Wunderland обетованная
Шрифт:
— Ну ты, Александр Иванович, напустил туману. Аж мурашки по коже.
— Но и это ещё не всё. Дальше у меня язык не поворачивается рассказывать.
Долгов потянулся к стакану и застыл с вытянутой рукой. Позабыв о чае, он подпёр кулаками подбородок и посмотрел на Александра Ивановича, разволновавшегося от собственного рассказа и нервно теребившего фуражку.
— Когда этих троих достали, то тщательно обследовали. Здоровенные мужики! Сапоги не меньше сорок шестого размера, и у всех во лбу
— Раненые были, их и добили, — пожал плечами Долгов.
— Да нет же! Это мне один из ваших рассказывал, когда я в Москве был. Он в этой комиссии тоже работал. У всех троих просверленные отверстия в центре лба!
— Может, уже кто после поглумился над черепами?
— Опять не то! Делали им это при жизни, потому что кость уже заросла.
Долгов подошёл к окну и открыл форточку. Показалось, что в кабинете заметно поднялся градус. Александр Иванович тоже вытёр рукавом кителя лоб и расстегнул верхнюю пуговицу.
— Я к чему тебе это всё рассказал? Ты узнай у своих. Уж больно история интересная. Не даёт мне покоя. Я ведь к тебе совсем по другому поводу пришёл, а сам видишь, ни о чём больше говорить не могу. Вообще-то я к тебе за Горбуном. Может, все-таки отдашь?
— Нет, Александр Иванович, самим нужен. Ты не переживай, я, как что узнаю, так сразу тебе сообщу.
— Ну, да ладно. Ты, Арнольд Филиппыч, мужик толковый, на тебя только и надежда. По чести сказать, ты даже и не похож на других чекистов. Потому к тебе и обращаюсь. Нельзя нам этот конвой пропустить. Закрепятся немцы, не выбить нам их тогда с Севера.
— Не сомневайся, не пропустим. Ещё не знаю, как, но чувствую, что помогу тебе. Мы ведь с тобой, хоть и разным начальникам служим, но дело одно делаем. Так что дадим немцам по зубам, это уж точно!
— Дай-то бог, дай-то бог… — встал из-за стола Александр Иванович. — Спасибо за чай. А с этим предателем ты не миндальничай, вытряси из него всё, что нужно, и к стенке.
— Хорошо, вытрясу!
Долгов засмеялся и встал проводить гостя.
На пороге Александр Иванович остановился и, заглянув в глаза старпому, с волнением в голосе спросил:
— А сам как думаешь? Может быть эта история правдой, или солдатская байка?
— Наверное, может. В жизни и не такое ещё бывает. Рассказывали, что люди из одного времени в другом появлялись и вместе со своими дедами воевали.
— Ну это ты загнул! — захохотал Александр Иванович. — Весёлый народ в твоей конторе, если такие анекдоты травит! — хлопнув старпома по плечу, он надел фуражку и шагнул за дверь. — Пойду я. Дел по горло.
Долгов проводил гостя задумчивым взглядом и крикнул в коридор:
— Эй, кто там?! Приведите арестованного на продолжение допроса!
Максим осторожно
— Ушёл?
— Ушёл.
— А кто это был?
— Начальник разведки Северного флота Акатов.
— А-а… Суровый мужик. А чего ты будто мешком прибитый?
— Да наслушаешься тут жутких историй…
— Это о немецком конвое?
— Что? Ах, конвой… И это тоже, как заноза в заднице. Не представляю — как морякам помочь?
Максим потрогал свой остывший недопитый чай и потянулся за чайником.
— На лодке как раз время утреннего чая.
— Слушай, Макс! — встрепенулся Долгов. — А ведь это идея! И я уже о ней думал. А что если нам к разгрому конвоя привлечь «Дмитрия Новгородского»?
Максим поперхнулся и, стряхнув с куртки чайные брызги, спросил:
— Сам-то понял, что сказал?
— Моряки ведь уйму народа положат! А нашим это — плёвое дело. Я ведь сводки читал, как наши «Тирпиц» уничтожили. Правда, немцы так и не поняли, что произошло. Утверждали, что на мине подорвался, а затем боекомплект взорвался.
— Конечно, только бы и нам ещё на лодку перебраться. У тебя, наверное, и план есть? Или спрятанный в сопках вертолёт? Да и он не поможет. Нашего «Дмитрия» ещё надо найти.
От собственной идеи Долгов разволновался и, потирая руки, расхаживал по кабинету гигантскими шагами. Вдруг он остановился напротив Максима и, ткнув ему в грудь пальцем, твёрдо заявил:
— И сделаешь это ты!
— Вертолёт я не умею водить, — смущённо улыбнулся Максим.
— Да при чём здесь вертолёт?! — не понял шутку Долгов. — Неужели ты не думал, как нам на лодку вернуться?
— Сегодня ночью думал.
— Это хорошо, что думал. Значит, мы с тобой оба мыслители. И что ты придумал?
— Да ничего в голову не лезет.
— А вот мне залезло. Мы с ними по рации свяжемся!
— Толик, не выйдет. Нас сразу запеленгуют. И немцы, и русские. Навредим и себе, и лодке.
— И об этом я подумал. Ты в цирке был?
— Случалось. А что, приглашаешь?
— Да перестань ты! Я ведь серьёзно. Ты видел, как собака примеры решает? Ей дрессировщик табличку показывает — два плюс два, а она четыре раза гавкает.
— Было и такое, кажется.
— А в чём фокус, знаешь?
Окончательно сбитый с толку Максим, едва успевая поворачивать голову вслед за бегающим по кабинету Долговым, неуверенно ответил:
— Наверное, математику знает.
— Кто, собака? Ну, темнота! В кармане у дрессировщика резиновая груша с ультразвуковым свистком. Сколько раз он на неё нажмёт, столько она и лает. Зрители свисток не слышат, а собака слышит, так как у неё звуковой диапазон пошире нашего будет. Теперь понял, о чём я? Связь улавливаешь?