XX век ВВС. Война авиаконструкторов
Шрифт:
Весной 1943 года начались бои на южном крыле Восточного фронта, где советские войска пытались ликвидировать кубанский плацдарм немцев и уничтожить их 17-ю Армию. Это сражение интересно отнюдь не боями на земле, в ходе Великой Отечественной войны Красная Армия провела много гораздо более крупных и гораздо более успешных операций. Гораздо более важными были воздушные бои над Кубанью, Таманским полуостровом и Готской линией. Это было классическое сражение за господство в воздухе, и впервые с начала войны Люфтваффе не сумели взять верх над советскими ВВС, однако, к величайшему сожалению, наша авиация, захватив господство в воздухе, воспользоваться им в полной мере не сумела. Она научилась не проигрывать немцам, но искусство приносить победу так и осталось тайной за семью печатями.
Началось все достаточно невинно – в районе Новороссийска Красная Армия провела небольшую тактическую операцию, высадив на Мысхако маленький десант. Конечно, предполагались грандиозные цели, освобождение города и все такое прочее, но не пошло. В результате этот пятачок, названный Малой землей, так и остался у немцев костью в горле. Непонятно, из каких соображений они вдруг решили ликвидировать его, ничем он 17-й Армии не мешал, так же как знаменитая Малая Дубровка под Ленинградом, и нашим войскам эти плацдармы обошлись гораздо дороже, чем противнику. Простреливаемый вдоль и поперек клочок земли надо либо расширять, либо оставлять, но Красная Армия первого не сумела, второго не захотела. Скорее всего, немцами после удачного контрудара в районе Харькова опять овладела победная эйфория, и они решили одержать еще одну маленькую, но приятную победу. Однако нашла коса на камень.
За три дня до капитуляции в Сталинграде немцы организовали еще один воздушный мост, который соединял кубанский плацдарм с Крымом и Украиной. Поскольку здесь никаких помех со стороны советской авиации не было, им удалось вывезти около 50 ООО человек с Северного Кавказа. 30 марта VIII авиакорпус отбыл на северное крыло группы армий Манштейна, а его место занял не столь сильный I авиакорпус. Ему и предстояло поддержать запланированное наступление. Сначала немцы особых сил здесь не имели. ПВО плацдарма обеспечивала 9-я зенитная дивизия, а также две потрепанные истребительные группы. Им противостояли 4-я и 5-я воздушные армии, части АДД и авиации ВМФ. И вот здесь мы должны подчеркнуть принципиальную разницу между схемами командования Люфтваффе и советских ВВС. У немцев всеми операциями руководил командир I авиакорпуса генерал Гюнтер Кортен, у нас – ни много ни мало командующий ВВС РККА Александр Новиков, который 17 марта 1943 года первым в стране получил звание маршала авиации. Я не скажу ничего плохого о маршале Новикове, он блестяще организовал воздушную блокаду Сталинградского котла, да и битву на Кубани выиграл, но только не царское это дело – эскадрильи по местам расставлять, даже если это называется «представитель Ставки в районе боев». К сожалению, злосчастная вертикаль родилась в России не вчера и не позавчера… Кстати, если постараться, то без особого труда в дебрях Интернета можно найти фотографию: «Маршал авиации Новиков, генерал Вершинин и генерал Борман на передовом командном пункте». Я полагаю, маршал и два генерала – это именно те люди, которые должны выводить истребительную эскадрилью на цель.
Для усиления авиационной группировки Ставка перебрасывает на Кубань 2-й БАК и 4-й ИАК, также 2-й САК и 282-ю ИАД, доведя общую численность авиации на Северном
17 апреля немецкая 17-я Армия начала операцию «Нептун» – наступление на плацдарм Мысхако. Его поддерживало до 450 бомбардировщиков и 200 истребителей I авиакорпуса. В то же время нельзя сказать, что немецкая авиация сильно перенапряглась, 17, 18 и 19 апреля пикировщики Ju-87 совершили 494, 511 и 294 вылета, во время Курской битвы интенсивность действий была гораздо выше. Апогея воздушная битва достигла 20 апреля, однако, несмотря на старания немецкой авиации, немецкая пехота не продвинулась ни на шаг. Новиков ввел в бой 3 авиакорпуса из резерва Ставки и переломил ход сражения в свою пользу. По немецким позициям был нанесен мощный бомбовоштурмовой удар, полностью сорвавший планы противника.
