Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку
Шрифт:
Максим Анисимов, снайпер, прошел Грозный, а погиб на мине. Мы вместе читали его письмо, которое писал ему дед. А дед – ветеран войны. Читали, и за душу брало. Было от деда шесть писем, как он воевал в Великую Отечественную. А внук Минутку брал, пошел за водой и подорвался. Дедушка в письме дает советы внуку, как воевать…
Много было ранений, и командование решило наш полк с предгорий снять и передвинуть к Урус-Мартану. Поехали. С нами был безумный прапорщик, разведчик, только у него была винтовка «ВСС», штурмовая. Склон горы, кладбище, и он решил пострелять по шестам с зелеными повязками. Оказывается, в ущелье наша шестая рота стояла. Приезжаем, а там такой бой идет, я прыгаю с гранатометом.
Этот прапорщик нам говорил: «Мой псевдоним Бандит, называйте так меня по связи». Типа, «я в разведке был». Я еще так на него посмотрел… Присмотрелись мы к нему: идиот конченый. Фамилию свою он нам не говорил. Потом он взялся за регулирование движения бронированных машин, БМП ему проехала по ногам и его отправили в госпиталь. Так крутой прапорщик из разведки закончил свою карьеру в пехоте.
«Каждую ночь воевали…»
Андрей Актаев, контрактник:
– А затем пошел самый изнурительный и тяжелый месяц. Боевиков до нас никто не пугал, вот они и обнаглели. Каждую ночь они испытывали роту на прочность.
Под Мартан-Чу с высоты наблюдали штурм села Комсомольского. Оно восьмеркой построено, так вот одно ее колечко захватил Гелаев. Брали село спецы. Уж не знаю, в кавычках спецы или настоящие. Но какое-то село брать две недели – это слишком. Ребята смотрели и говорили: «Нас бы туда, махом бы зачистили».
Пообщались с ребятами с блокпоста. Омоновцы нам рассказали: «Кого там только не было: и ГРУ, и ФСБ, СОБРы, ОМОНы, даже вроде как охрана президента, боевой опыт получала. Сунулись туда – «нам надо дом взять, для галочки», а там не дом, а груда кирпича. Подходим, и вдруг, откуда ни возьмись, из этой груды духовский гранатометчик нам: «Держи гранату!»
Потом уже выяснилось, что к этой операции духи готовились долго. Там под каждым домом подвалы в три яруса. Мы на все это с высоты смотрели. Село со всех сторон окружено войсками. Танки и БМП стоят в поле на расстоянии два километра, только ближе подъедут – тут же ПТУР летит, и накрылась «коробочка». Летело в это село все – «Грады», «Ураганы», «вертушки» НУРСами утюжат, самолеты бомбы скидывают.
А у нас тем временем – своя война… Каждую ночь то первый, то второй взвод воевали. Духи подбирались к палаткам, вот и отбивались. Снайпер по нам стрелял. Мы с Ромкой Жулановым, как «комоды», заступали на охрану взвода с трех до шести утра. Сидим у костра, над ухом свист пули. Если ее слышишь, значит, мимо. Находили потом следы обуви 37-го размера. По-любому – или подросток, или баба. Скорее всего, второе. Звука выстрела не слышим. Значит, с ПБС (прибор бесшумной стрельбы. – Авт.) работает. Вторая рота, помню, в это время заняла позиции впереди под горой. Вот им, наверное, было тяжелей всего.
Из Журнала боевых действий
12 марта
В 10.30 личный состав 1-го взвода 1-й роты заметил группу боевиков, двигающихся в направлении южной окраины Мартан-Чу. Немедленно был открыт огонь по противнику. В ходе перестрелки погиб рядовой-контрактник Жуланов. В 11.15, по предварительным данным, силы противника составляли до 60 человек, однако на прорыв пошли до 10 человек. В 13.15 подорвался на мине рядовой-контрактник Семушкин А.В. из 2-й роты.
