Взгляд василиска

Мах Макс

Он дождался пока "тень" перебежит полосу света, падавшего из окна верхнего этажа, и скроется за ограждением веранды, удовлетворенно кивнул и вернулся в кресло.

– Еще минута, – сказал Купцов, судя по раздающимся из кухни звукам, сервировавший пока суд да дело чайный столик.

– Да я не тороплюсь, – успокоил его Реутов.

Он перевернул газетный лист, скользнул невидящим взглядом, весь, уйдя в слух, по строчкам газетных статей и черно-белым фотографиям, снова перелистнул… Ощущение было такое, что в доме они не одни. Но те люди, которые

скрывались пока за закрытыми дверями, появляться в гостиной не спешили. Получалось, что или он все-таки ошибается, или это всего лишь охранники Купцова. Впрочем, как известно, охранники могут не только охранять.

– Ну вот и кофе, – сказал Купцов, появляясь в дверях. Перед собой он толкал маленький столик на колесах, полностью сервированный к раннему завтраку на двоих.

– Спасибо, – улыбнулся Реутов, рассмотрев, что кроме кофейника, сахарницы и чашек, гостеприимный хозяин разместил на чайном столике и большую серебряную конфетницу с бельгийским шоколадом, и вазочку с домашним печеньем, и даже бутылку арманьяка. – Здесь можно курить?

– Курите, – разрешил Купцов. – Я потом проветрю.

– Спасибо, – поблагодарил Реутов, достал из кармана пачку "Беломора", вытряхнул из нее папиросу и, пока хозяин наливал ему кофе, неторопливо закурил.

– Итак, – сказал Купцов, не спрашивая Реутова, разливавший теперь по хрустальным рюмкам арманьяк. – Чем могу быть вам полезен, Вадим Борисович?

– Видите ли, Иван Фелоретович, – осторожно сказал Вадим. – Мне требуется помощь весьма необычного свойства. Не знаю, в ваших ли силах мне помочь, но больше, если честно, мне идти не к кому.

– Говорите, – предложил Купцов и взял со столика свою рюмку.

– Мне нужно поговорить по душам с одним человеком, – объяснил Вадим, тоже беря в руку рюмку. – Я знаю его адрес, но человек этот не простой, и я не уверен, что смогу в одиночку заставить его говорить.

– Понятно, – кивнул головой Купцов и пригубил арманьяк. – Кто он?

– Жандармский майор.

– Вообще-то мы с этими господами никогда не связываемся, – Реутову решительно не нравилось выражение глаз Купцова. И он был совершенно уверен, что с темой разговора это никак не связано. Ивана Фелоретовича тревожило что-то другое, но причина такого его состояния Реутову, разумеется, была неизвестна. – Но вам бы я в помощи все равно не отказал.

– Но все-таки откажите, – закончил за него Реутов, начинавший понимать, что ощущение тревоги посетило его совсем не напрасно.

– Вы правы, – согласился Купцов и вернул рюмку на место.

– Что-то случилось? – Спросил Вадим, тоже возвращая рюмку на столик и освобождая, таким образом, правую руку.

– Случилось, – Купцов наконец посмотрел прямо на Вадима, и выражение его глаз сказало Реутову все остальное, хотя подробностей при таком способе коммуникации узнать было и нельзя. – Видит бог, я вам обязан, Вадим Борисович так, как мало кому в мире. Ольга для меня все, но если меня не станет, кто позаботиться о ней?

– И что это значит? – Спросил Реутов.

– Я не знаю, во что вы, Вадим Борисович, оказались замешаны и, честно говоря, знать не желаю. Я только удивлен, что это случилось именно с вами… Никогда бы не подумал…

– Не тяните, – усмехнулся Вадим, которому, на самом деле, было не до смеха. Растерянный, испытывающий страх Купцов производил странное и страшное впечатление.

– Мне приказали вас найти и захватить, – с видимым напряжением сказал Купцов и отвел взгляд.

– Чего же вы меня кофеем взялись поить?

– Потому что не по-людски это…

– Не по-людски, – повторил за ним Вадим. – А если я сейчас побегу?

– Поздно, – покачал головой Купцов. – В доме трое моих охранников и они вооружены. Вы и до двери-то добраться не успеете.

– Понятно, – кивнул Вадим. – Значит, решили угостить напоследок и сдать.

– Значит, так, – глухо ответил Купцов. – Мне просто некуда деться.

– Звучит убедительно, – Реутов вдруг почувствовал, как уходят страх и напряжение. Голова была ясной, сердце спокойным, и он знал, что надо делать.

– Иван Фелоретович, – спросил он. – А вы где в войну были?

– Где и все, – удивленно поднял на него взгляд Купцов. – Я же сорок первого года, вот на второй год и призвали.

– А служили где? – Как ни в чем не бывало, продолжил расспросы Реутов.

– Тыловая служба мотострелкового полка, а почему вы спрашиваете?

– Я потому спрашиваю, – ровным голосом объяснил Вадим. – Что я тогда тоже в армии был. Удивлены?

– Признаться, удивлен, – нахмурился Купцов.

Ну что ж, он, наверняка, не стал бы тем, кем стал, если бы не умел чувствовать, чем ветер пахнет.

– Тогда я вас, пожалуй, еще раз удивлю, – усмехнулся Вадим, видя, что его спокойный тон заставляет собеседника нервничать.

– Я, Иван Фелоретович, войсковой старшина в отставке. А служил я в 8-й казачьей бригаде. Черной. Приходилось слышать?

– Старшина? – Ошарашено вскинулся Купцов. – Черной?

– Сиди тихо! – Приказал Реутов, в руке которого уже появился марголин. – И слушай внимательно. Там, – он чуть повел головой в сторону двери на веранду. – Мой напарник с девятимиллиметровым автоматом. Если твои дурни сюда сунутся, пошинкуем в капусту и тебя и твоих телохранителей. А потом я с огромным удовольствием разнесу в дребезги череп Ольги Григорьевны, так что никакой Оганесян ей уже не поможет. Ты меня понял?

– Понял, – тихо ответил Купцов, который, по-видимому, такой разговор понимал очень хорошо. Впрочем, судя по всему, то, что так заговорил с ним "добрый доктор Айболит", которого он совсем уже собрался сдавать какому-то своему пахану – "Ну не полиции же, в самом деле?!" – повергло Ивана Фелоретовича едва ли не в полное изумление. Тем сильнее оказался эффект.

"Психология, однако".

– Ну вот и славно, – снова усмехнулся Реутов, ощущая удивительный подъем, который ему, однако, совсем не понравился.