За неделю боев немцы потеряли около 180 самолетов, советские потери были вдвое ниже. Большой вклад в перелом воздушных боев внесло появление на фронте истребителей американского производства Р-39 «Аэрокобра». Именно весной 1943 года впервые немцы потеряли техническое превосходство, хотя почему это произошло – вопрос спорный. Одни будут утверждать, что это произошло благодаря появлению новых истребителей Яковлева, а злые языки будут говорить, что повинны в этом «аэрокобры» и «киттихоки». Увы, нашу авиацию по-прежнему подводила низкая культура производства. Представьте себе, какие характеристики мог иметь тот же самый Як-7Б, если бы вместо ископаемой Испано-Сюизы с наклейкой М-105ПФ, форсированной до полной потери моторесурса, на этом истребителе стоял, скажем, Роллс-Ройс «Мерлин 50», имевший мощность в полтора раза больше. Полагаю, что в этом случае от «мессеров» полетели бы пух и перья, но, к сожалению, нашей промышленности изделия класса моторов «Мерлин» были не по зубам.Я понимаю, что такие высказывания граничат с экстремизмом, но сухие цифры говорят об этом: «кобры» составляли не более 15 процентов общего числа советских истребителей на Кубани, но именно полки, воевавшие на них, сбили 40 процентов немецких самолетов! Из 23 летчиков, получивших звание Героя Советского Союза за бои на Кубани, 12 воевали именно на «кобрах». Кстати, тот же М. Кожевников, чтобы только доказать «ничтожность помощи по ленд-лизу», не удержался, чтобы не соврать даже в мелочи. Он пишет, что самолеты иностранного производства всех типов составляли только 11 процентов общей численности.
Бои на Готской линии продолжались еще долго, однако успеха немцам не принесли. 17-я Армия попыталась провести несколько локальных атак, потребовав от Люфтваффе максимальной поддержки, однако единственным результатом этих попыток стали новые потери.
Зато советские ВВС и их командующий маршал Новиков использовали затяжные воздушные бои над плацдармом для того, чтобы отточить свое мастерство.
В ходе воздушных боев на Кубани произошла революция в тактике советской истребительной авиации. Наконец-то была решительно выкинута за борт тройка истребителей, более того, в приказе от 11 мая 1942 года по 4-й Воздушной Армии были узаконены пары постоянного состава. Если по какой-то причине не мог вылететь ведущий, ведомый также оставался на аэродроме.
Во многом заслуга в реорганизации тактики принадлежит Александру Ивановичу Покрышкину. Я прекрасно знаю, что меня уже кое-кто обвиняет в пристрастном отношении к этому асу. Да, сразу признаюсь, я преклоняюсь перед этим человеком. Хороших летчиков-истребителей у нас было много, но Александр Иванович был один. Во всяком случае, его всегда называют по имениотчеству, зато другой наш известный ас, даже получив маршальские звезды, так Ванькой и остался. Дело в том, что фигур калибра Покрышкина в нашей авиации не было ни до Великой Отечественной, ни после нее. Он был не только фантастическим пилотом, но и глубоким мыслителем, одним из творцов теории воздушной войны, и я счастлив, что во время работы в нашей оборонной промышленности мне привелось побывать в полку, где воевал Александр Иванович. Где именно? Не скажу, потому как военная тайна. Знаменитая формула Покрышкина «высота – скорость – огонь – маневр» была принята на вооружение истребительной авиацией как раз в тот период, когда медленно и тяжело, но советские ВВС начали брать верх над Люфтваффе. Цитируем: «Системный подход к разработке элементов наступательной групповой тактики начался с прибытием на фронт 16-го ГИАП», покрышкинского полка, а не какого-то иного.
Покрышкин разработал новый строй, до тех пор не применявшийся в советских ВВС, названный «кубанской этажеркой». Эшелонирование по высоте и налаженное взаимодействие звеньев позволяло нейтрализовать различные варианты строя, применявшиеся немецкими истребителями. Однако увы, и снова трижды увы. Это было возможно только на американских «кобрах», потому что рации советских истребителей, даже если они там стояли и даже если летчики умели ими пользоваться, не обеспечивали надежной связи на расстояниях более 10 метров. Покрышкин также разработал и внедрил в своей эскадрилье тактический прием, названный «маятником». Все эти новации сразу выделили 16-й ГИАП среди всех остальных истребительных частей ВВС РККА, и они обеспечили победу в боях над Кубанью.
Кстати, много лет назад я в какой-то книге читал, что знаменитая фотография, где Александр Иванович делится с товарищами впечатлениями о последнем боевом вылете, на самом деле постановочная, а не документальная. Наверняка это так, но это мелочи. Интересно другое. В той же книге было написано, что на самом деле Покрышкина сняли на фоне чужого истребителя, точнее, «кобры» своего товарища, известного аса Г. Речкалова. Прошло много лет, и вот в совершенно иностранной книге Brookes A. «Air war over Russia», L., 2003, на странице 120 я увидел две фотографии. Одна та самая, а вот вторая – Григорий Речкалов на крыле того же самого истребителя. То есть совершенно правы были злые языки, хотя и жаль, что для доказательства этого пришлось буржуинской книги дожидаться.
