Взгляд с обочины 1. Митрим
Шрифт:
Рингвайрэ обычно переживал за дочь (как так, осталась там одна с матерью, которая даже не прикрикнет лишний раз!), но сейчас не стал ни спрашивать, ни отвечать на шутку.
– Ты, я смотрю, не в настроении, - не замедлил прокомментировать Айраутэ.
– Что-то случилось?
– Если и случилось, то не сегодня, - поморщился Рингвайрэ.
– Ты был прав.
– Само собой, - хмыкнул.
– А в чём?
– Насчёт младших.
– Каких именно? Их тут много.
С точки зрения Айраутэ младшими были все, начиная с Феанаро.
– Тут - их немного.
–
– Да ну их… Младший много о себе думает. А старший ему потакает. Был бы лорд жив… При нём все свое место знали.
Айраутэ покосился на друга и тут же сощурился от ветра, растрепавшего волосы.
– Мне уже интересно, - убирая прядь за ухо.
– Что, Куруфинвэ опять мальчишку главным поставил? Судя по твоему настроению.
– Слушай, давай вот без этого!
– Ну так скажи прямо! – Хмыкнул.
– Чего ты виляешь? Или поговорим о погоде?
– Да поругались мы. Что тут рассказывать?
На скептический взгляд он только поморщился снова. Оба прекрасно знали, что Айраутэ, служивший королю Финвэ ещё до Великого похода, думает об этикете и почтительном отношении к лордам. Рингвайрэ хмуро надеялся, что обойдётся хотя бы без лекции. Айраутэ, посомневавшись, надежду всё-таки оправдал. Сказал только:
– Интересные у тебя отношения с лордом.
Рингвайрэ помолчал и выдал, резко:
– А больше нет у нас отношений.
Уточняющих вопросов не последовало, к мрачному удовольствию Рингвайрэ. И так, значит, всё ясно.
– Ну, может оно и к лучшему, - сказал Айраутэ наконец.
– Своё мнение я тебе ещё тогда говорил.
– Он обвинил меня во лжи! – Рингвайрэ обернулся, возмущённый.
– И ведь выяснилось, что я говорил правду! Но это неважно, потому что с той стороны его сынок! Ты можешь себе представить, чтобы Феанаро так поступил?
– А что ты сказал такого?
– Да ничего я не сказал. Этот пацан решил, что умнее всех, пришлось ему объяснить, что не дорос ещё. И Куруфинвэ узнал.
Вместо ответа Айраутэ покачал головой и отвернулся к камню. Тронул влажную верхушку, поскрёб ногтем бледно-серое пятно, но пятно оказалось лишайником и покидать насиженное место не спешило.
– Ну и чего ты молчишь? – раздражённо окликнул Рингвайрэ.
– Давай, скажи, что я был неправ!
Айраутэ обернулся, оставив валун в покое.
– Ты поругался с сыном своего лорда и постарался показать ему, кто тут главный. Я правильно понимаю? Ты прав, Феанаро на такое отреагировал бы иначе.
Про разумность ссоры с мальчишкой, который раз в десять тебя младше и вообще от отца не отходил за всю свою долгую жизнь, он говорить не стал, но думал достаточно громко, чтобы Рингвайрэ снова вскинулся:
– Знаешь, что! Не я всё это придумал! Куруфинвэ сам его оставил у меня в подчинении! И что я должен был делать? Отпустить его цветочки собирать? Или позволить ему делать, что вздумается?
– Да я не спорю, удачно всё сложилось. – Айраутэ обошёл глыбу и остановился, разглядывая пейзаж.
– Так чем дело кончилось? Ты на карьере остаёшься или обратно едешь?
–
– Освободил тебя от присяги и уехал? А вас обоих так тут и оставил?
– Нет. Мальчишку забрал.
Снова повила пауза. Рингвайрэ и хотел выслушать мнение друга, и не хотел одновременно. Он, конечно, уважал Айраутэ, но уже успел понять, что мнение это сложилось не в его пользу. Но чем озвучивать очевидное, Айраутэ неспешно и аккуратно завязывал распустившийся шнурок на рукаве, ловко управляясь одной рукой.
– Знаешь… - сказал он, затягивая последнюю петлю.
– Я всё равно думаю, что это к лучшему. Не надо было вообще ему присягать.
– Теперь-то… - Рингвайрэ хмыкнул.
– Но тогда… Ты же помнишь.
– Помню.
После смерти Феанаро многие в лагере не представляли, что делать дальше. Лорды, кажется, в том числе. Кто-то из его верных присягнул Нэльяфинвэ Майтимо как новому королю. Другие – Куруфинвэ. Таких было меньше, мастера, по большей части. В общей растерянности это казалось логичным решением. Некоторым. Другие, как Айраутэ, считали это решение глупостью.
– Определился уже, что дальше делать? – спросил он.
– Пока что у меня есть задача. Этот карьер. – Рингвайрэ тряхнул головой и повернулся идти.
– Пора бы, действительно, возвращаться.
Успокоиться разговор с другом не помог. Зато помог принять решение. Никаких новых присяг. Пока что Рингвайрэ не видел вокруг себя никого, достойного его верности.
***
Времени учить Тинтаэле действительно не было. В первый же вечер Куруфинвэ выдал сыну стопку чертежей, поручив перечертить набело и свести все правки, а непонятное спрашивать. Спрашивать – и признаваться в том, что не понял, - Тьелпэ не хотелось, так что он подолгу таращил глаза в очередное нагромождение линий, пытаясь сообразить, что было сначала, а что отец дописал потом, на месте. Черновые варианты, конечно, были прочерчены тоньше, но правок было много, в несколько слоёв, и из жирных чистовых линий не всегда можно было выбрать самую жирную и самую чистовую. Попытки представить себе готовую крепость он бросил почти сразу: без общего плана и чёткой нумерации отдельные куски стен и башен, да ещё начерченные в разном масштабе, в единую картину никак не складывались.
Единственный стул в шатре уже был занят, так что намахавшийся за день лопатой Тинтаэле уселся читать на одну из накрытых шкурами постелей, но смотрел по большей части не в свиток. На жаровне между постелями стоял чайник, и Тинтаэле поминутно отвлекался. То на чай, то на спину Тьелперинкваро, то на вторую постель: там валялся тёплый плащ, маячивший во главе отряда всю дорогу от карьеров до стройки, и хотя хозяина его в шатре не было, уютней от такого соседства не становилось. А спина Тьелперинкваро была немногим интереснее, чем таблицы с характеристиками разных пород камня, так что полчайника спустя Тинтаэле тихонько встал и подошёл заглянуть лорду через плечо. Тот его не заметил, сосредоточившись на работе, пока Тинтаэле не ткнул пальцем в чертёж: