World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны
Шрифт:
– В точности мои мысли, – подтвердил Калесгос. – В какой-то момент они либо узнали о Радужном Средоточии больше прежнего, либо нашли достаточно сильного мага, который сумел укрыть от меня его излучение.
Тервош на миг спрятал лицо в ладонях.
– Тогда… это в самом деле маг великой силы.
– Верно, – согласилась Джайна, наперекор дурным известиям гордо вскинув голову. – Возможно, у них имеется сильный маг, а то и не один. Но у нас – тоже. Вдобавок, на нашей стороне тот, кто знает о Радужном Средоточии все – всю подноготную. Давай-ка лучше помолчим, и пусть Кейлек нас просветит.
– Что же вам нужно знать?
– Все, – твердо ответила Джайна. – Основами не ограничивайся. Нам нужны все подробности. Полезным может оказаться даже нечто, на первый взгляд совершенно незначительное. Мы с Тервошем должны знать все, что известно тебе.
– Это может занять немало времени, – со скорбной улыбкой предостерег Калесгос.
Так оно и вышло. Он говорил, пока не настало время обедать, затем все трое прервались, чтоб наскоро перекусить, затем рассказ продолжился до самого ужина и продолжался после. Да, от стольких речей охрипнет даже дракон! Дело двигалось к полуночи, и наконец, все трое с отяжелевшими веками разбрелись по спальням. Неизвестно, каково спалось остальным, но что до Джайны – ее всю ночь терзали кошмарные сны.
Проснувшись наутро, она почувствовала себя вялой и нисколько не отдохнувшей. Против обыкновения, прийти в себя не помог даже ежеутренний ритуал, да еще небо, как на грех, затянуло густыми низкими тучами, а в груди словно бы прочно угнездилась какая-то неведомая тяжесть. Не желая смотреть в лицо ненастного дня, Джайна вздохнула, задернула шторы и отправилась вниз.
Стоило ей войти в крохотную гостиную, Калесгос дружески улыбнулся, но тут же заметил ее бледность, и улыбка его увяла.
– Не спалось?
На это Джайна только покачала головой.
– А тебе?
– Нет, я выспался неплохо. Вот только дурные сны… Пожалуй, тут виноват твой повар. Ужин был на славу, однако в каком-то из блюд наверняка притаился ломтик недоваренной картошки.
Несмотря на отчаянное положение, Джайна невольно хмыкнула.
– Хорошо же. С этой минуты творить всю еду будешь ты – вот тогда и узнаешь, как привередничать, – с шутливой укоризной в голосе сказала она.
Кейлек в притворном ужасе вытаращил глаза. Встретившись взглядами, оба немедля посерьезнели.
– Похоже, неподходящее сейчас время для шуток, – со вздохом сказала Джайна.
С обычной скрупулезностью отмерив заварку, она поставила чайник на огонь.
– Похоже, – согласился Кейлек, вопреки шутливым упрекам в адрес повара накладывая себе яичницы, колбасок из кабанятины и овсянки. – Но это не так.
– Ну, почему же, – возразила Джайна, наполнив свою тарелку и усаживаясь рядом, – бывает ведь, что юмор неуместен.
– Бывает, – подтвердил Кейлек, впившись зубами в колбаску. – Но веселье – настоящее веселье, облегчающее душу, а с тем и лежащий на душе груз – уместно всегда. Знаешь, – продолжал он, прожевав кушанье, – я процитировал вам с Киннди не все, что… нет, «услышал» тут не подходит – скорее, «воспринял» от Норганнона.
Чайник на плите засвистел. Джайна поднялась, сняла его с огня и налила обоим чаю.
– Вот как? Отчего же?
– По-моему, мисс Киннди пребывала не в том расположении духа, чтобы понять ее верно.
Поставив перед ним чашку, Джайна уселась на место.
– А я?
На лице Кейлека мелькнуло странное выражение.
– Ты? Возможно.
– Так досказывай же.
Кейлек смежил веки, и вновь его голос изменился – зазвучал мягче, глубже… иначе:
– «Уверен, ты обнаружишь, что дар мой тебе – не только великий долг, хоть это и так, но и великая радость – и это тоже так! Так будь же верен долгу… и радуйся жизни».
От этих слов сердце непривычно затрепетало в груди. Неотрывно глядя в синие глаза Кейлека, Джайна молчала, пока он не приподнял бровь, приглашая ее ответить. Опустив взгляд, волшебница помешала овсянку в миске.
– Я… я говорила Киннди чистую правду, – с легкой запинкой сказала она, задумчиво поджав губы. – Я наслаждалась учебой. Я любила ее. Любила Даларан. Помню, как… занимаясь, напевала себе под нос. Ароматы цветов, лучи солнца, радость учебы, и практики, и, наконец, постижения заклинаний… Ветки над головой, сыр, яблоки, свитки…
Слегка порозовев от смущения, Джайна улыбнулась и рассмеялась.
– Радость, – негромко подытожил Кейлек.
Наверное, он был прав. Как же приятно было перенестись на минуту в то давнее-давнее время… но тут в голове возникли новые воспоминания. В один из тех радостных дней к ней подошел Кель’тас, а следом за ним – он, Артас…
Улыбка разом поблекла.
– Что случилось? – мягко спросил Кейлек. – Отчего солнце скрылось за тучей?
Джайна снова поджала губы.
– Просто… у всех нас есть призраки прошлого. Быть может, даже у драконов.
– Вот оно что, – сочувственно вздохнул Кейлек. – Ты вспомнила того, кого любила и потеряла. Возможно… Артаса?
Джайна заставила себя проглотить еще ложку овсянки, хотя неизменно вкусный завтрак в эту минуту казался мерзкой слизью, кивнула и раскрыла рот, чтобы переменить тему, но Кейлек не отступал:
– У всех у нас свои призраки, Джайна. Даже у драконов и даже у Аспектов. Тоска о призраках прошлого едва не погубила Алекстразу, саму Хранительницу Жизни.
– О Кориалстразе… о Красе… – проговорила Джайна. – Я много раз видела его в Даларане, но на деле так и не познакомилась с ним. И даже не подозревала, кто он.
– Об этом вряд ли хоть кто-нибудь подозревал. Да, о Кориалстразе. Он отдал жизнь, чтобы спасти всех нас, а мы поначалу считали его изменником.
– Включая и тебя, и Алекстразу?
– Мы не хотели допускать об этом и мысли, однако сомнения проникли даже в наши сердца, – неохотно признался Кейлек. – Есть свои призраки и у меня, Джайна. Один – человеческая девушка с золотистыми, как у тебя, волосами и великой душой. Однако она была вовсе не просто девушкой. Она была прекрасна, мудра, несказанно сильна, но время, проведенное в образе простой девушки, прибавило к ее силе любовь и сострадание.