W: genesis
Шрифт:
Что ж, пожалуй, буду закруглять ненужную прелюдию. Длинные вступления к любым пьесам – признак дурного вкуса или слабого сюжета. Не нужно утомлять и без того вечно утомленных зрителей.
Приходите в себя, юноша. Поднимайтесь, молодой человек.
Желаю с привычной доблестью отыграть на этом нашем фальшивящем пианино отведенный вам кусок пьесы.
Потому как больше некому.
Повторно прошу извинить за мое вмешательство.
За сим, – прощаюсь.
***
За 18 дней до встречи на земле Судей
Темнота. Нечто, позволяющее отождествить себя с действительностью, приходило медленно. Никаких связей с тем, что снаружи. Ни звуков, ни воздуха, ни запахов. Темнота.
Мысли струились пустым потоком вокруг идей: где я? Кто я? Что я?
Голова. Воспоминания о голове, как о человеческом органе. Человек. Чувствует глаза. С непривычки пытается их открыть. Трудно, веки не слушаются, дрожат.
Открываются. От внезапного оглушившего света стало дурно, кишки скрутило, живот сковало тошнотой. Пока лучше закрыть.
Живот, желудок, кишки. Чувствует ноги, шевелит пальцами на них.
Руки. Да, на них тоже пальцы. Тоже шевелятся. То же ощущение. Но почему-то слегка другое.
Ощущения…
Тепло. Тело лежит. Чем-то накрыто. Воздух приятный. Воздух вдыхается.
Осознание того, что дышишь. Делаешь глубокий вдох.
Воздух теплый, но в нем есть несвойственная помещению прохлада. Понимание того, что здесь есть окно, оно открыто.
Вторая попытка приподнять веки. Аккуратнее, аккуратнее, ага, та-а-ак…
Потолок. Белый. Просто белый потолок. Кругом солнце. Все окрашено его лучами. Значит, есть небо, есть звезды. Есть солнце.
Глотаешь слюну. Во рту сухо, горло с трудом производит движения кадыком.
Переводит взгляд влево. Небольшой столик. На нем вазочка, в ней три разноцветных цветка. Один завял. Сзади столика – окно. За ним – деревья, синева небес. Такое далекое, такое чистое и какое же оно яркое. А что за небом?…
Снова утыкается в потолок.
Морщит лицо. Чувствует щеки, губы. Двигает языком.
Поворачивает голову вправо. Какие-то приборы, проводки. Тянутся, тянутся, длинной своей утыкаются в правую руку.
Ощущение дискомфорта от иголок.
До слуха доходит звук: мерное попикивание.
Тииин. Тииин. Тииин.
И звуки птиц за окном. Почему-то жизнь за этим окном заставляет дышать тверже, глубже, увереннее. С некой целью.
Взгляд опускается от потолка в стену. Какая-то картина. Опять цветы. Подсолнухи.
Смотришь ниже: белое, кристально белое одеяло. Видны выпуклости ног.
Ты лежишь в больнице. Больница? Ага, больница. Что у тебя болит? Вроде ничего.
Тогда зачем ты здесь? Почему? Как долго?
А самое главное: кто ты?
Ты чувствуешь слова, под словами – категории понимания вещей. Глаза, руки, ноги, стол, цветы, окно, небо – вещи, предметы. Значения, подразумеваемые под ними ясны. Мысли бегут на каком-то языке. Какой он? Можешь ли ты помыслить на ином? А если произнести слова? Любые.
– Х-х-х…
Закашлялся, горло сдавил спазм. Снова поюлозил по рту языком, широко открыл, потом закрыл челюсть.
– Х-хочу апельсинов. И устриц.
Почему эти слова? Они дурацкие. Но произносить их – невыразимо приятно.
Улыбнулся. Внутри потеплело. Это неловкое движение уголками губ вызвало прекрасные переживания.
…Но все изменилось с быстротой молнии. Словно рефлекс заставил чувства обостриться. Улыбка исчезла, как резко выключенная лампочка.
Шаги.
Новые ощущения: мурашки, холодок по спине.
Что-то внутри, глубоко за биением сердца, за дыханием, за животом, за внутренностями, где-то в самом нутре говорило: опасность!
Откуда подобное взялось? Почему?! Звуки шагов. Ну и что? По-прежнему тепло. Тебе хорошо. На улице ветер, слышны колыхания природы, древесный скрип.
Но от шагов становится дурно. Что-то приближается. Кто-то приближается.
Разумеется. Ты же не один такой. Кто-то дышит и видит, у кого-то точно так же стучит и бьется сердце. Идет такой же человек. По-видимому, прямо сюда.
Тук-тук-тук-тук. Звуки четкие. Узкие.
Ты дышишь чаще. Сигналы приборов из гипнотизирующе—монотонных превращаются в частые и неритмичные. Тревожные. Громкие.
Нет! Эти аппараты выдадут тебя. Прячься!
Ты открываешь рот, не в силах совладать с возросшим дыханием и вырывающимся из груди сердцем.
Пришло, наконец, что-то, что тебе известно, очень и очень хорошо. Чему ты не удивился, что для тебя не явилось некой новинкой.
Шаги у твоей двери на секунду остановились. Все затихло. И только предательское «тиин-тиин-тиин-тиин». Толком не осознавая что делаешь, поднимаешь левую руку и пытаешься выдернуть иголки из правой. С непривычки руки тебя плохо случаются, дрожат, неловко дергаются.
Чувство, составляющее твою сущность, побуждает тебя к действиям. Оно укрепляет мысли, концентрирует волю. От него сводит все тело судорогой, но, вопреки ей, ты двигаешься. Ты действуешь.
Двери палаты медленно открываются. Из них появляется голова с длинными волосами.
Ты задыхаешься. Гадкое ощущение заполнило всю глотку, сердце бежит ходуном. Аппарат издает свой писк, оглушая им все вокруг.
Нет! Нельзя лежать! Беги! Что такое бежать?! Неважно! Беги, уноси ноги! Вставай!