Впрочем, мы снова отвлеклись. К началу лета шизофренические тенденции в командовании Люфтваффе достигли максимума. Сухопутные силы готовили операцию «Цитадель», а ВВС в это время в первый и последний раз увлеклись игрой в стратегические бомбардировки, хотя для этого им пришлось закрыть глаза на директивы фюрера № 41 и № 45. Главной целью были выбраны заводы авиационных моторов, находившиеся в пределах досягаемости Не-111; после долгих споров и колебаний немцы остановились на заводах в городе Горький, главным из которых был знаменитый ГАЗ. Для этих налетов были собраны все бомбардировщики, еще оставшиеся в распоряжении 4-го и 6-го Воздушных Флотов, которые с 5 по 8 июня совершили 4 ночных налета. Дальность полета немецких бомбардировщиков была такова, что, когда самолеты KG 55 вылетели из Сталино на Украине, они были вынуждены пользоваться аэродромами подскока в Сещинской и Карачеве. В качестве радиомаяка экипажи использовали передачи Московского радио. Всего немецкие самолеты совершили 682 вылета и сбросили 1015 тонн бомб и на некоторое время сумели парализовать работу завода. Результаты этих налетов показывают, что идея стратегических бомбардировок была до некоторой степени здравой, однако для достижения реальных результатов у немцев просто не хватало сил. К тому же они слишком поздно спохватились, начав разведку целей. Следующей целью стал Ярославль и его шинный завод, первый налет был проведен 9 июня. И хотя в налете участвовало всего 102 самолета, опять завод серьезно пострадал. 12 июня начались налеты на крекинг-завод в Саратове, и мимоходом несколько раз снова бомбили Горький, на сей раз атаковав завод «Двигатель революции».
Но тут на горизонте замаячила операция «Цитадель», и налеты пришлось прекратить, чтобы экипажи хотя бы немного отдохнули перед началом боев. Какие выводы можно было сделать по итогам июньских событий? Доктрина стратегических бомбардировок была верна, однако немцы снова доказали, что неспособны ее реализовать. Да, советской промышленности был нанесен некоторый урон, как в 1940 году был нанесен некоторый урон английской промышленности. Но ни тогда, ни сейчас решающего результата немцы не добились. Люфтваффе просто не обладали ни количественным, ни качественным потенциалом для ведения «правильной войны», ведь на период проведения этих налетов две группы армий остались без всякой воздушной поддержки. К сожалению, советское командование этим не воспользовалось. Полную беспомощность продемонстрировала советская ПВО, это можно объяснить тем, что с начала войны она практически не подвергалась серьезным испытаниям, в отличие от фронтовой авиации. Случайные налеты небольших групп самолетов не могли дать необходимый опыт, тем более отражения ночных налетов. Сказалось и бедное техническое оснащение системы ПВО. Единственная установка РУС-2, имевшаяся в Горьком, могла в лучшем случае предупредить о приближении противника, но, как мы увидим дальше, для эффективного противодействия ночным налетам нужно иметь систему РЛС, да и ночной истребитель должен быть двухместным и оснащенным бортовой РЛС. В общем, более успешных действий от этого зародыша системы ПВО ждать и не приходилось.
В порядке подготовки к наступлению на Курской дуге немцы продолжали совершенствовать свою систему взаимодействия сухопутных сил и авиации. Так как предстояла танковая битва, то главное внимание было уделено поддержке своих танков и борьбе с вражескими. На поле боя возник родившийся по недоразумению бронированный штурмовик Hs-129 – именно по недоразумению, так как если бы не сохранившиеся запасы маломощных французских авиамоторов, вполне вероятно, что дело ограничилось бы созданием противотанкового варианта «Штуки» Ju-87G.
Впервые эти самолеты участвовали в боях в марте 1943 года и заслужили противоречивые оценки. С одной стороны, отмечалась их эффективность, а с другой – высокая уязвимость. Хотя сам самолет был забронирован, его моторы стояли совершенно открыто, в результате чего 75 процентов сбитых самолетов погибли от огня пехотного оружия. Например, генерал Галланд открыто признавал, что считает Ил-2 гораздо более подходящим для борьбы с танками.
Немцы переняли и советский опыт ночных беспокоящих налетов легких бомбардировщиков По-2. Вреда от них было не слишком много, зато нервы трепать они умели прекрасно. И тогда генерал Кортен сформировал несколько эскадрилий ночных штурмовиков из таких же устаревших самолетов, вроде Не-46, Ar-66, FW-58, в составе своего Командования Люфтваффе «Дон». Постепенно эта система совершенствовалась, и в 1944 году немцы пришли к созданию эскадрилий настоящих ночных штурмовиков, но так и не нашли способа управлять их действиями. Ночью «фливо» мало чем могли помочь.
