Взгляд с обочины 2. Хисиломэ
Шрифт:
Тьелпэ кивнул, думая, что было бы действительно неплохо. И что место тоже вполне подходящее.
Куруфинвэ взял с подноса кусок хлеба и заключил:
– Ну сперва нужно посмотреть грунт. Может, он и не выдержит.
– Нагрузку на грунт мы уже посчитали, – тут же отозвался Тьелпэ. Обсуждать технические моменты было приятно и просто. Сложных тем и так хватило за это утро.
***
– Птичка! – Мириэт первой подбежала здороваться, обгоняя Калайнис на пару шагов.
Птичка жила в светлом углу у окна, всё в том же гнезде из шапки, лежащем на одной
– Ну как он? – спросила Калайнис, в отличие от сестры, останавливаясь сначала рядом с Тинто. Арессэ и Нертейон зашли следом.
– Это не он, это она! – возмутилась Мириэт.
– Откуда ты знаешь?
– Тинтаэле, скажи ей!
– Мы сначала к Тьелперинкваро заходили, а он сказал, что ты опять дома, - сообщил Нертейон, выкладывая на полку рядом с птенцом очередную коробочку с – судя по стуку изнутри – кузнечиками. За прошедшие три или четыре дня опытным путём выяснилось, что их птенец ест особенно охотно, да и ловить их легко.
“Домом” была просторная комната на пятерых, в которой теперь с лёгкой руки Тинто поселился ещё птенец – и охапка документов. Хотя и менее внушительная, чем в кабинете, но небольшой здешний стол она заняла полностью к неудовольствию соседей.
– Я не знаю, он это или она.
– Тинто отложил чертежи.
– Но зато ему уже лучше. Ест столько, что на кухне уже спрашивают, точно ли у меня птица, а не кабан.
Напоминание о еде подействовало: компания без приглашения разбрелась по комнате, собирая на стол. Калайнис отправила сестру за чашками, пока сама пошла набирать в чайник воды из бочки и ставить его на огонь. Арессэ распотрошил сумку и через пару минут уже поставил на стол первую порцию бутербродов.
– А почему у него лапа так согнута? – спросил Нертейон, заглядывая в гнездо.
– У него же, вроде другая была больная.
– Не у него, а у неё!
– тут же откликнулась Мириэт из шкафа с заваркой.
– Ему так сидеть удобнее. – Тинто поправил пальцем лапу, схлопотав от птенца недовольный взгляд искоса.
– Ну или ей.
– А со сломанной что? – Калайнис вернулась от жаровни.
– Ты узнал, как лечить?
– Или пока только едой лечишь? – Арессэ уже уселся над бутербродами, явно примериваясь, как бы тоже начать лечиться.
– Я вот палочку привязал, - показал Тинто, - чтобы ровно срослось. К целителям сходил, они что-то там с лапкой поделали и сказали зафиксировать и ждать теперь. Что тут ещё сделаешь?
Мириэт, выудившая из сумки охапку салфеток, кучей бросила их на стол и сразу вернулась к “гнезду”, с интересом разглядывая привязанную к ноге палочку.
– А я маму спросила, и она сказала, что если птенцы из гнезда сами прыгают, то их спасать не надо, - важно сказала она. Чтобы заглянуть в шапку к сойчонку, ей приходилось вставать на цыпочки и тянуть шею, точно как птенец.
– Они так летать учатся, только не умеют и поэтому падают.
– Ну тебе ведь уже объяснили, что это не слёток, - напомнила Калайнис.
– Почему? Она же выпрыгнула!
Калайнис
– На. Расставь лучше.
Тинто, в отличие от неё, объяснять ещё не надоело:
– Это она от страха, - сказал он, гладя птенца пальцем по крылу, устланному жёсткими иссиня-чёрными трубочками будущих перьев. Накормленный минуту назад птенец только молча жмурился.
– А летать ей пока нечем. Видишь, перья ещё не вылезли.
– Да у неё вообще вместо перьев какие-то палочки, - поморщилась Мириэт. И обернулась уже от стола, со стуком двигая по нему тарелки.
– Может, она вообще летать не научится?
– А тебя всё-таки выгнали? – спросил Арессэ.
– Из-за птенца?
– Не выгнали, - гордо сообщил Тинто.
– Просто там документы, а она пачкается. А тут места больше, так что я тут работаю. – Он кивнул на стопку чертежей, поворачиваясь от птицы к бутербродам и переводя разговор на новости в лагере, и ему охотно рассказали на три голоса, что на северо-востоке опять столкнулись дозоры, а вернувшиеся с юга охотники говорят, что отряды Турукано пускают среди встречных синдар всякие слухи про первый дом.
– А ты что-нибудь знаешь про эти стычки? – спросил Нертейон. – Тебе не объясняли, прежде чем не выгнать?
Тинто, услышавший про эти стычки только что, сделал глубокомысленное лицо и сказал, что лорды не приветствуют такие разговоры. Намекая важностью тона, что он-то, конечно, всё знает, но нечего слухи множить.
Переспросить его не успели. В дверь постучали, Арессэ крикнул “Можно!”, и в проёме показался Тьелперинкваро. Остановился на пороге, поздоровался, обводя взглядом присутствующих, пока не нашёл Тинто. Компания поздоровалась в ответ, но без особого восторга: все ждали Ондо, а не зануду.
– Привет.
– Тинто вскочил, готовый оправдываться за гостей и за то, что не работает, но всё-таки вспомнил, что у себя дома и сроков никаких не срывает.
– Ты за чертежами?
– Да. Ты доделал?
Тинто обошёл стол, доставая с верхней полки небольшую стопку, пролистал её и протянул лорду:
– Вот эти да. Проверил два раза.
Тьелперинкваро кивнул и, прежде чем уходить, снова оглядел комнату, остановившись взглядом на шапке с птенцом.
– Ты выяснил, через сколько дней он оправится?
– У неё перьев нет, она летать никогда не сможет! – тут же звонко заверила его Мириэт, вызвав новый приступ веселья у соседей по столу. Калайнис опять принялась негромко объяснять, что это за трубочки у птенца на крыльях, почему они сегодня темней и больше, чем были два дня назад, и как они превратятся в перья.
– Настолько оправится, чтобы я мог её на весь день оставлять? – уточнил Тинто.
– Да.
Тинто замялся, судорожно соображая, что бы сказать, чтобы все его обязанности не поручили кому-то другому уже навсегда. Оперится-то птенец быстро, он есть сам нескоро начнёт. Да и потом, как его оставишь на весь день? Ему же скучно станет, собирай потом пух от подушек и шерсть от одеял по всему дому…