Взрыв
Шрифт:
«Сейчас я его схвачу!» Василий изготовился… Но в эту минуту человек вспрыгнул на подоконник, обернулся, имея перед собой свободный обзор всей комнаты с фигурой Антипова у дверей, и потащил что-то из кармана…
Василий выбил прикладом стекло и ударил по руке с пистолетом…
…Ему удалось поспать часа три тут же, в дежурке, на клеенчатой кушетке. Казалось, что он проспал долго и проснулся сам. Но все еще была ночь, и, услышав голос дежурного, Василий понял, что он-то и разбудил его.
— Сажин, к Антипову! — повторял дежурный. — Ну здоров спать, не докричишься!
Василий провел ладонями по лицу, пригладил волосы, передвинул маузер на бок и вышел в коридор. Бессонная Лубянка была полна движения и звуков. Слышно было, как во дворе заводятся машины, где-то хлопали дверями, мимо Василия пробегали комиссары в галифе с кожаными кавалерийскими леями, фельдъегеря тащили свои холщовые мешки, опечатанные сургучом, из-за дверей доносился стук машинки, короткие телефонные реплики. Это была обычная ночь на ее исходе, с ее обычными тревогами и напряжением, И ощущение своей причастности к тому важному, что происходило в стране, и к тому еще более значительному, что произойдет завтра, прогнало остатки сна.
Он вошел к Антипову, понимая, что тот еще не ложился, и испытывая легкое смущение оттого, что сам так здорово выспался. Но сразу же позабыл обо всем, отметив, каким жестом Антипов предложил ему сесть сбоку и слушать. На стуле перед комиссаром сидел тот самый «гость».
Надо отдать ему справедливость, если бы не синеватая бледность лица и легкая хрипота в голосе, можно было бы посчитать, что он проявляет завидное хладнокровие в своем нелегком положении.
Перед Антиповым на столе лежали бумаги, из которых он вычитывал то одну, то другую фразу, требуя объяснений. Василий понял, что кто-то из арестованных был уже допрошен. Запинаясь, человек поначалу пытался уйти от прямого ответа, но тотчас его прижимали к стене новым вопросом.
Из допроса хозяина дома, в котором происходило собрание, следовало, что «гость» — полковник Пархомов, прибыл из Петрограда в качестве эмиссара повстанческого центра для связи и инструктажа. Пархомов должен был привезти какие-то новые указания членам группы «Освобождение», представители которой собрались в эту ночь для встречи с ним. Какие именно указания — это Антипов хотел узнать от Пархомова.
— С какой целью вы приехали в Москву? — спрашивал Антипов.
Пархомов не отрицал, что прибыл для связи с группой «Освобождение», что конспиративная встреча с верхушкой группы была назначена на сегодняшнюю ночь. Пархомов категорически отрицал, что привез какие-то новые инструкции.
Состав группы был пестрый, но костяк ее составляли бывшие офицеры царской армии и несколько крупных царских чиновников.
— Какие задачи ставила себе группа «Освобождение»?
Пархомов облизнул сухие губы и ответил:
— Организация саботажа.
— Где?
— Повсюду. В учреждениях, в армии, в промышленности.
— И это все?
— Да.
На лице Пархомова было написано твердое намерение стоять на своем. Однако в его позиции было слабое место I он не знал, что уже стало известно ЧК.
Своим глуховатым голосом Антипов читал показания хозяина дома, принимавшего Пархомова. Из них следовало, что задачей группы ^Освобождение» была организация восстания против Советской власти, что шла активная подготовка к нему. Оружие должно было решить дело.
— Вы и это называете «саботажем»? — спросил Антипов.
Пархомов ответил нетвердо:
— Лично я призывал только к саботажу.
— Да? — Антипов тут же прочитал строки из показаний: — «Приехавший для связи из Петрограда полковник царской армии Пархомов поставил вопрос о вооружений повстанческих групп, считая это самой важной задачей». Что вы скажете на это?
Пархомов молчал. Он сидел набычившись, смотря в пол.
— Да, его голыми руками не возьмешь!» — подумал Василий. Ему казалось, что нет силы, которая может заставить говорить этого человека. Но вот же хозяин дома, так быстро сдавшийся, стал на другой путь. А тоже, верно, из ихней братии…
— Подумайте, Пархомов. Запирательство не облегчит вашей участи, да оно и бесполезно. Отведите его, — обратился Антипов к Василию.
Когда Василий вернулся, Антипов дремал в кресле. Уже свет дня стоял за окном, и лицо Антипова казалось особенно усталым, почти изнеможенным. Василий хотел уйти, но Антипов открыл глаза и подозвал его:
— Ты, верно, думаешь, этот не сломается?
Василий не знал, что ответить. С одной стороны,
Пархомов казался непоколебимым. С другой — видно было, что показания, зачитанные ему, оглушили его.
Василий высказал свои недоумения. Что понудило несомненного врага дать эти показания? Ведь хозяин квартиры мог так же, как этот, от всего отпираться?
— Видишь ли, — сказал Антипов, и остатки дрёмы смыло с него вновь нахлынувшим оживлением, — наши враги, конечно, надеются нас сломать. Но вместе с тем они чувствуют нашу силу. А они привыкли подчиняться силе. Там, у себя в подполье, где они копошатся, как тараканы, они утешают себя тем, что наша власть висит на ниточке. Сталкиваясь с нами лицом к лицу, они теряют это убеждение. Кроме того, в их стане слишком много противоречий, и, когда один из них попадает в наши руки, ему кажется, что все их дело рушится. И он хочет спасти себя… Ну, иди. Я отдохну тоже.
— Товарищ Антипов! Я хочу спросить…
— Давай спрашивай, — Антипов вытянул ноги, как-то расслабился.
— Я хотел спросить вас: это в самом деле значительная боевая группа — «Освобождение»?
— Как тебе сказать… таких групп и группочек сколько угодно. Опасность в другом… — Антипов сделал резкий жест рукой, лицо его снова стало жестким. — Опасность в том, что смыкаются все враги наши. Понимаешь, белогвардейцы ищут связей с эсерами, с анархистами. Ну, и те тоже тянутся. В одну кучу, в один клубок змеиный свиваются… И этот, — Антипов кивнул на стул, на котором только что сидел Пархомов, — этот с тем и прибыл… Внушить офицерью, что всякий союзник хорош в борьбе с большевиками. А эсеры, анархисты — у них уже опыт, они уже показывали нам свои зубы… Вот в этом-то и состоит ихний новый курс. Ихние новые инструкции.
Василий пошел по коридору, закурил, постоял минуту, прислонившись к стене, успокаиваясь, а слова Антипова все еще звучали у него в ушах: «В один змеиный клубок»…
Каким морем ненависти мы окружены! Да, это верно! Но ведь есть еще другой мир: народа… Нет, народов! По всей земле, где только ни трудится человек, есть у нас друзья!
И этого нельзя было сбросить со счетов в решающих битвах времени.
5
Вскоре после этой памятной ночи вышел Василию новый поворот в жизни. Его направили на работу в Московский комитет РКП(б). Василий растерялся, он привык к своей строгой, но понятной ему службе. Что ждет его там?