Интересно другое: лишь после двух лет войны немецкие штабы признали необходимость знакомить летчиков с планами операций и обсуждать с ними варианты совместных действий. До сих пор «фливо» были вынуждены реагировать на внезапные изменения ситуации. Со своей стороны Люфтваффе упростили цепь вызова самолетов. До сих пор это выглядело так: командир танковой дивизии сообщает «фливо», что ему нужен удар пикировщиков там-то и там-то; «фливо» связывается по рации со своим штабом; командир эскадры (группы) отдает приказ летчикам, и те его исполняют. На все это уходило много времени, неоднократные заявления про знаменитые «20 минут для вызова самолетов», скорее всего, были хвастовством. Лишь на Курской дуге в составе групп «фливо» впервые появляются офицеры наведения авиации – «Einsatz – Leitoffiziere», которые отвечают за связь с самолетами, находящимися в воздухе. Но далеко не везде и не всегда они действовали в составе передовых соединений.
И вот в разгар всех этих перестроек началось немецкое наступление на Курской дуге. Немецкая авиация применяла испытанные и отработанные приемы поддержки крупной операции, но Красная Армия хорошо подготовилась к отражению наступления. Попытки немцев бомбить железные дороги немцам ничего не дали по причине мизерности выделенных сил, то есть сорвать подготовку Красной Армии Люфтваффе не сумели. К тому же перед самой операцией Геринг забрал с Восточного фронта фон Рихтгофена, обезглавив 4-й Воздушный Флот, новым командующим был назначен генерал Десслох. Манштейн, который желал сохранить харизматичного лидера на период важнейшей операции, крепко разругался с Герингом, однако Рихтгофена ему так и не вернули.
Подготовка к операции «Цитадель» на разных фасах Курского выступа шла совершенно по-разному, что ставит под сомнение организованность и исполнительность германской военной машины. На южном фасе генерал Десслох довел численность VIII авиакорпуса до 1185 самолетов, обобрав остальные соединения своего флота, и корпус начал готовиться к поддержке танковых дивизий Манштейна. В него даже была включена специальная противотанковая группа IV.(Pz)/SG 9, вооруженная самолетами Hs-129. Зато на севере поддерживать армию Моделя должна была 1-я авиадивизия генерала Дайхмана, имевшая всего лишь 730 самолетов, причем она вдруг занялась бомбежками железных дорог на Курском выступе, хотя немцы даже не планировали вести там военные действия. В воспоминаниях генерала Рауса говорится, что панцергенералы сомневались в успехе операции «Цитадель» по причине нехватки сил, но те же самые сомнения высказывали и люфтгенералы. Ешоннек прямо заявил фон Грайму, что сил недостаточно для гарантированной победы. А эти совершенно незапланированные и ненужные налеты подтачивали и без того небольшие силы 6-го Воздушного Флота.
Степень отрыва командования Люфтваффе от реальности показывает и тот факт, что перед «Цитаделью» Люфтваффе заготовили несколько миллионов пропагандистских листовок, служивших пропуском дезертирам. Тот же Рихтгофен с восхищением вспоминал лето 1941 года, когда такие листовки давали «потрясающие результаты», но ведь на дворе стоял уже 1943 год! Поэтому операция «Зильберштрайф» была пустой тратой сил, хотя было разбросано 84,5 миллиона листовок.
Главной загадкой воздушной части Курской битвы является история с истребителями Як, случившаяся в июне 1943 года. Сам А. Яковлев пишет, что были выявлены случаи растрескивания и отслоения обшивки крыльев на истребителях, «произведенных на одном из наших восточных заводов». Причиной этого было названо использование некачественных лаков и красок. Даже в таком смягченном варианте случай просто вопиющий, однако он многое говорит о культуре производства на советских военных заводах. Впрочем, злые языки утверждают («А кто у нас отвечает за злые языки?» – поинтересовался Бургомистр в фильме «Убить дракона»), что вскрылся и другой дефект. Народные умельцы для ускорения сборки попросту заколачивали шурупы молотками, но об этом решили промолчать. И вот совсем недавно было сделано еще одно потрясающее открытие. Якобы (?!) это растрескивание обшивки стало результатом конструкторской ошибки и неправильного расчета напряжений в крыле. Правда, непонятно, почему ни до, ни после того этот дефект не повторялся.
