Взрыв на рассвете. Тихий городок. Наш верх, пластун
Шрифт:
— Ко мне только что явился эсбист Шершень и попросил, чтобы я задержал выход на задание одного из своих подчиненных, Владимира Чумарзина. Говорит, что это его близкий друг и им необходимо встретиться. Обычно разрешение на подобные свидания дают лично оберштурмбанфюрер Штольце или полковник Сухов, но, зная особый характер отношений между нашей организацией и секретной службой Шершня, я осмелился дать согласие на встречу от своего имени. Однако Шершень от встречи сразу отказался и выразил желание, чтобы я не отправлял Чумарзина на задание до прихода оберштурмбанфюрера
— Постараюсь выручить вас, господин подполковник. Шершень был у меня. Когда он узнал, что оберштурмбанфюрера нет на месте и его появления можно ожидать не раньше утра, он спросил, в лагере ли сейчас Чумарзин. Я ответил, что да, но вечером у него выход на задание. Тогда Шершень поинтересовался, кто может задержать Чумарзина до утра, и я назвал ему себя и вас. Свой выбор он почему–то остановил на вас. Как видите, мне известно не больше вашего… Признаюсь, мне тоже кажется, что Шершень пришел к Чумарзину с чем–то серьезным, но для этого ему предварительно необходимо получить согласие лично оберштурмбанфюрера. А задание Чумарзина может спокойно обождать до утра — это обыкновенная плановая проверка наших запасных тайников.
— Не повредит ли моей репутации, если я разрешу Шершню остаться в моем бункере до прихода Штольце? Кто знает, с чем он к нам в действительности явился?
— Вы чересчур осторожны, господин подполковник: со службой Шершня у нас прекрасные отношения. Но на вашем месте я постарался бы избавиться от его компании совсем по другой причине: эта четверка хамоватых украинских мужланов обязательно напьется, учинит скандал и не даст вам спать всю ночь.
— Четверка? Шершень пришел ко мне один.
— Значит, оставшаяся где–то троица заявится к вам позже. Сегодня Шершень почему–то попросил впустить с ним на территорию лагеря и своих охранников. Будьте уверены: все они обязательно пожалуют к вам.
— Благодарю за советы, господин оберштурмфюрер. Я поступлю именно так, как вы сказали.
Выйдя из бункера Штольце, войсковой старшина задумался. Не оставалось сомнений, что Шершень явился к Чумарзину вовсе не для разговора. Причем Ланге правильно заметил, что предварительная встреча эсбиста со Штольце нужна для того, чтобы оберштурмбанфюрер санкционировал ему какие–то действия в отношении Чумарзина. Возможно, это его арест. Да, пожалуй, так. Именно для предстоящего ареста эсбист захватил с собой своих подручных, чего раньше никогда не делал. Дождется возвращения Штольце, получит его санкцию на арест — и прощай единственная близкая Гурко душа в этом ненавистном логове! Но нет, друже эсбист, он постарается внести свои поправки в твой план.
Арестовать Чумарзина Шершень сможет лишь после возвращения в штаб Штольце, значит, до этого времени советского контрразведчика здесь уже не должно быть. Гурко, естественно, предупредит Чумарзина об опасности, но этого мало — тому нужно будет еще выскользнуть из лап Шершня. Опытный эсбист, конечно же, не просто так привел с собой трех своих коллег по ремеслу: они, по логике вещей, должны держать под контролем каждый шаг Чумарзина, чтобы пресечь его возможную попытку к бегству. Отсюда следует, что первым делом необходимо обнаружить подручных Шершня, а потом уже строить план спасения чекиста.
Гурко, заложив руки за спину и демонстративно позевывая, медленно двинулся вдоль бункеров. Вот и «спальня», как называли в лагере самый маленький бункер, где вервольфовцы отдыхали перед выходом на задания и где сейчас находился Чумарзин. Оуновцы где–то возле бункера, причем в месте, откуда в наступающей темноте хорошо видна его дверь. Таких мест два: группа елочек в трех десятках метров напротив двери и густой подлесок в десятке шагов справа от нее. Однако зачем гадать, если это можно проверить?
Гурко смачно зевнул, воровато оглянулся по сторонам и, расстегивая на ходу ширинку штанов, быстро направился к подлеску. Так и есть: на земле лежали два человека. Немецкие пятнистые плащ–накидки, автоматы, на головах шапки с трезубом. Один, повернувшись на бок, грыз морковку, другой, подставив лицо последним лучам солнца, делал вид, что спит. Все ясно: те, кто ему нужен.
— Греетесь, хлопчики? — поинтересовался войсковой старшина, останавливаясь возле оуновцев.
— Разве нельзя? — вопросом на вопрос ответил тот, что лежал с морковкой в руке.
— Отчего нельзя? Можно… А вот курить где попало — нельзя, — строго сказал Гурко, заметив сбоку от детины окурок. — Кругом лес, чуть что — и пожар. Желаешь побаловаться махорочкой, иди в курилку. Специально для того построена.
— А тебе, дядько, нечего по кустам шляться, — насмешливо ответил оуновец. — Приспичило пожурчать — ступай в нужник. Кстати, тоже специально для этого построен.
— Теперь так и придется сделать, — согласился Гурко, застегивая ширинку. — А вы все–таки где попало не смолите. Увидит комендант, в шею выставит из лагеря, а пан Шершень вас за это по головке не погладит.
— Ладно, спасибочки за заботу. Может, займешься своими делами? А?..
«Двое обнаружены, — думал войсковой старшина, покидая подлесок, — где третий, догадаться нетрудно. Шершень знает, что бункера должны иметь запасные выходы, вот третий оуновец и держит под наблюдением тылы «спальни». Однако Шершень вряд ли догадывается, что все бункеры соединены подземными ходами между собой. Так что Чумарзин может покинуть «спальню» не обязательно через дверь или запасной выход… Поскольку ситуация полностью прояснилась, можно начинать с тобой игру, друже Шершень»…
«Спальня» освещена керосиновой лампой, и разыскать среди лежащих Чумарзина не составило особого труда. Едва Гурко прикоснулся к плечу контрразведчика, тот моментально открыл глаза.
— Я вам нужен, господин войсковой старшина? — шепотом спросил он.
— Да. Следуйте за мной.
Гурко переступил порог пустой кухоньки, через минуту туда зашел Чумарзин.
— Я к вашим услугам, господин войсковой старшина.
— Выход на задание переносится с вечера на утро.