Взятка по-черному
Шрифт:
— А как с ходу обнаружим эти камеры? Они ж маленькие? Пока нащупаешь между кирпичей, так сам сто раз засветишься!
— Этот технарь указал место довольно точно. Поэтому во избежание, так сказать, предлагаю через стены перекинуть наши куртки и тут же щупать, где объектив. На него и лепить. Я почему именно эти две камеры выбрал бы? Они полностью отсекают левую часть двора — вместе с баней. А на ней своя уже камера установлена, которая забирает сектор с большим домом. Значит, боковые подходы к бане фиксируются только на первых двух, усек хитрость? Для камеры же, которая находится на крыше бани, практически вся терраса находится в «мертвой зоне». Так, по идее, получается.
— Короче говоря, от момента
— Но этого же достаточно, Коля! — с укором заметил Сева. — Даже много, если по большому счету. Сложность только в одном — переходить через ограду мы можем только в одном месте, вот здесь, — показал он на рисунок. — Должны успеть.
— Ну а должны, тогда вперед. Ты даешь команду, — решительно сказал Щербак. — Верзилу к машине тащим по очереди, ты — первый, — быстро добавил он.
— Но вообще-то, — вежливым тоном ответил Голованов и изысканно склонил набок голову, — я очень рассчитывал на тебя, Коля.
— Перебьешься, сумки тоже кому-то нести надо. Засекаем время…
Багров расслабился. Ночь подходила к концу, и уже скоро можно будет завалиться дрыхнуть на весь день. Пивка холодненького и — в отруб, до обеда. А там — снова в сон. Хорошая тут жизнь, сплошная лафа, ничего делать не надо, главное — не высовываться. Но все-таки дежурить двенадцать часов в тесном помещении, где подумали обо всем, кроме приличной вентиляции, довольно тяжело — в сон постоянно кидает, хоть спички в глаза вставляй. Спать нельзя, вот и приходится на замершие экраны таращиться — если чего снаружи мелькнет, они заработают. Но пока во дворе и над оградой тихо.
От нечего делать Багров стал думать о том, что Брус все же несправедлив к нему. Ну бывает — что-то не сложилось, мелочь, кажется, просто не та карта легла, так чего ж орать-то? Сказал — и ладно, всегда можно ошибку исправить. Ведь взяли ж, например, эту бабу его — без звука, пискнуть не успела, как оказалась в багажнике. Знает же босс, что Багор умеет работать, чью школу-то прошел? Главное — где!
Опять же и с бабой этой… Вот поставил босс четкую задачу — и никаких проколов. Правда, баба, конечно, не молода. Не стал бы он ею заниматься, интереса никакого. Других телок, к сожалению, босс заводить тут не разрешает. А эта находится у босса в доме, есть там небольшая комнатуха в подвале — без окон, без дверей, люк только сверху. Один из ребят обмолвился вчера, что босс поднялся оттуда наверх к себе разъяренный, а потом велел ему спуститься к ней и отодрать ее как следует. Остальные охранники, естественно, заинтересовались, как она, и достанется ли им тоже, он ответил, что вполне, и если б хозяин не заглянул да не позвал его, сам бы не ушел. А чего, это большой кайф — драть суку, сидящую на цепи… Потом довольные открывшейся перспективой мужики начали обсуждать всякие возможные варианты, но у Багра наступило время дежурства, и он ушел сюда, в каптерку, как они называли строение, напичканное всякой следящей электроникой, а те остались. Они не интересовали Багра, а вот зачем такая фигня понадобилась боссу, этого он понять не мог. А ведь кончится тем, что эту бабу станут искать, и ведь, не ровен час, найдут, а тогда к кому вопросы? К тем, кто ее трахал в подвале, или к тому, кто похитил? Босс-то ведь на себя удар не примет, он на них, на пехоту, так сказать, свалит.
Вот и сам Багор, после тех криков босса, решил было уже с ним совсем завязать, сказал, что с него хватит, что он бросает все к едрене фене и уезжает из Москвы. Ага, как же, жди, что босс отпустит! Ни хрена, сюда сослал, так сам и сказал: поедешь, мол, в ссылку, пока я не скажу — возвращайся. И сиди смирно, скучать не будешь… И устроил тут веселье — по полсуток париться — через день, в ночь.