Вообще биография авиаконструктора А. Яковлева напоминает хороший детективный роман, одновременно показывая, что банка со скорпионами смотрится как детская песочница по сравнению с наркоматом авиапромышлености СССР. Никто не задумывался, почему первые самолеты Яковлева назывались АИР? Отвечаю: в честь тестя конструктора – Алексея Ивановича Рыкова. Того самого, первого председателя Совнаркома, расстрелянного вместе с другими правотроцкистами в 1938 году. Сам Яковлев в первых изданиях своих мемуаров обходит по кривой этот мутный эпизод, никак не расшифровывает аббревиатуру АИР и ограничивается жалобами на то, как его из собственного КБ отправили заведовать велосипедной мастерской. Но на всякий случай в изданиях 1970-х годов этот его период биографии вообще не упоминается. Оно и понятно: в период, когда вместе с врагами народа расстреливали всю родню до седьмого колена, отделаться простым понижением в должности – это нечто неслыханное и беспрецедентное. Его не расстреляли, не отправили на Колыму, как С. Королева, не загнали в «шарашку», как М. Туполева, даже оставили в Москве… Более того, уже в 1939 году Яковлев из начальников велосипедной мастерской становится заместителем наркома авиапромышленности. У меня нет никаких объяснений, даже самых фантастических, этим пертурбациям. Кстати, сразу хочется добавить, что обвинения, будто Туполева посадили по доносу Яковлева, выглядят совершенно необоснованными, их сферы интересов никогда никаким боком не пересекались. А в неприятностях «короля истребителей» Н. Поликарпова виноват совсем другой авиаконструктор, братец Анастаса Микояна. Полагаю, тут и доносов не требовалось, достаточно было просто вскользь намекнуть высокопоставленному родственнику…
Однако сейчас самое время немного поговорить о советских самолетах. В свое время американцы по результатам испытаний танка Т-34 сделали вывод: «Гениальная конструкция, безнадежно испорченная исполнением». У вас имеются какие-то основания полагать, что в авиапроме дела обстояли принципиально иначе? Нет, авиационная промышленность точно так же по мере сил и возможностей уродовала те машины, которые ей предлагали строить КБ Яковлева, Лавочкина и других.
Это не было сознательным вредительством, просто как в царской России не было культуры производства, так ее не было в СССР, нет ее и сегодня. Посмотрите последние книги, посвященные советским самолетам периода Великой Отечественной войны, и вы увидите фактически одно и то же – жалобы на низкое качество работы.
Вот вам первый пример. Если вы почитаете мемуары наших летчиков, то обнаружите, что каждый третий ругательски ругает (это мягкое выражение) отвратительный плексиглас фонарей кабины, который желтеет и растрескивается, сквозь который решительно ничего не видно. Вдобавок плохой по конструкции замок не позволяет летчику открыть фонарь в случае необходимости, поэтому пилоты предпочитали летать, не закрывая фонарь, а ведь это означало заметную потерю скорости. Вы можете увидеть все это вместе с приказами командования ВВС в книгах серии «Арсенал-коллекция», посвященных Як-9 и Ла-5. То есть два самых массовых советских истребителя выходили с заводов с откровенным браком.
Про всякую мелочь типа отходящих щитков, плохо пригнанных лючков, неряшливую покраску мы уже не говорим. Другой серьезнейшей проблемой были моторы, причем не только наших самолетов, но и американских, потому что сказано: что один человек сделал, то другой завсегда сломать может. Вот наши механики и техники и ломали где только можно, а где нельзя – так просто обязательно. Опять же все мемуары пестрят руганью в адрес «киттихоков» – капризные американские истребители имели дурную привычку стрелять шатунами двигателей. Аналогичные претензии предъявлялись «кобре» – обрываются шатуны, срабатываются поршневые кольца, не выдерживая 80 часов вместо штатных 250. Все так. Однако в инструкциях по обслуживанию американским по белому пишется: мотор работает только на 100-октановом бензине, применять масло высокой очистки. Нашли дураков! Летать будем на бензине 4Б-78, который далеко не всякий автомобильный мотор переварит, а фильтровать масло может заставлять только откровенный вредитель и фашистский агент. Так решили механики одного из авиаполков, когда зампотех попытался заставить их сделать это. Они предпочли настрочить донос в особый отдел, такое ведь гораздо проще. Ну а если тот же уровень эксплуатации применить к мотору советского производства, который заведомо хуже «аллисона» или «мерлина»? Вот то самое и получится. Я ни секунды не сомневаюсь: на аэродромах КБ вылизанные до блеска штучные экземпляры демонстрировали все характеристики, которые потом заносились в справочники. Эти единичные самолеты вполне могли летать быстрее, выше и дальше. Но вот дед одного моего друга воевал на стандартной серийной «пешке» и много чего порассказал, чего нет даже в свеженькой книге Медведя и Хазанова. Так какова же была скорость этого самолета? Бумажные 540 км/ч? Ага, не хотите ли 370 км/ч, и ни миллиметра больше!
Так что реальные характеристики любых самолетов в ВВС РККА являются даже не загадкой, а страшной военной тайной, которую, похоже, уже не раскрыть никогда. Хотелось бы, конечно, почитать что-то вроде протокола испытаний танка Т-34 на Абердинском полигоне, только касающееся самолетов, но пока такие документы нигде не опубликованы. Да, известен протокол испытаний Ла-5 в Рехлине, но он вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Главное, нет никакой уверенности в подлинности текста, так как в одном варианте указана максимальная скорость 600 км/ч, а в другом – только 540 км/ч, что, согласитесь, слишком мало для истребителя в 1943 году.
