Взлет
Шрифт:
Офицеры молчали, размышляя над его словами. Н-да, им бы еще четыре-пять лет…
— А ежели бы на нас напали год назад?
Фон Корф вздохнул:
— Воевали бы с тем, что имели, и большой кровью. Ну да нам не привыкать — всегда так воевали.
— Не всегда, — не согласился Полушко. — В последнюю войну — нет.
— Ну, такой войны, которая была на Дальнем Востоке, у нас более не будет. Сами знаете, господа, там нам достаточно было сидеть и обороняться, остальное за нас флот сделал. Да еще и пулеметов у японцев не было. А у нас были. Опять же благодаря великому князю, кстати… Вот еще бы годик-другой, и нам совсем иначе с японцем воевать пришлось бы. Поторопились они с нападением…
— Кто знает, — задумчиво отозвался кто-то. — А может, и опоздали. Сами ж говорите, что войну в основном флот выиграл. А ему через Северный морской путь
— Да как бы они раньше напали-то? — удивленно произнес поручик Шабловский. — Они ж вон как лихорадочно вооружались — корабли закупали, артиллерию. Никак они раньше напасть не могли. И так-то слабее нас оказались, а уж раньше… Да и вообще, господа, о чем мы говорим?! У Японии полностью отмобилизованная армия по численности меньше, чем наша армия мирного времени. Я вообще не понимаю, как им в голову пришло просто решиться…
И разговор перекинулся на обсуждение призрачности шансов Японии победить в Русско-японской войне.
Следующий месяц обучения действительно стал последним. Их уже гоняли не так сильно. Впрочем, возможно, дело было не в том, что нагрузка снизилась, а в том, что они просто втянулись. В конце концов, все здесь были офицерами, то есть изначально людьми здоровыми, по большей части закаленными трудностями службы и уже прошедшими когда-то неплохую подготовку (не чета этой, конечно, но тоже ничего себе). Посиделки в «курилке» по вечерам стали уже традиционными. Регулярные докладные с предложениями — тоже. Как и их коллективные обсуждения. И различия между «стариками», ходившими в командирах, и новым составом совершенно исчезли — все общались на равных. Кстати, «старики» признались, что им было прямо рекомендовано до того момента, пока новички не втянутся, держать дистанцию и даже время от времени провоцировать злость на себя. Мол, в результате у новичков появятся лишние силы и мотивация доказать «этим высокомерным сукам», что они не хуже их.
А затем как-то утром офицеров снова выстроили на плацу, где перед ними выступил генерал Кондратенко. Поблагодарив всех за «большую работу на пользу всей российской армии», он объявил, что программа их обучения признана завершившейся и уже завтра они начнут разъезжаться по всем военным округам, где примут участие в обсуждении этой программы (оно специально будет устроено таким образом, чтобы в нем приняли участие представители всех «пробных офицерских частей»). Затем всем полагается отпуск, после которого они должны будут вновь прибыть сюда, дабы исполнять обязанности отделенных и взводных командиров во вновь сформированных «пробных офицерских частях».
Обсуждение итогов закончилось за две недели, хотя фон Корф говорил, что в прошлый раз это заняло целый месяц. Но сейчас, по ощущениям штабс-капитана, двух недель вполне хватило. Да и вообще, они не столько обсуждали, сколько просто, так сказать, обменивались историями о том, как в разных частях все было устроено, какие трудности встретились на первоначальном этапе и как эти трудности были преодолены. А в том, что касалось реформы вооруженных сил, многие офицеры всех двенадцати «пробных офицерских частей» высказали схожие предложения, которые были довольно быстро приняты к исполнению. Дискуссии потребовались только по десятой части всего предложенного, но и они были краткими. После этого большинство офицеров, прошедших через «пробные офицерские части», отправились в отпуск, а небольшая группа осталась вырабатывать методические рекомендации по совершенствованию боевой подготовки, доводить до ума образцы нового снаряжения, модифицированного по итогам обсуждения, размещать на него заказы, принимать и распределять изготовленное.