За этими утомительными мыслями он упустил из внимания, как на двух экранах что-то вроде мелькнуло, замельтешило, задергалось туда-сюда и вновь замерло. Что это могло быть? Ничего не понятно. Остальные экраны молчали, то есть ни на что не реагировали. Но почему тогда эти два?
Багров задумался. Но мысли были тяжелые какие-то, неповоротливые. Никакой толковый ответ в голову не приходил. Охранник задумался и решил даже выйти наружу, хотя такой шаг не был предусмотрен по службе. Тут вообще и курить строго запрещалось, да кто станет следить? Вот он и выходил на минутку из этой проклятой «парилки» — правильно все ребята ее ругают! — глотнуть свежего воздуха и сигаретного дымка. А что делать-то? Босс, поди, дрыхнет без задних ног либо тоже с той бабой развлекается, как раз ему по возрасту, ха!.. Остальные точно спят, за них камеры работают. И он — Багор…
Нет, что же все-таки было? Почему сразу две сработали и тут же отключились?
Внимательно приглядевшись к экранам, Багров вдруг подумал, что все происшедшее похоже на то, как если бы камеры заработали, но экраны их не погасли, а затемнились. Опять же почему? Ведь они явно работали, а экраны ничего не показывали? Какая-то странная помеха?
И он решился. Не стал никому ничего докладывать, никого будить. Он просто надел свою куртку, потому что на улице сейчас уже довольно прохладно, а тело мокрое от пота, и подумал, что далеко от каптерки не отойдет, просто выглянет наружу. Даже свет здесь можно погасить — на всякий случай, чтоб его лучи не падали на террасу. Да и глазам надо заранее к темноте привыкнуть. Хотя какая уже темнота, скоро утро, и воздух свежий…
Чертова дверь на несмазанных петлях скрипнула. Надо будет сказать, чтоб обязательно смазали маслом… А может, они нарочно так сделали, чтоб выходящий наружу этим скрипом выдавал себя? Ну мудрецы, блин…
Багров высунул в дверной проем голову, прислушался, пригляделся — никого. Тихо. И тогда сделал шаг на террасу…
«Чего он там, заснул, что ли?», — напряженно думал распластавшийся по стене бани Голованов с занесенной для короткого, рубящего удара рукой.
Время шло, точнее, бежали секунды, а наружу никто не выходил. Откуда было знать Севе, какие думы в данный момент обуревали бритую до блеска, в общем-то, не такую уж и пустую башку отставного майора внутренних войск. Но ведь обуревали же, иначе бы он выскочил сразу. А может быть, они сами допустили какую-нибудь оплошность? Что-то не учли?
Легкий скрип дверных петель раздался в душе торжественной музыкой победы. Голованов набрал полную грудь воздуха, чтобы разом выдохнуть его в нужный момент. С другой стороны двери, знал Сева, точно в такой же позе застыл Щербак и в этот миг наверняка сделал то же самое — они уже давно, еще с далеких афганских событий, привыкли по движению воздуха понимать друг друга — все, и Филя, и Демидыч, да и остальные ребята, которых непонятно куда разбросала нынче судьба…
Из щели, которую увеличивала медленно открывающаяся и больше уже не скрипящая дверь, высунулась бритая голова, затем плечи, обтянутые камуфляжной курткой, наконец, согнувшись под низкой притолокой, на террасу шагнул человек.
Но выпрямиться он не успел, потому что два удара одновременно, пришедшиеся сверху и снизу шеи, вмиг отключили его. И те же руки не дали телу упасть на пол — бережно подхватили его и уложили вдоль стены, а затем ловко совершили несколько пассов, после чего рот, руки и ноги лежащего оказались спеленаты темной лентой скотча.
Еще несколько секунд, и тяжелое тело было поднято над оградой, Щербак вскочил на спину Голованову и скользнул за ограду, где принял на руки это тело и посадил его на землю, прислонив спиной к бетонному столбу.