Не менее интересно было бы найти воспоминания немецких летчиков, летавших на трофейном «яке». Помните этот эпизод в мемуарах Покрышкина? Наверняка сохранились какие-то немецкие документы, только где они?
Ход самой операции «Цитадель» описан много раз и достаточно подробно, хотя бы в книгах Замулина и Горбача, поэтому мы не будем останавливаться на нем подробно. Напомним, что в первый день операции VIII авиакорпус чудом избежал серьезных потерь, так как радар позволил немцам обнаружить упреждающий удар советской авиации, и они успели поднять самолеты в воздух. Как и планировалось, этот корпус использовал все силы для поддержки наступающих частей, даже Не-111 использовались для бомбежки полевых укреплений и танковых резервов. На севере дела развивались так плохо, что уже во второй половине первого дня наступления на северный фас были отправлены KG 3, JG 3 и SG 3, и VIII авиакорпус лишился чуть не половины своих сил. В результате он так и не сумел помочь Манштейну развить первые успехи, а на севере у Моделя было слишком мало сил, и даже эти три эскадры не изменили положения. По заявлениям немецкой разведки, в периоде 1 по 15 июля было уничтожено 1960 советских самолетов, советские источники утверждают, что было уничтожено более 1400 немецких самолетов. Вопрос остается открытым, потому что доверять архивам в полной мере нельзя, нужен тщательный перекрестный анализ, однако результаты битвы поставить под сомнение нельзя: Красная Армия одержала крупную стратегическую победу и ее ВВС внесли заметный вклад в общий успех.
Особенностями битвы на Курской дуге являются первые массовые попытки использования авиации против танков. При этом противники делали ставку на совершенно различное оружие, немцы полагались на штурмовики, вооруженные пушками, советская авиация – на штурмовики, несущие противотанковые авиабомбы. При этом обе стороны с одинаковой энергией доказывают принципиальную неэффективность оружия противника. Впрочем, борьба авиации против танков – это предмет отдельного разговора. Гораздо интереснее другое. Если присмотреться к событиям повнимательнее, то создается странное впечатление: летчики обеих сторон заключили нечто вроде «пакта о ненападении», и традиционная борьба за господство в воздухе если не отсутствовала вообще, то была в значительной мере ослаблена. Главной задачей авиации стала борьба с вражескими танками и поддержка своих, а все остальное отошло на второй план.
Поэтому самое время поговорить об авиации поля боя. Дело в том, что в годы войны четко обрисовались три совершенно различных подхода к проблеме поддержки своих войск на поле боя. Немцы сделали ставку на пикирующие бомбардировщики, способные наносить точные удары, и постарались наладить максимально тесную связь между авиацией и наземными войсками, недаром символом блицкрига стала «штука», с воем пикирующая на позиции противника. Англо-американские союзники предпочли истребители-бомбардировщики, причем англичане вооружали их ракетами, а американцы гораздо чаще бомбами. Ни «тайфун», ни «тандерболт» нельзя назвать штурмовиками даже при наличии буйной фантазии, в первую и главную очередь это все-таки истребители. Зато в СССР был создан уникальный бронированный штурмовик Ил-2, идею которого потом переняли немцы, создавая свой противотанковый Hs-129.
Здесь нужно сказать пару слов об Ил-2. Разумеется, рассказывать о долгом и трудном пути этого штурмовика мы не собираемся, для этого потребуется отдельная книга. Одна история с бортстрелком чего стоит! Двухместный самолет превратили в одноместный, потом снова в двухместный, затем решили прикрыть броней и несчастного стрелка. Кстати, о броне «ила». Почему-то у нас сформировалось мнение, что «ил» был чем-то совершенно непробиваемым, он и кличку получил соответствующую – «летающий танк». Увы, это было справедливо для времени проектирования штурмовика, когда истребители в большинстве своем были вооружены пулеметами винтовочного калибра. Вот им сбить «ил» было исключительно трудно, но к моменту появления «илов» в строевых эскадрильях на вооружении истребителей уже появились тяжелые пулеметы, а в июне 1941 года штурмовики столкнулись с пушечными истребителями. Снаряд 20-мм пушки уже без особого труда пробивал броню «ила», а когда на Ме-109 начали устанавливать 30-мм пушки МК-103, уже никакая броня не могла защитить «ил».
Но все эти рассуждения становятся возможными лишь благодаря непониманию сути вопроса. Дело в том, что броня штурмовика совсем не предназначена для того, чтобы он мог сражаться с истребителями, в первую и главную очередь она должна защитить самолет от огня с земли. Ну, и вполне естественно, что пехота вооружена стрелковым оружием мелкого калибра, пули которого броня «ила» прекрасно отражала.
