Взгляд василиска
Шрифт:
"Может быть позже", – решил он, ставя перед Полиной чашку.
– Спасибо, – улыбнулась она.
– На здоровье! – ответно улыбнулся он, и в этот момент Давид, наконец, заговорил.
– В двадцатых годах, – сказал он, пододвигая к себе сахарницу. – В Петрове существовала такая фирма, "Олимпия". Принадлежала она купцу первой гильдии Горскому и выпускала парфюмерию, по тем временам, прежде всего, мыло, разумеется, но и другое всякое, включая лекарственные мази. Это был, говоря современным языком, прообраз парфюмерно-фармакологических фирм. Так вот, в "Олимпии" работал химик по фамилии Зимин. У Зимина было несколько патентов, но интереснее другое. Несколько лет назад наш исследовательский отдел начал работу над новым лекарством против болезни Крювелье…
– Рассеянный склероз. – Кивнул Вадим.
– Ну, я подробностей не знаю, – махнул рукой, с жатой в пальцах сигаретой Давид. – Я же не врач. Но к нашему делу это вряд ли имеет отношение. Главное в другом. Если нам удастся разработать этот препарат, он станет первым в серии крайне эффективных средств лечения болезней центральной нервной системы.
– И вы заработаете на этом кучу денег, – согласился Вадим, в общих чертах вполне представлявший, о чем идет речь.
– Да, – усмехнулась в ответ Лилиан. – Но что в этом плохого?
– Ничего, – пожал плечами Вадим. – Я просто уточняю.
– Правильно уточняешь, между прочим, – усмехнулся Давид. – Это сулит большие прибыли, поэтому все так и "воспламенились". Но дело идет туго. И тут-то и всплыло имя Зимина. Оказалось, что один из его патентов касался чего-то там… Ну, вот честное слово, не знаю чего! Бросились искать и нашли статьи по биохимии, написанные профессором Петровского университета Алексеем Николаевичем Зиминым, то есть, тем самым "химиком", который работал в "Олимпии". И статьи эти явно указывали на то, что двигался он как раз в том направлении, в котором работают сейчас и наши исследователи. Но вот какое дело, последняя статья опубликована в 1923 году, а с 1924 – Зимин уже в списках профессоров университета не числится. Зато в1925 он начинает работать химиком у Горского и до тридцатого года успевает получить восемь патентов, один из которых является прямым продолжением последней опубликованной им статьи. И в том же тридцатом году машина, в которой ехали Горский и Зимин не вовремя выскочила на переезд, и ее раздавил паровоз.
– Думаете, их убили? – спросила заинтригованная рассказом Полина.
– Убили? – Удивленно посмотрел на нее Давид. – Почему вы так решили?
– Не знаю, – смутилась Полина. – Мне просто показалось…
– Да, нет, не думаю, – покачал головой Давид. – Мы, собственно, приехали, чтобы выяснить, не осталось ли от Зимина каких-то бумаг. Но дело в том, что об этом меня как раз и не спрашивали. Во всяком случае, арестовали меня по обвинению в шпионаже. – Грустно усмехнулся он. – У этих ребят и ордер из прокуратуры имелся, мне его предъявили. А потом все разговоры, из тех, что я помню, разумеется, – добавил он с кислой миной на лице, по-видимому, вспомнив сейчас и о химии, которой его накачивали. – Крутились вокруг моей биографии и контактов в каганате.
– То есть, ни Зимин, ни я их, по-твоему, не интересовали? – уточнил Вадим.
– Да, нет, – возразил Давид. – Ты, может быть, и интересовал, они же меня и о детстве расспрашивали и о походе в ресторан тоже. Так что твоя фамилия прозвучала и не раз, но никаких конкретных вопросов, действительно, не было.
– Ничего не понимаю, – честно признался Вадим и, закурив новую сигарету, стал рассказывать свою часть истории.
– Ну, а теперь, ваша очередь, уважаемые дамы, – сказал Вадим, закончив рассказ. – Если не имеется, конечно, вопросов и замечаний по существу изложенного, – усмехнулся он, наблюдая выражение лица Полины (а ведь он и так уже, не желая излишне драматизировать, опустил кое-какие не слишком аппетитные подробности). Однако ни спросить о чем-нибудь, ни прокомментировать его историю, никто не успел, потому что в этот как раз момент в дверь позвонили.
От неожиданности все даже вздрогнули. Оно, в общем-то, и понятно, потому что звонок в дверь – было последнее, чего они могли сейчас ожидать. Они ведь находились в доме, от которого до ближайшей усадьбы было километра три, а до деревни Бобры и того больше, и все это, между прочим, не лугами, да полями, а лесом, да болотами, через которые тянулась раскисшая от дождей грунтовая дорога. Да и кто вообще мог знать, что в доме кто-то есть? Впрочем, как тут же сообразил Вадим, пугаться как раз и не стоило. Вот если бы начали стрелять, или ломать дверь, тогда – да, а так…
"Авось, пронесет!"
Звонок повторился.
– Может быть, соседи? – не слишком уверенно предположила Полина, вставая из-за стола. – Или почтальон?
Идея с почтальоном показалась Вадиму не слишком правдоподобной, Давиду, судя по всему, тоже. Во всяком случае, Казареев тоже встал и, подойдя к каминной полке, взял в руки давешний пистолет-пулемет.
Позвонили еще раз.
– Иду! Иду! – крикнула Полина и, оглянувшись, прижала палец к губам.
Давид кивнул ей, показывая, что понял, и тихо сместился ближе к двери, которую, выходя в прихожую, Полина за собой прикрыла.
Вадим прислушался. Лязгнул металлический засов, которым входная дверь закрывалась изнутри, раздались невнятные голоса. По-видимому, Полина говорила с каким-то мужчиной, и, хотя слов было не разобрать, судя по интонациям, разговор протекал вполне мирно.
– Вадим! – неожиданно крикнула Полина. – Вадим! Иди сюда, пожалуйста!
Взглянув удивленно на Лили и Давида, Реутов пожал плечами, и вышел в прихожую. Полина вполоборота стояла около открытой двери, а за дверью прямо перед медленно подходящим к ним Вадимом с выражением вежливого ожидания на смутно знакомом, но все-таки не узнанном лице, стоял высокий крепкий мужчина лет пятидесяти в распахнутом длиннополом плаще.
– Вот, – сказала Полина, стараясь скрыть свое удивление. – Господин хочет с тобой поговорить.
– Со мной? Простите…
– На пару минут, Вадик, – говорил мужчина низким и как будто тоже знакомым баритоном. – Если не возражаешь, конечно.
– Не… – начал, было, Реутов, хотевший сказать, что он, собственно, не возражает, хотя и не понимает, какого хрена, к нему обращаются на "ты", но не закончил, потому что у него, как пелена с глаз упала, и он вспомнил, где уже видел этого человека.
– Марик?! – В полном обалдении спросил он, справившись, наконец, с первым потрясением. – А ты здесь откуда?
– На пару минут, – повторил Марк, которого здесь и сейчас Вадим ожидал бы увидеть не больше, чем государя императора и кагана всея Руси Дмитрия Третьего.
Греч, Маркиан Иванович (21 февраля 1937, Станица Черевинская, Итильской области – ) – активный участник Второй Отечественной Войны, есаул, четырежды ранен, награжден двенадцатью правительственными наградами, подробности биографии после 1963 года не известны.