Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок]
Шрифт:
– Я о другом, паря, хочу сказать… Я тебя еще в Вятском СИЗО заприметил, когда ты дал укорот «синим». Грешен, думал, долго ты на зоне не проживешь… пырнут пером в бок, и всех делов. Но ты, командир, оказался непрост. Круто ты повел себя, очень круто.
– Да и ты, Дед, – Анохин невольно усмехнулся, – тоже, сдается мне, далеко не простак!
Когда до островка было уже рукой подать, Уваров наконец сознался.
– Не хотел при Лешке такое говорить… зачем парня грузить?! Тебе, командир, не в чем себя винить. Когда я по новой оказался в постылой «девятке», хотел я, грешным делом, руки на себя наложить. Ты, мил
Но вот наконец они добрались до цели. Запаленно дыша, Анохин принялся стаскивать с себя болотоступы. Уваров, пошатываясь, побрел на противоположную сторону островка, длина которого составляла примерно пятнадцать метров, а ширина от восьми до десяти метров.
– Подь-ка скорее сюда, паря! – долетел с той стороны голос Федора, в котором отчетливо прозвучали радостные нотки. – Цела моя нычка! Нашел!
Мигом освободившись от второй лыжи, Анохин бросился к нему. Федор стоял возле какого-то свертка, запрятанного в кустарнике и забросанного сверху хворостом. Разбросав в стороны высохшие ветки, Уваров принялся затем разворачивать края прорезиненной плащпалатки.
В нее оказались завернутыми два средней величины рюкзака из водоотталкивающего материала и еще нечто, завернутое в кусок камуфляжной материи и завязанное в двух местах веревочками.
– Вот, командир… держи. – Уваров передал ему этот самый сверток. – Проверь сам, все ли там в порядке.
Анохин мигом расшнуровал сверток, затем, освободив крепления, вытащил «штуковину» из фабричного чехла.
На лице морпеха – в широкой улыбке – блеснули крепкие белые зубы.
Еще бы!
В чехле находился карабин «сайга» с полностью снаряженным магазином емкостью в десять патронов…
– У тебя, паря, наверное, возникли какие-то вопросы?.. Откуда, мол, взялась эта нычка посередке Адовых мхов и почему обо всем этом известно Федору Уварову?
– Мне по хрену, Федор, – вставив магазин с патронами обратно, сказал Анохин. – Главное, что у нас теперь есть ствол! Пусть это и охотничий карабин, но человека, думаю, даже с расстояния в сотню метров можно завалить…
– Белку, – проронил Уваров.
– Что? – покосился на него Анохин.
– Со ста метров, говорю, здесь белку стреляют. Хотя, конечно, это уже баловство. В человека не пробовал, но думаю, ежели с оптикой, то из такой вот «сайги» можно метров с двухсот наповал уложить.
– Тем более, – кивнул Анохин, хотя и не слишком то поверил этим выкладкам бывшего егеря. – «Сайга» ведь – это тот же «калаш», только послабее бьет и режим автоматического огня здесь не предусмотрен. Это первая модель, верно?
– Так и есть, паря. У меня точно такое же ружьишко энтой зимой реквизовали…
– И калибр здесь наш, то есть «семь шестьдесят два». – Довольный донельзя, Анохин упрятал карабин в водонепроницаемый чехол. – Если не хочешь, Федор, рассказывать, откуда здесь взялось это добро… я тебя пытать не собираюсь.
– Нет, я все ж кое-что тебе расскажу, – наблюдая за тем, как Анохин освобождает горловину одного из двух рюкзаков, сказал Уваров. – Не хочу, штоб ты подозревал во мне лихого человека, а тем паче – убивца…
Из рассказа Уварова Сергей узнал следующее.
В конце мая минувшего года в деревеньку, где со своей старухой и семьей старшего сына проживал бывший егерь, а нынче крестьянин и вольный охотник Федор Уваров, на «уазике» приехали двое мужчин (одного из них Федор узнал; тот какое-то время работал в соседнем леспромхозе, но знакомство у них было сугубо шапочным). Они собирались для каких-то целей – второй мужчина, родом из Питера, оказавшийся двоюродным братом леспромхозовского знакомца, сказал, что для «научных» – обследовать места, прилегающие к Адовым мхам. И нуждались в проводнике, хорошо знающем тот район. На вопрос Уварова, кто им указал именно на него, ответили, что обратиться к Федьке Уварову им посоветовали старики не то из Погорелова, не то из какой соседней деревушки. Здесь они попали в точку: у Федора в тех местах проживала родня – сейчас-то уж все померли, – к которой они частенько приезжали то с отцом, то, многими годами позднее, с подрастающим сыном, на охотничий и иной промысел… Так что всю округу в районе Адовых мхов он знал получше иных старожилов. И его там тоже знали.
Приезжие посулили ему немалые деньги. Причем половину готовы были отстегнуть сразу. Так что отказываться было глупо, хотя сомнения у него имелись: довольно странная затея и непохоже совсем на «научную экспедицию».
Потом, когда они перебрались на заброшенный лесной кордон, – в ветхую избу километрах в пяти от Погорелова, – началось все самое интересное.
Прежде всего выяснилось, что этих двоих интересует… самолет. Транспортный самолет «Дуглас», который упал здесь в годы войны, как раз где-то в этих краях. И который, как понял Федор из подслушанного им однажды разговора, имел на борту какой-то ценный груз. А летел он не то из Куйбышева, не то из Свердловска – назначением в Мурманск.
Кое-что об этом самолете Федору уже доводилось слышать. Еще в шестидесятых, наверное, годах один из местных старожилов рассказывал ему, что в военную пору, в аккурат, когда наши отступали к Волге, в Адовы мхи грохнулся с неба военный самолет. Видать, какие-то ценности этот «ероплан» перевозил, а может, важные люди на его борту находились… Во всяком случае, искали его едва не месяц. Какие-то люди в штатском весь местный народ на сей счет допросили. Искали пропавший самолет солдатики, ну а потом еще и зэков партию прислали (ходили упорные слухи, что многие из них тогда потонули в здешних болотах). Уже когда закончилась война с фашистами, власти послали еще одну поисковую экспедицию на «мхи». Но и в этом случае все ограничилось несколькими жертвами, которых поглотило Адово болото. Вертолеты в ту пору еще были не в ходу – это уже сам Уваров сообразил, поэтому-то поиски оказались безуспешными.
Несколькими годами позднее, в семидесятых, Федор слышал уже от другого человека историю о потерпевшем крушение и упавшем в болота самолете. Но с одним существенным добавлением: кто-то из местных жителей, промышляющих сбором морошки и клюквы, видел издаля нечто напоминающее хвостовое оперение самолета. Даже в восьмидесятых годах погореловские старики «по секрету» рассказывали эту историю всякому, кто имел уши и кто мог угостить их сигаретой или налить стакан крепленого вина.
Не верил всем этим рассказам Уваров, считая их досужими побасенками, «клюквой».