Взорвать «Аврору»

Бондаренко Вячеслав Васильевич

– В точности не могу знать, товарищ начотдела, а только нету его, – взволнованно повторил Коробчук. – Вроде как постовой милиционер видел, что он в поезд садился… – Он забежал вперед и понизил голос: – Честное комсомольское, товарищ начотдела, из одной шайки они!

Начальник отдела резко остановился и уставился на бойца.

– Кто – они?!

– Ну, эти, Сабуров и Захаров. Этот беляк его сразу признал. А, говорит, господин революционный прапор… Оба офицера, понимаете?! И он сначала его отпустил, а потом сам уехал! А завтра ж в Ленинграде праздник! Вожди прибывают!

Начальник

линейного отдела крепко потер лицо ладонями и махнул рукой.

– Ладно, Коробчук, и без тебя тошно… За бдительность спасибо, а вот за то, что настроение портишь не вовремя – два наряда вне очереди!

– Товарищ начотдела, так я ж… – растерянно заморгал боец.

– Три наряда! – набычившись, рявкнул начальник.

– Есть! – вытянулся Коробчук.

Переполненный трамвай с грохотом и звоном полз по предпраздничным ленинградским улицам, уже украшенным транспарантами, красными флагами и портретами вождей. Доносился монотонный голос кондуктора, выкликавшего: «Зеленым билетам станция!.. Пятиалтынный с вас!..» За окнами мелькали длинные очереди, вытянувшиеся к пивным ларькам, обшарпанные серые заборы с рекламой фильмов «Два друга, модель и подруга» и «Девушка с коробкой», купола церквей без крестов, небогатые витрины магазинов, грязная, застоявшаяся вода каналов… Владимир проводил глазами странное сооружение – сделанную из картона стену городского дома, к которой тянулся большой, тоже картонный, пшеничный колос. Поверх было крупно написано «Да здравствует смычка города с деревней!»

– Странный город, – словно для себя произнес Владимир, разглядывая Ленинград в окно. – Будто есть, и нет его в то же время… Рига на него чем-то похожа.

– Вы бывали в Риге? – повернулась к нему Елена.

Он сообразил, что сказал лишнее, и начал выкручиваться:

– Нет… ну, то есть, до революции.

– Ваш билет, гражданин, и ваш, гражданка, – раздался за спиной скрипучий голос контролера.

Владимир ошеломленно обернулся. Елена поспешно показала контролеру какую-то карточку:

– У меня служебный.

– А мне, пожалуйста, полный маршрут, – Сабуров полез в карман за портмоне.

Контролер – мрачный немолодой дядька – язвительно усмехнулся.

– Вы, когда в трамвай входили, прошли мимо кондуктора. Почему не заплатили?

Сабуров растерялся. Окружающие пассажиры смотрели на него явно без всякого сочувствия, прислушиваясь к диалогу.

– Я не знал… Я только что в Ленинград приехал. И не знал, что у вас такие правила.

– И откуда это вы такой приехали? – подозрительно поинтересовался дядька.

– Из… из Екатеринослава, – сказал Владимир первое, что пришло в голову.

– Из Днепропетровска, что ли? – прищурился контролер. – Покажите билет на поезд.

И тут раздался возмущенный голос Елены:

– Послушайте, чего вы пристали к товарищу? Ну, приехал человек из Днепропетровска… На праздник приехал, на годовщину Октября. Правда ведь? – взглянула она на Владимира, он поспешно закивал. – Вот. И какое впечатление у него останется от Ленинграда? Контролер-придира? Соображать же надо, товарищ!

Он же расскажет всем потом у себя в Днепропетровске!

– Правильно, гражданка! – встрял в разговор низенький мужичок в тельняшке, видневшейся из-под обтрепанного пальто. – Ну чего ты со своим формализмом пристал к человеку?

– Кто формалист? – обиделся контролер. – Я формалист?

– Конечно, формалист, – прогудел другой пассажир, здоровенный парень с пудовыми кулаками, – да еще и бюрократ небось. А у нас, у рабочих людей, знаешь где эти бюрократы сидят уже?

Контролер побагровел и надулся.

– Будете оскорблять контролера при исполнении – я трамвай остановлю! – рявкнул он, забыв про Владимира. – Имею, между прочим, право!

– Я те остановлю трамвай, зараза! – подал голос еще один пассажир. – Вот я те щас так его остановлю, троцкист хренов!

– Ты кого троцкистом обозвал, гад? – взвизгнул контролер.

– Эй, вы, полегче там насчет Льва Давыдовича, – нахмурился мужичок в тельняшке. – Думаете, его из Политбюро вычистили, так и можно уже, да?!

В трамвае поднялся такой гам, что Владимир и Елена едва смогли протиснуться к двери.

Потом они стояли в одиночестве на остановке и смеялись, провожая взглядами уходящий вагон. Пассажиры продолжали отчаянно ругаться между собой.

– Все-таки обманули контролера, выходит, – еле выговорил Сабуров, давясь от смеха.

– Да, на пятиалтынный ограбили Советскую власть, – живо отозвалась Елена и тем же беспечным тоном добавила: – Вы нездешний, Володя?

Владимир перестал смеяться.

– С чего вы взяли? Родился на Каменноостровском проспекте. Правда, детство у меня прошло в основном в Сабуровке, но…

– Нет, я имею в виду, что вы… не отсюда. Из-за границы, да?

Сабуров нахмурился.

– Да нет же… Почему из-за границы? Странная у вас фантазия, Лена.

Она проводила глазами проехавший мимо потрепанный легковой «ФИАТ», вздохнула.

– Да не фантазия это. Как заплатить за трамвай, не знаете… Что с офицерами не церемонятся – тоже. Назвали Днепропетровск по-старому. Были в Риге… Да и Каменноостровского проспекта нет давно – есть улица Красных Зорь… Я наблюдательная просто. Как там буржуазная Рига?

Владимиру стоило невероятных усилий усмехнуться. Елена смотрела на него с болью.

– Мне пора идти, Лена, – проговорил он. – Спасибо вам… за то, что отвлекли контролера. И вообще…

– Проводите меня еще немного, – тихо попросила девушка.

– Прошу меня извинить, я спешу, – глухо вымолвил он.

Сабуров поклонился девушке и торопливо бросился куда-то в сторону от трамвайной остановки. На полпути он обернулся, словно боясь чего-то. Елена стояла на месте и смотрела ему вслед.

Серый, холодный ноябрьский день был в самом разгаре. «Аврора» по-прежнему стояла на якоре недалеко от берега. И так же толпился народ у парапета набережной 9 Января, любуясь старым, заслуженным кораблем. Между бортом крейсера и гранитной пристанью напротив Адмиралтейства то и дело сновал паровой катер, подвозя очередные партии экскурсантов.