Уже через две с половиной недели после окончания учебы штабс-капитан Дажнев убыл в отпуск в родной Тамбов. Родной, несмотря на то что родился-то он в Либаве. Но там у него никого не осталось. Отец умер еще в 1902-м, матушка пережила его на два года и скончалась как раз тогда, когда сын воевал на Дальнем Востоке. Похоронили ее дальние родственники, и они же прибрали все ее невеликое имущество. Ну да Дажнев с ними ругаться не стал — невелико богатство-то. Квартиру родители снимали, сбережений с маленькой пенсии по потере кормильца мать не накопила, а скандалить из-за дюжины
Впрочем, и в Тамбове делать ему тоже было особенно нечего. Женой он пока, к сожалению, не обзавелся — мешали постоянные командировки, поскольку командование части использовало его роту как затычку ко всякой бочке. С другой стороны, Дажнев и в командировки всегда ездил с охотой именно потому, что дома, в Тамбове, не знал, чем себя занять вечерами. К музицированию он был не склонен, выпивать не любил, к дамам относился с робостью — ну и чем ему было заниматься?
Отпуск пролетел довольно быстро. Самой существенной тратой, которую штабс-капитан себе позволил, была покупка личного «Маузера К96» и новых сапог. Старые-то развалились почти сразу — они шились больше для щегольства, чем для многоверстных марш-бросков, а выданные взамен развалившихся казенные и по первости были не слишком презентабельны, а уж сейчас-то, после таких нагрузок, вообще оказались никуда не годны и дышали на ладан. В общем, новые сапоги были жизненно необходимы. Причем штабс-капитан решил заказать сразу две пары и пошить их из самой прочной и лучшей кожи — впереди-то еще целый год нешуточных нагрузок, так что лишними не будут.
Сослуживцы по Тамбовскому полку, в первое время осаждавшие его с просьбой рассказать, «как оно там», поскольку у всех впереди маячила такая же «пробная офицерская часть», послушав его уклончивые ответы и не найдя в нем поддержки их собственному возмущению допущенной по отношению к «чести русского офицера» вопиющей несправедливости, разочарованно отстали. В итоге остаток отпуска штабс-капитан провел в одиночестве, коротая время с удочкой на Цне.
Поэтому, когда он через месяц легким шагом вошел в ворота своей, ставшей не менее родной «пробной офицерской части», настроение у него было приподнятым. У ворот его бывшей казармы толпился народ. Завидев Дажнева, из толпы вынырнул поручик Шабловский и, смеясь, прокричал:
— Смотрите, господа, и штабс-капитан тоже!
Все собравшиеся у казармы офицеры развернулись в его сторону и… дружно захохотали.
Дажнев растерянно оглядел себя.
— Не обижайтесь, Георгий Янович, — с трудом успокоившись, сказал подполковник Полушко, — у нас тут спор возник, обнаружится ли хоть один человек из наших, кто не прикупил себе за отпуск «Маузер К96».
И тут Дажнев заметил, что у всех стоящих вокруг него офицеров через плечо висит знакомая деревянная кобура-приклад. Он покосился на свою и… улыбнулся. Ну да, смешно. Ох какие они все здесь стали… нет, не одинаковые, а много чего понявшие. И про службу, и про войну, и про жизнь, и вообще. Ну надо же…
Глава 7
— Д-да-дах-х-х-х!
Я пригнулся и придержал фуражку. Вот это жахнуло!
Да, новые четырнадцатидюймовки производили впечатление. Разработка «башенной орудийной установки береговой артиллерии» шла полным ходом. По выданному Морским техническим комитетом техзаданию конструкторы моего артиллерийского завода сумели разработать орудие калибра триста пятьдесят шесть миллиметров и систему ускорения заряжания с электрическим досылателем, обеспечивающую максимальную скорострельность подготовленным расчетом в один выстрел за двадцать пять секунд. Живучесть ствола при стрельбе тяжелым бронебойным снарядом весом шестьсот семьдесят килограммов при стрельбе полным зарядом по итогам пробных стрельб на полигоне составила не менее трехсот десяти выстрелов. При этом получившуюся башенную установку никоим образом нельзя было использовать на кораблях, поскольку ее суммарный вес составлял почти три тысячи тонн. [22] Ну не было и даже не разрабатывалось в данный момент кораблей такого водоизмещения…
22
Вес трехорудийных башен главного калибра линкора «Ямато» составлял более 2500 т, американских линкоров того же времени — около 2300 т, так что 3000 т с учетом используемого типа бронирования и размещения всей системы на суше на мощном бетонном основании вполне реально. Но на корабли того времени эти башни было не запихнуть.