Для борьбы с танками противника Люфтваффе и советские ВВС также избрали совершенно разные пути. Немцы вооружили свои самолеты длинноствольными 37-мм пушками (скажем, 37-мм пушка «аэрокобры» была для этого совершенно непригодна) ВК 37, а штурмовики Ил-2 получили кассеты с противотанковыми бомбами ПТАБ 2,5 и 1,5. Но если немцы успели испытать штурмовики Hs-129 еще во время боев на Кубани, ПТА-Бы были применены впервые именно на Курской дуге. И практически с тех пор бушуют споры: какая система более надежна и результативна?
Главными аргументами антинемецкой фракции служат два утверждения: во-первых, с самолета нельзя в танк попасть; во-вторых, даже попав, нельзя из этой пушки броню пробить. Если рассмотреть первое утверждение, то придется признать, что первым обманщиком придется назвать «короля истребителей» Н. Поликарпова, который еще в 1937 году начал проектирование воздушного истребителя танков ВИТ. Этот самолет фактически оказался предшественником противотанкового Ju-87G с той разницей, что имел более высокие летные характеристики и мощное вооружение.
Но речь идет о другом. По расчетам специалистов, вероятность поражения среднего немецкого танка типа Pz.III AusfGcBHT-2 в противотанковом варианте в одной атаке (угол планирования – 40 градусов, дистанция открытия огня – 400–450 м) для летчика с хорошей техникой пилотирования и стрелковой подготовкой могла составить (в условиях полигона) 0,16 при атаке сбоку и 0,13 при атаке сзади. Легкий немецкий танк типа Pz. 38 (t) Ausf С поражался в этих же условиях с вероятностью 0,4 при атаке сбоку и с вероятностью 0,25 – при атаке сзади. Кстати, при этом никто не задается вопросом: а для чего нужен был противотанковый самолет в 1937 году?
Однако, когда речь заходит о стрельбе Ли-87С, и в частности о рекордах Ханса-Ульриха Руделя, российские историки немедленно начинают кричать, что вероятность попадания с немецкого самолета ровно в 10 раз меньше. Поэтому Рудель физически не мог уничтожать советские танки просто потому, что ему не хватило бы штатного боекомплекта для гарантированного попадания хотя бы одним снарядом. В отношении бронепробиваемости упорно не принимаются в расчет заявления Руделя, что он стрелял с минимальной высоты, буквально скребя колесами своего «юнкерса» по башням советских танков. Кстати, американцы, похоже, тоже все подряд мошенники и лжецы, так как они тоже построили специальный противотанковый штурмовик А-10 «Тандерболт», вооружив его 30-мм пушкой с более плохими баллистическими характеристиками, чем ВК 37. А ведь советские танки 1970-х годов бронированы заметно лучше, чем несчастные «тигры» и «пантеры».
Нет, конечно, утверждения Руделя, будто он сжег более 500 советских танков, являются полным вздором. Однако все-таки следует признать, что немецкие самолеты успешно действовали против советских танков. В журнале боевых действий VIII авиакорпуса написано:
«Первое применение в ходе наступления самолетов – истребителей танков оказалось весьма продуманным. Даже если не наблюдалось пожаров из моторных отсеков русских танков, все равно их обстрел был эффективным, поскольку авиационные наблюдатели в передовых частях зафиксировали не менее шести попаданий. Особенного эффекта удалось добиться вечером при поддержке дивизии СС «Дас Рейх» – русские отступили, отведя в тыл танки».
Советский 5-й гвардейский танковый корпус попал под сосредоточенный удар «тигров» и немецкой авиации, что закончилось для него очень скверно. Командир корпуса генерал А. Кравченко отмечал, что «с 16.00 АО 19.30 8 июля противник применил большую группу самолетов Bf-110, обстреливавших из пушек на бреющем полете танки 20-й гв. и 21-й гв. тбр». Скорее всего, генерал спутал «мессеры» с «хеншелями», предположить, что это были одномоторные «юнкерсы», сложно. В результате контрудар корпуса был отбит с большими для него потерями.
Та же самая участь постигла и 15-й гвардейский танковый полк, тяжелые британские «черчилли» оказались ничуть не более стойкими, чем средние Т-34. Танковый полк еще при выходе на исходный рубеж был атакован немецкой авиацией и потерял четверть своего состава, был ранен командир полка. Мало того, немецкая авиация рассеяла пехоту, поддерживавшую танки, танкистам пришлось перейти к обороне.
