важное примечание:

– Имеется немало свидетельств, что государь Александр III занятиями по истории Отечества превзошел других царствующих предшественников, даже Петра I и Екатерины II.

В конце июля того же года специальный курьер уведомил научного сотрудника Императорской Публичной библиотеки господина Дальнева Василия Георгиевича о необходимости прибыть в библиотеку Аничкова дворца. Ожидался его доклад о результатах исследования берестяной грамоты, найденной в Новгородской глубинке. В уведомлении на бланке Императорского Русского исторического общества указывалось число и время прибытия.

Ничего особенного в приглашении Дальнев не усмотрел. Уже трижды он выступал со своими докладами в библиотеке Аничкова дворца, и его выступления производили хорошее впечатления.