World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны
Шрифт:
– Прошу простить меня, – сказала Джайна. – Я не хотела тебя обидеть. Похоже, дипломат из меня…
– Ни о какой обиде речи нет, а хорошему дипломату и положено чувствовать, что тревожит других, – откликнулся Кейлек. – Да, нам действительно пришлось нелегко. Многие тысячи лет драконы были самыми могущественными существами на весь Азерот. Только у нас имелись Аспекты, защищавшие наши привилегии и весь мир. Даже самый ничтожный из нас жил, по сравнению с вами, невероятно долго и обладал способностями, внушившими нашей расе чувство собственного превосходства над остальными. Ну, а Смертокрыл –
Джайна с трудом удержалась от смеха.
– По-моему, у нас говорится «почем фунт лиха».
– Да, – усмехнулся Кейлек, – хоть я и симпатизирую юным расам куда более, чем другие драконы, похоже, мне еще многому предстоит учиться.
Но Джайна лишь отмахнулась.
– Человеческие поговорки для тебя – вовсе не самое срочное, – сказала она.
– Да, хотелось бы мне не иметь никаких более срочных дел, – разом помрачнев, откликнулся Кейлек.
– Стой! – резко крикнули впереди.
Калесгос остановился и с любопытством взглянул на Джайну. Навстречу им выступили несколько стражников с мечами и топорами наготове. Джайна взмахнула рукой. Узнав ее, стражники немедля убрали оружие и поклонились, а один, светловолосый бородач, отсалютовал.
– Леди Джайна, – заговорил он. – О вас с вашим гостем меня не предупредили. Не нужно ли вам сопровождение?
Маги с легкой усмешкой переглянулись.
– Благодарю, капитан Ваймор. Ценю твое предложение, но, полагаю, этот господин способен меня защитить, – с непроницаемым лицом ответила Джайна.
– Как пожелаете, госпожа.
Подождав, пока стражники не останутся далеко позади, Кейлек предельно серьезно сказал:
– Даже не знаю, Джайна. Возможно, выручать потребуется как раз меня.
– Что ж, тогда я приду тебе на выручку, – с той же серьезностью ответила Джайна.
– Ты уже пришла, – со вздохом проговорил Кейлек.
Джайна вскинула на него взгляд и сдвинула брови.
– Вовсе нет, – возразила она. – Я всего лишь помогаю тебе.
– И, можно сказать, спасаешь. Не только ты, но и вы все. Мы… мы уже не те, что прежде. Мне так хочется… заботиться о стае, защищать ее от любых бед…
Тут Джайна поняла, в чем дело.
– Как хотелось оберегать Анвину?
Щека Калесгоса дрогнула, но шаг его оставался по-прежнему ровным.
– Да.
– Но ты ни в чем не виноват перед ней.
– Виноват. Ее захватили в плен и использовали… – голос Кейлека задрожал от отвращения к самому себе. – Использовали, пытаясь привести в Азерот Кил’джедена. И я не сумел спасти ее.
– Если не ошибаюсь, ты ничем не мог ей помочь, – осторожно, словно нащупывая путь впотьмах, сказала Джайна (как знать, насколько Калесгос готов поделиться с ней тем, что у него на душе). – В тебя самого вселился Повелитель Ужаса. А едва освободившись от его жуткой власти, ты немедля отправился к ней.
– Но не смог ничего сделать. Не смог им ничем помешать.
– Еще как смог, – настойчиво возразила Джайна. – Благодаря тебе Анвина стала самой собой – Солнечным Колодцем. Благодаря твоей любви и ее мужеству Кил’джеден был побежден. Тебе хватило самоотверженности не препятствовать ее истинной участи.
– Я понимаю, – согласился Кейлек. – Вот и Аспектам было суждено утратить силы, дабы мы одолели Смертокрыла. Нет, все, что произошло – совершенно правильно. Только… от этого не легче. Как же это тяжело – видеть крушение их надежд и…
– И знать, что твоим надеждам тоже не суждено сбыться?
Калесгос резко повернулся к ней, и Джайне на миг показалось, будто она зашла слишком далеко. Но нет, в его взгляде не было гнева – одна только мука.
– Ты несравненно моложе меня, – проговорил он. – Откуда в тебе такая прозорливость?
Джайна взяла его под руку, и оба двинулись дальше.
– Просто меня мучает то же самое, – отвечала она.
– Отчего ты здесь, Джайна? – спросил он.
Удивленная его прямотой, Джайна приподняла золотистые брови.
– Я слышал, тебя считали одним из лучших магов ордена. Отчего ты не в Даларане? Зачем ты здесь, между болотом и океаном, между Ордой и Альянсом?
– Затем, что и здесь кто-то нужен.
– Вот как?
Сдвинув брови, Калесгос остановился и развернул Джайну лицом к себе.
– А как же! – огрызнулась она, чувствуя вскипающую в груди злость. – Или тебе, Кейлек, хотелось бы войны между Ордой и Альянсом? Может, драконы нашли себе новое развлечение – странствовать по миру и сеять вражду?
Удар оказался чувствительным. Синие глаза Кейлека потемнели от боли. Увидев это, Джайна тут же устыдилась собственных слов.
– Прости. Я… я вовсе не хотела тебя обидеть.
Кейлек кивнул.
– Тогда что же ты хотела сказать? – спросил он, однако в его голосе не чувствовалось затаенной злости.
Джайна умолкла. Этого она и сама не знала. Ответ сорвался с губ, словно бы сам по себе:
– Мне не хотелось оставаться в ордене после падения Даларана. После… после гибели Антонидаса. Его убил Артас, Кейлек, – и его, и многих других. Тот самый, кого я любила. За кого собиралась замуж. После всего этого я не могла… не хотела там оставаться. Я изменилась, и Кирин-Тор тоже. По-моему, теперь они не просто нейтральны. По-моему, они, возможно, сами того не сознавая, взирают сверху вниз на всякого, кто не один из них. А весь мой опыт учит: чтобы действительно взращивать мир, нужно понять и принять всех – всех до одного, сколь бы они ни были разными. Сама бы ни за что не подумала, однако у меня на самом деле есть талант дипломата, – убежденно сказала она.
Лицо Кейлека разгладилось, гримаса боли исчезла, как не бывало. Он поднял руку и погладил волшебницу по голове, словно обиженного ребенка.
– Джайна, – заговорил он, – если ты веришь в это… а я вовсе не хочу сказать, будто ты неправа… то отчего так стараешься убедить в этом саму себя?
Вот тебе и на! Казалось, в самое сердце вонзился тонкий острый кинжал. Ахнув, точно от невыносимой физической боли, Джайна вскинула взгляд на спутника. В глазах защипало от навернувшихся слез.
– Меня никто не слушает, – едва различимо прошептала она. – Никто. Ни Вариан, ни Тралл… а уж Гаррош – тем более. Такое чувство, будто стоишь на вершине скалы, совсем одна, а ветер уносит каждое слово, стоит его произнести. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, все… впустую. Все бессмысленно. В том числе и я сама.