Взбалмошная герцогиня
Шрифт:
В этот момент на резком повороте карета на мгновение замедлила ход, а потом так сильно накренилась, что сидевшая напротив женщина буквально упала в объятия герцога. Инстинктивно герцог подхватил ее, и в этот момент капюшон ее дорожного плаща съехал в сторону, и герцог увидел огромные сверкающие глаза и нежный овал лица.
Герцог в изумлении уставился на нее. Это была вовсе не пожилая дама, а молодая девушка, почти ребенок! Она поспешно поправила капюшон и снова забилась в самый дальний угол кареты, но герцог уже успел рассмотреть ее.
— Мне сказали, что в моей помощи нуждается престарелая дама, — медленно произнес он.
Последовала короткая пауза, потом девушка почти с вызовом ответила:
— У меня было такое предчувствие, что вы… согласитесь подвезти незнакомую женщину лишь в том случае… если будете считать ее очень старой и беспомощной.
— Ваше предчувствие было совершенно правильным, — сказал герцог. — Но теперь, когда обман раскрыт, может быть, вы расскажете мне, почему путешествуете совсем одна?
Вместо ответа девушка откинула с головы капюшон, открыв взору герцога копну ярко-рыжих вьющихся волос, небрежно уложенных на несколько старомодный манер. Глаза незнакомки были очень темного серо-зеленого цвета, похожего на цвет морской воды, и даже в полумраке кареты герцог заметил, что ее кожа отличалась необычайной белизной.
Она улыбнулась ему и весело сказала:
— Я рада, что мне больше не нужно стараться говорить дрожащим голосом. Признайтесь, ведь он обманул вас, не так ли?
— Безусловно, — ответил герцог. — Но, с другой стороны, с какой стати я должен был не доверять вам?
— Я так боялась, что вы откажетесь помочь мне, — сказала его попутчица. — Но теперь, когда мы отъехали от постоялого двора по меньшей мере на три мили, вы уже ничего не сможете поделать.
Она произнесла эти слова с таким удовлетворением, что герцог не удержался и заметил:
— Если не принимать во внимание, что я могу высадить вас прямо на дороге!
— В такую погоду, предоставив мне замерзать на обочине? — спросила девушка. — Это было бы совсем не по-джентльменски!
Герцог пристально посмотрел на нее, обратив внимание на нежные, тонкие черты ее лица. Он решил, что ее нельзя назвать красивой, скорее очень хорошенькой, но в том, как она улыбалась и как сверкали ее глаза, было какое-то своеобразное очарование, которого он не встречал в других женщинах. Более того, было совершенно очевидно, что она хорошего происхождения, поэтому он обратился к ней с некоторым замешательством:
— Мне кажется, вам лучше быть со мной откровенной. Я спросил, почему вы путешествуете одна, и вынужден повторить свой вопрос.
Она бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц и ответила:
— Я везу спешное и очень важное донесение в Лондон, но это страшная тайна. Обычного гонца легко перехватили бы по дороге, а меня вряд ли кто-нибудь заподозрит!
— Очень романтично! — сухо заметил герцог. — А теперь, может быть, вы скажете мне правду?
— Вы не верите мне?
— Нет!
— Поскольку это дело совершенно вас не касается, я не собираюсь говорить вам правду, — помолчав немного, сказала девушка. — И у вас нет никакого права требовать от меня откровенности!
— А я считаю, что у меня есть такое право, — возразил герцог. — В конце концов, вы находитесь в моей карете, а я, честно признаться, вовсе не горю желанием оказаться вовлеченным в какой-нибудь скандал!
— Это вам совершенно не грозит! — поспешно заверила его девушка, пожалуй слишком поспешно.
— Вы уверены? — спросил герцог. — Пожалуй, в таком случае нам лучше повернуть назад. Вы сможете спокойно подождать в гостинице, пока починят вашу карету.
После некоторого раздумья девушка произнесла совершенно другим тоном:
— Если я скажу вам правду, вы обещаете помочь мне?
— Я не собираюсь давать вам никаких обещаний, — ответил герцог, — но, по крайней мере, постараюсь отнестись сочувственно к вашему рассказу.
— Этого недостаточно!
— На большее можете не рассчитывать!
Снова последовало молчание, потом девушка очень тихо проговорила:
— Я… убежала!
— Об этом я уже догадался! — заметил герцог.
— Это что, так заметно?
— Даже в Шотландии дамы не путешествуют в одиночестве и не садятся в карету к незнакомому мужчине! — Девушка не отвечала, и герцог продолжал: — Вы сбежали из школы?
— Конечно нет! — ответила она. — Мне восемнадцать лет, и я уже вполне взрослая. Если уж на то пошло, меня вообще никогда не посылали в школу!
— Значит, вы убежали из дому?
— Да!
— Почему? — Видя, что она колеблется, герцог продолжил: — Я не откажусь от своего намерения узнать правду, и будет проще, если вы расскажете мне все по доброй воле, не вынуждая меня заставлять вас. Начнем с того, что вы скажете мне свое имя.
— Якобина.
Герцог вопросительно поднял брови.
— Надо полагать, вы сторонница якобитов [3] и наследников Якова?
— Конечно! — горячо воскликнула девушка. — И весь мой клан тоже! Мой дед погиб во время восстания тысяча семьсот сорок пятого года.
— Но теперь младший претендент, Карл Стюарт [4] , возглавил якобитское восстание 1745–1746 гг., уже мертв, — напомнил герцог. — Вы вряд ли сможете бороться за права короля, которого больше не существует.
3
Боровшиеся за восстановление на английском престоле династии Стюартов приверженцы короля Якова II (правил с 1685 по 1688 г.).
4
Карл Эдуард Стюарт (1720–1788) — сын старшего претендента Якова Эдуарда Стюарта (1688–1766).
— Однако его брат Яков пока еще жив! — парировала девушка. — И если вы думаете, что мы когда-нибудь признаем правящих сейчас в Лондоне германских выскочек нашими законными монархами, вы глубоко ошибаетесь!
Герцог с трудом сдержал улыбку. Он прекрасно знал, что большинство шотландцев продолжали хранить верность династии Стюартов, и не мог не восхищаться их мужеством. Англичанам так и не удалось поколебать их безграничную преданность человеку, которого они любовно называли «Красавец принц Чарли» [5] .
5
Одно из прозвищ Карла Эдуарда Стюарта.