Взлетная полоса
Шрифт:
— Н-да: — невольно вырвалось у него. Он положил вилку на столик и, пытаясь отвлечь Ирину от ее мыслей и настроить на какую-нибудь другую тему, на которую они могли бы поболтать непринужденно, в их обычной шутливой манере, спросил: — А вы сами-то почему не едите?
— Я не хочу, — почти машинально ответила Ирина.
— Тогда давайте хоть выпьем, — предложил Сергей.
Ирина кивнула:
— Давайте.
Но и это она произнесла чужим, незнакомым Сергею голосом. Она взяла со стола фужер и подняла его. Рука ее дрожала. Ему от всего этого тоже начинало становиться не по себе.
— Что с вами, Ирочка?
— Ничего, — ответила она и добавила: — А в общем, я подумала, что, если бы могла каждый раз быть рядом с вами, я была бы самая счастливая женщина на свете.
«Юля этого мне никогда не говорила, — отметил Сергей. — Никогда». И ответил:
— Вы мало меня знаете, Ирочка. Я большой зануда. И малоинтересный человек.
Ирина неожиданно улыбнулась:
— Вы хотите меня разочаровать?
— Я правду говорю, — нахмурился Сергей.
— Но это же не имеет абсолютно никакого значения, каким вы кажетесь самому себе. Важно, каким вы доходите до людей. И в данном случае до меня. И напрасно вы говорите, что я вас мало знаю. Знаю достаточно и вас и о вас. Не подумайте, я за вами не слежу. Но мне известен каждый ваш шаг. Сама вижу. От шефа слышу. Друзья рассказывают. Юля делится. Ведь мы же вместе работаем, — сказала Ирина, поставила фужер на столик, оперлась руками о свои колени и положила на них подбородок.
«А что Юля-то знает обо мне? — снова подумал Сергей. — Разве только: в Москве я или нет?» Ему захотелось поэтому сказать что-нибудь веселое. Но он взглянул на Ирину и не сказал ничего. Не до шуток сейчас ей было. И он не стал ее обижать.
— Я почему-то решила, что мне всегда с вами будет легко. Но сегодня мне трудно. Говорить трудно. И чувствую я себя явно не в своей тарелке. Но это сейчас пройдет. Должно пройти! — уверенно сказала Ирина и встала со своей табуретки. Стиснув виски ладонями, она кругом обошла комнату, остановилась снова возле Сергея и очень внимательно, почти пристально посмотрела на него.
— Вы устали, Сережа, — участливо сказала она, и во взгляде у нее снова появилось то тепло, которое почти никогда в нем не угасало.
Сергей не ожидал, что она вдруг заговорит о нем, и немного растерялся. Но скоро понял: она сказала это искренне. Внутренне она, как и обещала, уже перестроилась, и с ней опять можно разговаривать по-дружески откровенно и непринужденно. И он ответил ей так же искренне:
— Устал как собака, Ирочка.
— Я не только о данном моменте говорю, — продолжала она. — За последние два года вас будто подменили. Вы становитесь угрюмым и молчаливым. Я никогда не вижу вас расслабленным.
Сергей с недоверием взглянул на нее.
— Правда?
— Этого не замечаете только вы.
— Но что же делать, Ирочка? Вы же знаете, как я и как мы все работаем.
— Знаю. Но не равняйте себя со всеми.
— Почему?
— Да потому, что они и работают,
— Это в какой-то мере естественно. Я помимо всего прочего вынужден еще нагонять.
— Что?
— Время. Не скажу, что оно было упущено. Но сейчас, когда я, как говорится, дорвался до горячего дела, я должен за многое рассчитаться.
— Это я могу понять, — кивнула Ирина. — Но я никогда не пойму другого. Для чего вы помимо работы должны брать на себя еще целый ряд мелких, докучливых дополнительных нагрузок? Ведь те минуты, когда вы могли бы хоть ненадолго принадлежать себе, вы вынуждены заниматься всякими хозяйственными делами. Вам не кажется это абсурдным?
— Кажется, — согласился Сергей. И поправил себя: — Иногда кажется. Чаще же я об этом просто не думаю.
— И напрасно, — сказала Ирина. — А если бы задумались, то наверняка спросили бы себя: а почему, собственно, так происходит?
— Наверно, иначе нельзя. Аз есмь человек. Мне надо есть, пить, одеваться, следить за собой.
— Почему же обо всем этом думаете и заботитесь вы сами?
— Вот вы о чем, — невесело, но откровенно улыбнулся Сергей. — К сожалению, Ирочка, так сложилась жизнь.
— Неправда! — категорически возразила Ирина.
— Так, Ирочка.
— Не так! — снова возразила Ирина. — Она, к счастью, еще не сложилась. Еще только складывается. Но складывается для вас и ради самого важного для вас — вашей работы — неумно.
Она задела его больное место. Сергей умолк. Ирина, поняв это, заговорила быстро и горячо:
— Мне слишком близко и дорого все, связанное с вами. Вы даже не можете представить, какой вы мне родной. И мне от вас ничего не надо. Ничего! Я хочу только одного — быть вам полезной. Я хочу все « h(заботы взять на себя. Все! Слышите? И большие, и маленькие! И освободить вас от всего, чтобы вы могли целиком посвятить себя своему делу. Я хочу только этого, и больше ничего. Я вас люблю. Очень люблю. И совершенно не представляю себе, что могу связать свою жизнь с кем-нибудь еще, кроме вас.
Ирина говорила долго. Но она вдруг словно отодвинулась куда-то на второй план. И голос ее, хотя она стояла совсем рядом, уже звучал, как казалось Сергею, откуда-то издалека. Потому что он думал уже о своем.
«Такого я не слышал еще ни от кого, — почти вслух припоминал он. — Юля мне таких слов не говорила никогда».
Ирина заметила его отсутствующий взгляд.
— Куда вы ушли? — спросила она.
Он ответил почти машинально:
— Я тут. Просто это очень неожиданно. И у меня в голове все пошло кругом.
— За вашу голову я абсолютно спокойна, — заверила его Ирина. — Другое дело, ваше сердце. Вот оно воистину слепое.
— Такое оно, наверно, не только у меня, — попытался защититься Сергей.
— Возможно, — согласилась Ирина. — Но меня интересуете только вы. Я знаю, вы любите Юлю. Она восхитительна. Я с вами согласна. Даю вам слово, я сама зачастую любуюсь ею. Но она вас погубит. И право, неужели же ваши лучшие годы стоят всего лишь нескольких свиданий с ней?
— Почему свиданий? — воспротивился Сергей.