World Of Warcraft. Traveler: Путешественник
Шрифт:
– Арамар, что для тебя такое «дом»? – спросил Грейдон, не отрываясь от работы.
Арам помедлил с ответом – чувствовалось, что вопрос отца непрост.
– Э-э… Приозерье.
– Нет, я не о том. Почему ты считаешь домом Приозерье?
– Ну… Там моя мать. Брат с сестрой. Чумаз – то есть, наш пес. И…
В первый раз Арам запнулся перед тем, как произнести это имя в присутствии отца. Но Грейдон закончил за него:
– И Глэйд. Твой отчим.
– Ну… да.
– И это хорошо. Это правильно. Если даже ты не вынесешь из нашего путешествия больше ничего, запомни хотя бы это.
– Я…
– Известно ли тебе, что Сейя родом не из Приозерья?
– Известно ли… Ну, да. Она родилась в Златоземье.
– Да. Родилась в Златоземье, росла в поселке лесорубов в Восточной Долине, а потом, вместе со своей матерью, перебралась на побережье. Мы встретились и познакомились в Штормградском порту и только после свадьбы решили устроить себе дом в Приозерье. До этого я никогда не бывал там, а она – всего несколько раз ребенком ездила туда на рынок. Ни для меня, ни для нее Приозерье не было домом, однако стало им.
– Ну и хорошо, – шутливо, точно болтающему о пустяках ребенку, сказал Арам, совершенно не представляя себе, к чему клонит отец.
– Пойми главное, – продолжал Грейдон, впервые оторвав взгляд от карты. – Дом – это не просто место, где живешь. В первую очередь это – люди, с которыми ты связал свою жизнь. Это семья. Только так, и никак иначе. А семьи бывают разными…
Внезапно Арам понял смысл этого разговора. Внезапно ему стало ясно, что Грейдон наконец-то решил рассказать о своих «причинах».
– Этот корабль – тоже семья, – сказал Арам. – Это я вижу. Контракты – контрактами, но это – твоя семья.
– Да, одна из моих семей. У любого человека, Арам, может быть много семей. Даже у такого, как Робб Глэйд, никогда в жизни не отъезжавшего от границ Приозерья дальше пяти миль, в жизни есть, по меньшей мере, две семьи. Первая – это родители, с которыми он жил в детстве, а вторая – семья взрослого мужчины: жена, дети и… И ты. О, и еще ваш пес.
Арама передернуло. Отделять Арама от сводных брата и сестры, как будто такой достойный и простой человек, как Робб, не относился ко всем троим своим детям одинаково, было не слишком благородно со стороны отца. Как будто Робб не обращался с Арамом, как с собственным сыном! (А если откровенно, Грейдон и вовсе намекнул, будто Робб ставил Арама наравне с Чумазом!) Но возражать было не время, и потому Арам просто сменил тему, чтобы поскорее добраться до самой сути того, чему Грейдон собирался научить его – ведь отец постоянно старался научить его чему-нибудь новому.
– Вот почему предательство Кобба так обидно, – сказал он. – Он – не просто кок, предавший своего капитана. Он предал свою семью.
– Да. Что касается нашей команды, так оно и есть. Возможно, это и глупо, но я воспринимаю все это именно так. Сердцем…
С этими словами отец ударил себя в грудь, будто приветствуя кентавра, и этот жест немедленно обрел смысл. Арам почувствовал, что понимает, откуда пошло это приветствие. Новое знание привело его в восторг, и ему тут же захотелось поделиться своим открытием с отцом. Но Грейдон снова склонился к карте Азерота, и Арам увидел, что карандаш в его руке выводит длинную кривую, начинавшуюся от юго-восточного берега Калимдора, огибавшую Пандарию сверху, тянувшуюся к южной оконечности Восточных королевств и далее…
Внезапно Араму сделалось ясно: Грейдон прокладывает курс к дому! Он был поражен.
– Ты повезешь меня домой?
Грейдон не отвечал.
– Ты собираешься отвезти меня домой, в Приозерье.
На этот раз сказанное уже не было вопросом. Однако Грейдон по-прежнему молчал и даже не взглянул на сына.
– Почему? – спросил Арам. – То есть, почему именно сейчас? Из-за Кобба? Из-за Шепчущего?
Наконец Грейдон ответил, но голос его звучал тихо – точно так же, как шепот упомянутого Шепчущего:
– Пожалуй… Пожалуй, я сделал ошибку, взяв тебя в это плавание.
В любой другой день за все шесть месяцев, проведенных на борту «Волнохода», Арам согласился бы с этим. Но сейчас слова отца ранили его в самое сердце.
– Послушай, я понимаю, что должен был рассказать про Кобба раньше…
– Дело не в этом.
– Тогда в чем?
– Ты еще не готов. И времени было мало. И, может, его никогда не будет достаточно.
– Что все это значит?
– Лучше тебе не знать.
Арама буквально отбросило назад, будто Грейдон дал ему пощечину или ударил под дых. Грейдон поднял глаза. Их взгляды встретились.
– Почему ты ушел от нас? – спросил Арам.
Грейдон молча смотрел на него – глупо, растерянно раскрыв рот. Ярость и возмущение нахлынули с новой силой, и Арам подумал, что отец выглядит, точно злополучная беспомощная рыба, вынутая из воды. Взгляд Грейдона затуманился, и он снова сказал:
– Лучше тебе не знать…
– Нет. Ты обещал. Ты дал слово!
– Обстоятельства изменились.
– Нет! Держи свое слово, отец. Объясни, почему ты бросил жену и сына.
– Не могу.
– Объясни!
– Не стану.
Чувствуя, как закипает в жилах кровь, Арам подавил жгучее желание схватить оловянную кружку и ударить ею Грейдона. Вместо этого он, спотыкаясь, шагнул к двери, рывком распахнул ее и изо всех сил хлопнул ею при выходе из каюты. Удар эхом разнесся по кораблю.
Неверными шагами он подошел к борту, пройдя мимо Макасы, Однобога, Тома и Дуань Фэнь, но даже не заметив их.
Вытащив из кармана блокнот, Арам принялся лихорадочно листать его, пока не нашел портрет отца, вырвал рисунок, скомкал его и бросил за борт, в темную воду.
– Как вам вот эта магия? – прошептал он.
Глава восьмая
Черный корабль
Восход солнца удрученный Арамар Торн встретил на палубе. В кои-то веки – не потому, что был выдернут из постели рукой Макасы, и, уж конечно же, не потому, что научился, наконец, просыпаться самостоятельно. Нет, Арам был на ногах оттого, что, можно сказать, и не ложился. Как он ни старался, уснуть не удалось ни на минуту, и с первыми лучами солнца он сдался, встал и отправился наверх. Поутру было зябко, и он надел серый свитер объемной вязки, связанный для него матерью полтора года назад – да, ровно за год до того, как в их жизни вновь появился Грейдон Торн, в тот самый день, о котором Арам сейчас жалел сильнее, чем когда-либо прежде.