Взлет и падение короля-дракона
Шрифт:
Элите его темпларов пришлось не спать до полуночи. Когда ворчание шторма закончилось, Хаману отдал приказы своим мужчинам и женщинам. Высшее командование военного бюро и еще кое-кого он вызвал в штаб, особую комнату с картами на стенах, но большинство его высших темпларов было здесь и получило приказы по устранению последствий шторма.
Выполнение приказов ляжет на плечи рядовых темпларов. Были жертвы среди жителей — он мог чувствовать мертвых и умирающих Урикитов — были и разрушения: упавшие дома, вспыхнувшие, несмотря на черный дождь, пожары. Было и немного людей, сошедших с ума; некоторые из них были совершенно беспомощны, зато остальные стали опаснее любого зверя на арене.
Одетые в желтое темплары Хаману должны будут найти их всех. Мертвых Урикитов надо отправить на кладбище, мертвых животных — к живодерам. Раненых к любым целителям, каких только можно найти; и необходимо защитить город от мародеров, бунтов и сумашедших. Необходимо создать рабочие отряды, которые займутся тушением огня, разбором завалов, спасением тех, кто оказался под обломками упавших зданий. Темплары выполнят свою собственную тяжелую и грязную работу, если он скажет что и как делать.
Что он и сделал.
— Теперь я ухожу к себе, чтобы обдумать то, что я узнал, — объявил Хаману всем темпларам Урика прежде, чем любой из высших темпларов успел победить свое почтение к королю и задать ему несколько вопросов. — Каждый из вас будет делать то, что вам прикажут ваши начальники в бюро. Необходимо устранить все последствия Тирского Урагана. — Одновременно он коснулся сознания темпларов и перелил в них личные приказы. — Есть вопросы?
Он оглядел комнату, встречая и переламывая взгляд любого, кто собирался что-то спросить. Хватит слов, пора за дело. Темплары начали уходить. Как только освободился путь к мервому телу, рабы перестали вращать огромное мельничное колесо. Они подхватили труп белокурого темплара из Раама и почтительно понесли его из комнаты.
Хаману выделил одну особую черноволосую голову среди всех, идущих к двери. Протянув палец через нижний мир, он коснулся плеча человека. Лицо Павека резко вытянулось, голова дернулась вперед, хотя спина оставалась прямая — впечатляющее физическое свидетельство бессильного, бесполезного пути смертных — но в остальном никто не заподозрил, что он тайно разговаривает с самим королем.
Павек хорошо освоил трюки своей новой должности.
— Я не дал тебе приказов, — сказал Хаману, когда они остались одни в тронном зале. Он сузил глаза и был вознагражден мгновенно появившимся страхом, хотя Павек и сумел почти сразу проглотить его.
Павек поднял голову, очень медленно. Темные глаза смертного, хотя и расширенные от страха, смогли выдержать взгляд Короля-Льва. — О Могущественный Король, я буду следовать командам из моего бюро. Есть фермеры Квирайта, сеющие зерно на север от стен…
— И восемь из них понимают в друидстве намного больше, чем ты будешь понимать в старости! Если бы весь Урик был так хорошо защищен, самый жестокий Тирский ураган стал бы легким ветерком задолго до того, как очутился здесь.
Павек тяжело сглотнул. Виноватые мысли закрутились в его голове. Он знал о шестерых друидах, но не о восьми. Он боялся за себя, еще больше боялся за них. Это был запоздалый страх, но его спина одеревенела. — О Могучий Король, вы сказали, что Квирайту пришло время заплатить за вашу защиту. Это был их выбор. Еще больше хотели приехать…
— Но ты решил, что шестерых достаточно. А я говорю тебе, Павек, что эти двое затесались среди них, а ты ничего не знал.
На этот раз человек сломался. Его тело обвисло, он виновато опустил голову, уставился на ноги и пробормотал, — Это был их выбор, О Могучий Король. Они знали, что их магия здесь запрещена, но все равно пришли. Вы заставили их понять, что Квирайт такая же часть Урика, как и Фонтан Льва.
Даже в поражении — особенно в поражении — Павек говорил только те слова, которые рождало его сердце. Раз, редко два в каждом поколении Хаману находил человека, который всегда говорил правду, не считаясь с опасностью.
— Ты нужен мне здесь, Просто-Павек.
— О Могучий Король, я готов выполнить любые ваши приказы.
— Хорошо, — Хаману усмехнулся, обнажив золотые клыки, но эффект от великолепной иллюзии пропал, потому что Павек упрямо продолжал разглядывать кончики собственных ног. Король протянул руку назад, за спину, и взял завернутый в кожу сверток, который он оставил на сидении трона. Сейчас он был определенно тяжелее и перестал пульсировать. — Ты возьмешь его и отнесешь в мой кабинет. — Смотри на меня, Павек, Смотри на меня, коггда я приказываю тебе что-то!
На этот раз клыки не были иллюзией. Никто не мог предсказать резких поворотов настроения Хаману, даже он сам. Его серце гулко стукнуло, и без всякого предупреждения снисхождение сменилось крайним негодованием. Иногда Хаману из-за этого убивал людей, за один удар сердца, но не сегодня. Павек же был непоколебим; он с достоинством справился со своим страхом и поднял голову. Негодование Хаману растаяло также внезапно и необъяснимо, как и появилось.
— Я не собирался проявлять неуважение, О Могучий Король.
Хаману редко объяснял свои решения, а извинялся перед кем-нибудь еще реже. Он спрятал свои острые и изогнутые клыки под иллюзией человеческих зубов и посчитал это достаточным. Потом он сунул сверток в недовольные руки Павека. — Ты отнесешь это в мой кабинет. Я думаю, что эта штука совершенно безопасна, пока, и хочу ее исследовать. Ты найдешь стол, на котором лежат листы папируса. Положи ее на этот стол и посиди там. Жди меня и ничего не трогай. У дальней стены стоит окованный железом сундук. Присматривай за ним, Павек, и также не трогай.
— Я не трону ничего, О Могучий Король. У меня даже мысли такой нет.
— Повторяю, присматривай за сундуком. Об остальных вещам там не беспокойся. В основном так находится добыча из Ярамуке и других запрещенных мест. Наводнение, все перепуталось, дворец вообще весь промок, как и сам Урик. Под комнатой вода, и поэтому даже сокровища навалены всюду, где еще сухо.
В голове любого другого человека, которому сказали бы о легендарных сокровищах Ярамуке, могли бы проскочить жадные мысли; любой, по меньшей мере мысленно, мог бы соблазниться. Но не Павек. Его мысли были просты и безхитростны. — Я буду ждать, О Могучий Король, и внимательно наблюдать за окованным в железо сундуком.