W: genesis
Шрифт:
– Конечно, конечно… – Марат саркастически хмыкнул, взял огрызок карандаша, придвинул к себе листок. Морщинистая, худосочная рука начала выводить непонятные рисунки.
Мужчина помолчал. Проследил за творчеством начальника, потом спросил:
– С вашего позволения…
– Да, да… Свободен. Скажи Шарлотте, чтобы она… Хотя нет. Сам приготовь отчет для всех других членов Администрации.
– Он готов. Ждет вашего заверения. Пришлю немедленно, – собеседник Марата поклонился и направился к выходу. Не получив никакой реакции от начальника, бесшумно вышел.
Марат не видел что именно он рисует. Звериное предчувствие, выработанное десятилетиями жизни в революционном подполье, потом в политических интригах, потом в борьбе за удержание власти, – говорило ему: это не конец, дружок. Буквально сейчас начнутся остальные события. Не менее важные и не более приятные.
Минуты не прошло. За громадными, массивными дверьми его нового, с позволения сказать, кабинета, послышались переговоры.
Двери порывисто раскрылись. Привычно короткостриженный, начальник разведки Гаспар перебегал глазами по странице в руке.
– Господин консул, можно…
– Можно, ага. Неужели что-то случилось?
Гаспар дочитал донесение, не заметил сарказма в голосе начальника, аккуратно сложил листок.
– Сегодня в семь часов тридцать семь минут по общепринятому времени, – четко сказал шпион. – В лечебнице Аллхилл, находящейся в нейтральных водах архипелага Эйсав, объект «В» вышел из комы и пришел в сознание.
Гаспар сказал это на одном дыхании и без эмоций.
Консул отреагировал странно. Он все так же продолжал рисовать свою околесицу. Одна слабенькая улыбка коснулась его рябого и земленистого лица.
– Ну… понеслась, – слабо проговорил Марат.
***
За 18 дней на земле Судей
Очень длинный и тощий доктор в немного помятом, но аккуратном белом халате поводил по глазам фонариком, ловким движением убрал его в нагрудный карман. Аккуратно коснулся своими твердыми пальцами твоей головы. Что-то пощупал за ушами, нажал на гланды (откуда ты помнишь про гланды? Неважно). Снял с шеи стетофонендаскоп, – а это откуда тебе известно?! – одной рукой приложил к сердцу холодную мембрану, на другой, одернув рукав с тыльной стороны кисти, заметил время. Передвинул правее. Пониже. Немного левее. Снова повыше.
– Ну-с, – он повесил обратно на шею свой инструментарий, сунул руки в карманы, присел на край твоей кровати. – Дела не так уж и плохи, гм?
Его старенькие, маленькие очечки представлялись еще более узенькими и нелепыми на длинном и сухом лице. Практически лысая голова была седой, хотя на вид он был не очень-то и стар.
– Должен сказать, дорогой мой, вы нас порядком напугали. То лежите себе спокойненько, то, в кои-то веки очнувшись, начинаете себе кровь пускать. Нехорошо, как думаете?
Молчишь. И правильно. Тебе сейчас сказать нечего, да и говорить незачем. Слушай.
– Мы и обрадоваться не успели вашему новому состоянию, как вы снова всеми силами его пытаетесь ухудшить. Всех взбудоражили, – врач указал на невысокую светловолосую девушку. Она копошилась рядом с твоими приборами и иглами в руке.
Ты коротко осмотрел ее. Лицо мясистое, толстый нос, плотное сложение. Какое-то слишком плотное и крепкое…
– Так, вижу, речь мою понимаете, верно? Слышите хорошо, эхом не отдаюсь? В глазах не двоится, головокружения нет? – произвел расспрос доктор.
На все вопросы отрицательно качаешь головой.
– Пока что говорить, конечно, с полной уверенностью рано, однако, думаю, выразить скромную надежду можно: вы, в общем и целом, в порядке. Учитывая каким мы вас получили десять лет назад… Черт возьми, да мы можно сказать чудо совершили. Эх, жаль, что никто об этом не узнает.
Врач тебе подмигнул, ухмыльнулся, похлопал по ноге – она отдалась неожиданной болью в колене. Ты сморщился. Он заметил. Девушка тоже.
– Угу, правая, – кивнул врач. – Да. У Вас в колене стоит протез. Мы ногу, можно сказать по костям собирали. Но об этом давайте попозже. Пока что отдыхайте, набирайтесь сил, обязательно, повторяю, обязательно хорошо питайтесь! – лицо твоего лекаря в очках приобрело некоторую суровость, но весьма легкую. – Я к вам вечерком зайду непременно. У вас, понятное дело, куча вопросов. Сейчас отвечать на них, пожалуй, не стоит. Но мы обязательно поговорим.
Девушка закончила с приборами. Они опять запикали, в этот раз – на порядок тише.
– По… – ты опять закашлялся, – подождите.
Да, так и есть. Ты выражаешься на другом языке. Хватило слова, чтобы это осознать. От этого даже голова закружилась, ты зажмурился, торопливо собрался, взял себя в руки. Так… Но, с другой стороны, ты понимаешь врача. Значит язык твоих мыслей не единственный, коим ты владеешь.
Голова странно заработала, сама реальность немного исказилась, треснула от понимания того, что в тебе есть несколько языков… Как подобрать нужный?
Врач на твои слова отреагировал с интересом.
– Любопытненько, – произнес он на том же языке, что и ты. Это было очевидно. Язык твоей речи и мыслей был намного сложнее и мелодичнее, в нем чувствовалась красота и сила, идущие рядом. – Вспомнили именно сорминорский. Но до этого понимали мою речь?
Киваешь.
– Угу, вполне ожидаемо. Не совсем типично, однако в рамках допустимого. Если честно, я предполагал, что вы заговорите именно на сорминорском.
– Скажите, где я? Кто вы? И кто я?
Врач с сестрой коротко переглянулись. Тебе это не понравилось. Почему? Чутье подсказало: такое обычно происходит тогда, когда не хотят что-то говорить.
Лысый мужчина снял свои маленькие очки, потер глаза, снова их надел.
– Ладно, держать вас в полном неведении тоже не слишком корректно, не так ли? – снова его ухмылка. – Вы находитесь в лечебнице Аллхилл. Название что-нибудь говорит?
Даже не пытаешься вспомнить, снова отрицательно качаешь головой. В мозгах царит пустота, какое уж тут название больницы, – имени своего не знаешь.