Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру
Шрифт:
Примерно в это же время состоялась вторая встреча с одноклассниками. В этот раз я разглядел всех получше. Костя стал художником, как в моем рассказе и было предусмотрено. Мы с ним с тех пор общаемся постоянно. Одна из Галь стала крутой чиновницей и женой грузинского миллионера с нечитаемой фамилией. Отчаянный армянин - полковник ГРУ, пришел и без того пьяный, выпив еще, начал буянить, еле его угомонили, уложили спать. Оказалось, что он весь в дырках и часть черепа заменена платиновой пластиной. Наш бывший староста, пай мальчик, так и не смог получить образования, работает шофером и курит дешевые сигареты. Один Ёж, как генеральский сын на положенном месте - начальник военной кафедры в своем институте. Одна из Лид заведует
Интересная игра получилась на бирже труда. Жена в очередной раз запросилась на работу. Я ей предложить ничего не мог, да и не хотел, поэтому зарегистрировали её на бирже. Она поездила по разным местам, повузмущалась недобросовестностью предложений и совсем уже было успокоилась, но тут ей предложили открыть частный бизнес с пособием от биржи. Я быстренько сделал ей бизнес-план, свозил к её институтской подруге, той самой, что давила прыщи на спине своего мужа в одной комнате с нами. С мужем она давно развелась и теперь работала со Славой Зайцевым по производству шляп. Одним словом сляпали мы модный шляпный магазин. Но и это дело толком не пошло совсем.
Однако идея получения ссуд на бирже понравилась. Мы с Никой оба встали на биржу и поставили еще человек десять со справками о хорошей зарплате в прошлом. Ни в какие места для устройства на работу я не ездил - мне не смогли подыскать предложения на должность генерального директора или там. президента, на худой конец. Примерно через месяц мы подали коллективную заявку на организацию предприятия по производству сгущенки.
Можно подумать, что это чистая афера? Нет. Мы с Никой нашли бэушную установку для производства сгущенки, нашли подходящее помещение рядом с моей деревней. И молока тут тогда еще было больше чем достаточно. Мне вообще нравилась эта затея, Москва уже начинала утомлять. Такого отвращения к Москве как сейчас, тогда еще не было, но уже потихоньку начиналось.
Но не судьба была этому осуществиться! Пока оформлялись бумаги прошло больше полугода, деньги обесценились, установку продали другим и когда мы, в конце концов, получили деньги, никакого бизнеса на них сделать уже было нельзя. Я взял свою часть денег, поехал в охотничий магазин и купил себе классное американское помповое ружьё со сменными стволами и замечательно отлакированной в тридцать слоев ложей.
Когда я планировал эту книжку, думал, что этот период моей жизни, переходный период, самый разнообразный и интересный, а сейчас вот сижу, вспоминаю, а рассказать больше толком нечего. Не интересно. Тоска и мрак.
3. Финские домики
Оживление в мою жизнь внес Серёга.
Он был родственником Бойца, одного из моих хороших друзей. Он приехал в гости и ночевал несколько дней в нашей деревне. В конце застолья мы с ним сидели в саду, чуть в стороне от стола, и по очереди пели песни, передавая гитару туда-сюда. Я, в основном, пел песни Высоцкого, а он Розенбаума. Я всегда не любил этого барда, но у Серёги так лихо получалось, что все заслушивались. Взяв гитару в руки, он слегка теребил струны, а в это время глаза у него закатывались под полуприкрытыми веками и вдруг он ударял по струнам и начинал петь. Это было что-то. У самого Розенбаума так хорошо не получается.
Сам он был с Урала, но обосновался в Карелии, недалеко от финской границы. Там он попал в компаньоны в совместное предприятие с финном, который поставил им деревообрабатывающее оборудование, трактор и несколько автомобилей за то, что ему в Финляндию будут поставлять оцилиндрованные бревна и обрезные доски. Тогда еще прямой грабеж России с вывозом кругляка был запрещен.