Разведгруппа разведроты в 13.20 начала движение в указанную НШ точку для усиления левого фланга ВМГ. В 14.15 командир 1-й роты доложил, что у противника имеется 3 человека убитыми. Получив команду на их транспортировку на КП полка, приступил к осмотру и доставке. Бой продолжался. Противник силами до 7 человек прошел в Мартан-Чу. Часть группы, ведя огонь, продвигалась к южной окраине Танги-Чу. Командир 3-й роты заметил, как несколько человек, погрузившись в подошедшую машину, направились на ней в крайние дома Танги-Чу. Открыв огонь из пулеметов, 3-я рота не дала возможности доехать противнику до села. При этом 3 человека были ранены и начали отход. Артдивизион осуществлял ведение огня по вызову, не давая возможности противнику пройти ему в Мартан-Чу.
В 16.30 найдены 3 убитых противника, при них находилось 2 «АК-74» и «РПГ-2», один из них оказался наемником и два чеченца из Алхан-Юрта. Командир 1-й роты доложил, что у него имеется раненый боевик-пулеметчик и что он скоро скончается. При осмотре документов убитых боевиков выяснилось, что наемник прибыл на территорию Чечни из Австралии через Малайзию и Грузию, а в Грузию он прибыл на автомашине из Стамбула. При наемнике находился приемо-передатчик. К 17.00 командиром 1-го батальона было выставлено отделение снайперов.
В ночь с 11 на 12 марта сгорела еще 1 палатка от осветительной ракеты. Было уничтожено все имущество в палатке.
При сопровождении колонны водитель автомобиля «Урал» не справился с управлением, и машина съехала в кювет, при этом был поврежден водяной радиатор и 7 шприц-тюбиков промедола.
«Посмотрел на него последний раз…»
Андрей Актаев, контрактник:
– Март был самым тяжелым временем для нашей роты: слишком большой участок контролировали. Командир роты от нас забрал первое отделение механов и расположился внизу, у подножия горы. Там оборудовал позиции. Каждый день большая часть взводов спускалась вниз рыть окопы. Что за глупость, я до сих пор понять не могу. На позициях оставалось по два-три человека. Если бы духи знали, то могли бы практически сразу занять господствующие высоты. О потерях, которые могли быть, я уж не говорю. Мы-то ладно, а вот первый и второй взводы днем копают, а ночью бодаются с боевиками.
Ротный сформировал отделение снайперов, поставил их на высоту, ближнюю к селу.
Во второй взвод дали двоих саперов. Поставили они пару «монок» на растяжку. С утра после перестрелки пошли смотреть. Один из них снял растяжку, свою или не свою – сказать не могу, но ногу одному из них по колено оторвало. Мы ему промедол вкалывали, когда ребята его через нас проносили. Из первого взвода парень в ночном бою получил ранение в ногу.
Двенадцатого марта ночью я с Романом Жулановым, как обычно, заступили в караул с трех до шести утра. Сидели у костра, он рассказывал, как был миротворцем в Таджикистане. С начала второй кампании Роман воевал в 752-м полку, разорвал контракт, по какой причине – я не спрашивал. Дома побыл месяц, приехал уже к нам.
В шесть утра разбудили смену и улеглись спать. Часов в 10 забегает в нашу землянку контрактник, мы его Вжиком звали, и кричит: «Духи! Их взводник держит!» Получилось так, что с утра из первого взвода проходили ребята вниз окопы рыть, они-то и сказали, что чуть выше наших позиций тропинку, по которой они шли, как будто бы кто-то подмел.
Взводник взял Вжика и пошел проверять. Метрах в 70 от наших позиций в ложбине расположились боевики. Взводник завязал бой, а Вжику велел бежать за взводом. Похватали разгрузки, оружие и бегом туда. Нас человек десять было, их примерно столько же. Но у нас выигрышная позиция: мы наверху.