По данным некоторых исследователей, 8 июля Воронежский фронт потерял 343 танка и САУ, немцы полагают, что 84 машины были уничтожены авиацией. Наверняка это завышенная оценка, но утверждать, что противотанковые эскадрильи Люфтваффе ничего не добились просто потому, что не могли ничего добиться, было бы просто глупо. В отчете штаба 1-й Танковой Армии отмечается отлично налаженное взаимодействие немецкой авиации и танков:
«Отмечено быстрое появление бомбардировочной авиации противника там, где танки наталкивались на крепкий, организованный огонь нашей обороны, что заставило предполагать расположение представителей авиасоединений с радиостанциями недалеко за боевыми порядками немецких танков или непосредственно в них, откуда они и вызывали самолеты прямо с аэродромов.
Когда бои 9 июля достигли высшего напряжения, на направлении главного удара вдоль шоссе Белгород – Обоянь авиация противника действовала в течение пяти часов. В это время беспрерывно чередовались группы по 50–60 самолетов. Они бомбили боевые порядки наших частей, нанося большой урон в технике и живой силе. Так, из 13 КВ 203-го тп, занимавшего оборону, восемь танков были выведены из строя прямыми попаданиями авиабомб еще до ввода полка в бой».Наверное, точно так же справедливо следует рассмотреть и вопрос применения ПТАБов. А то когда читаешь лихие пассажи части историков, то приходится мучительно соображать: а с кем же сражались наши танкисты, так как летчики ту же самую дивизию «Гросс Дойчланд» уничтожили еще на подходе к полю боя, да еще два раза подряд, если верить заявленному количеству сожженных танков?
Были ПТАБы эффективным оружием или нет? Наверное, ответ следует сформулировать так: да, были, но остановить немцев они не сумели, как не сумели остановить наших танкистов немецкие самолеты. Под воздействием налетов штурмовиков немцы были вынуждены перестать использовать сосредоточенные боевые порядки при передвижениях, в состав танковых колонн начали обязательно включать самоходные ЗАУ, им пришлось уделять повышенное внимание маскировке моторизованных колонн. Также не приходится спорить, что от ПТАБов сгорело большое количество немецкой техники, прежде всего различных специальных небронированных машин. Наверное, именно этим объясняются донесения летчиков о сотнях горящих танков, хотя на самом деле их было значительно меньше.
Полигонные испытания показали, что Ил-2, сбрасывая ПТАБы с высоты 75—100 м, поражает практически все танки в полосе шириной до 15 м и длиной около 70 м. При попадании в цель кумулятивная бомба прожигала броню до 70 мм, что было достаточно для выведения из строя любого типа гитлеровского танка. Но это полигонные испытания, которые резко отличаются от реального боя. Такая бомба могла нанести танку тяжелые повреждения, после которых его уже нельзя будет восстановить, но случаи взрыва после попадания в бензобаки или детонации боекомплекта были крайне редки. А если вы услышите, что бомба, попав в танк, вызывает отжиг брони, превращая ее в кровельное железо, не спорьте, а просто улыбнитесь.Главное же – ни в каких немецких документах не отражена массовая гибель танков под атаками советских штурмовиков. Более того, изучение разбитой и захваченной неприятельской техники не подтверждает информации о высокой эффективности ПТАБов. Так, М. Коломиец, ссылаясь на материалы Научно-испытательного полигона ГАБТУ КА, которое обследовало 31 «пантеру», потерянную немцами в районе шоссе Белгород – Обоянь, сделал вывод: только одна бронированная машина погибла после прямого попадания фугасной авиабомбы ФАБ-100. На остальных танках не удалось обнаружить пробоины в верхней части корпуса или башни. Показания пленных подтверждали, что после налета штурмовиков немцы теряли несколько танков, но именно несколько. Ни о каких сотнях речь не шла. В общем, ПТАБы помогали уничтожать немецкие танки, но панацеей не стали и не могли стать.
К тому же это новое и сырое оружие имело ряд недостатков, впрочем, как и немецкие противотанковые самолеты. Не была отработана и тактика действий штурмовиков. Сначала оптимальными высотами сброса бомб считались 500–600 м, что позволило снизить опасность огня малокалиберной зенитной артиллерии. Но в ходе боевых действий стало ясно, что наилучшие результаты получались при атаке целей с небольшого пикирования с высот до 100 м. Если помните, Рудель летал (или говорил, что летал?) на высотах всего 10–15 м. Кстати, это очень хорошо показывает степень насыщенности советских и немецких танковых частей зенитными установками. Если же «илы» поднимались на 400 м, то рассеивание оказывалось слишком велико. Для повышения меткости было очень важно, чтобы перед атакой штурмовики шли «свободным строем», когда каждый летчик мог самостоятельно выбирать объект для атаки и прицеливаться. В общем, требовалось соблюсти слишком много условий, чтобы повысить эффективность ПТАБов, поэтому, как и немецкие авиационные пушки, их следует считать оружием ограниченной боевой ценности.