Вот этот Серёга мне и предложил совместно работать. Он делает в Карелии комплекты домов, а я продаю их в Москве и строю в Подмосковье. Мы дали рекламу. Я снял офис в гостинице Заря. Дело пошло, хоть и не так быстро, как предполагалось. Сотрудников, не считая меня, было еще двое: молоденькая секретарша, очень милая девушка и архитектор - Лариса. Однажды, еще в самый скучный период становления, с этой Ларисой у меня произошел очень интересный разговор.
Мы в тот день скромно выпивали-закусывали у себя в офисе по случаю какого-то праздника и вели разговоры, которые без определенного градуса очень даже маловероятны. О чем обычно говорят сотрудники в рабочее время? Семейные проблемы, здоровье, погода, политика, спорт, трудности приобретения тех или иных вещей или продуктов, ну и производственные вопросы, конечно, так или иначе, затрагиваются. Но всё это вопросы практические, унитарные, так сказать, а до вопросов абстрактных, иррациональных и оккультных обычно дело не доходит. Тут нужен градус. А достигать такого градуса здесь не рекомендуется - чревато последствиями.
Должен заметить, что я сам склонен к рассуждениям на всякие рискованные темы даже совсем без градуса, но Лариса, наш архитектор, женщина очень серьезная, строгая полячка с тонкими чертами лица и жесткими карими глазами, не должна была касаться этих тем. Не идет таким женщинам откровенничать и это является первым доказательством того, что она была с нами откровенна, не стала бы она болтать по пустякам. Второе, что заставило меня поверить - это знание её дотошного характера. В процессе, может не очень долгой, совместной работы с ней я не мог не заметить её упорства в достижении любой, сколь угодно малой цели. Она могла не уложиться в сроки, но заканчивала любую работу только тогда, когда достигала такой глубины проработки, на какую только была способна. И, наконец, третье: чтобы поверить или не поверить человеку в том или ином конкретном случае нужно смотреть ему в глаза, следить за мимикой и проч. Я смотрел и следил. И поверил, хотя почти все, кому я пытался пересказать её историю, надо признаться, не верят. А зря!
Вот её рассказ в сильно упрощенном мной изложении:
Когда-то, в семидесятые годы, вдруг, очень стал популярным аутотренинг. Он обсуждался в прессе, на телевидении, выходили монографии и практические пособия. Я тоже тогда увлекся, но бросил, прежде всего, потому, что мне не хватило терпения. Может быть, еще одно обстоятельство помешало - незаконченность этого комплекса или, скорее отсутствие конечной цели, или, по крайней мере, недостаточность целевых установок.
Сейчас уже, наблюдая прежде бывшие события со стороны или, как некоторые считают, с высоты приобретенного опыта, я понимаю, откуда берутся вот эти периодически возникающие огромные интересы к аутотренингу ли, к инопланетным цивилизациям на Земле, или, в конце концов, к эволюционным теориям. Всё это явления одного ряда - это попытка заменить идею Бога чем-то другим, более обыденным и менее рискованным, может быть более понятным. Сейчас я вспомнил свои опыты по аутотренингу и даже пользуюсь ими, потому что нашел реальную и очень нужную мне цель.
Лариса в те времена увлеклась этим аутотренингом и, в отличие от меня, у неё хватило терпения на то, чтобы довести дело до практического результата. Целями аутотренинга были поддержание здоровья и физической бодрости хорошего настроения и т. п. методами, например, самолечения внутренним прожектором или обратными реакциями (логика: если хорошее настроение вызывает улыбку, то улыбка, пусть насильственная, должна вызвать хорошее настроение). Всё это не лишено смысла и приносило свои плоды, но при условии длительных и постоянных тренировок. Одним из главных объектов для тренировки была память. Методика такая: каждый вечер перед сном вы подробно вспоминаете все события прошедшего дня, потом, скажем, трех дней, недели, месяца, года и т. д. при достаточном усердии, в писании говорилось, что можно вспомнить себя совсем маленьким, вплоть до рождения.