Я, Ангел
Шрифт:
Я проснулась, чувствуя, как мелкий озноб колотит тело. Перед глазами таял сон: Ксанка, в крови и грязи. Укутавшись в одеяло, я сомкнула веки. Услышала осторожный стук.
– Ангелина, доброе утро. – Дверь приоткрылась, на пороге стоял дядя Гена. – Ты опоздаешь в школу. Вставай…
Он закрыл дверь. С трудом удержавшись от крика ужаса, я вскочила на ноги. Сон был так ярок, что, казалось, сейчас будет его продолжение. Голова закружилась, повело в сторону. Поплелась в ванную комнату. Чистить зубы, умываться. В последнее время тётка стала позже выходить на работу, а иногда и вовсе позволяла себе выходной среди недели. Они сидели вдвоём в гостиной за круглым столом, завтракали.
– Доброе утро. – Я обессиленно опустилась на стул.
– Доброе. – Едва взглянув на меня, тётя воскликнула: – Что с тобой? Заболела? – Она быстро протянула руку, прикоснувшись к моему лбу.
Через несколько минут я сидела на своей кровати с градусником под мышкой. Температура оказалась в районе тридцати девяти. Вызвали врача. Меня уложили в кровать. Тётя Лида, сославшись на неотложные дела, ушла. А дядя Гена, как обычно, остался дома. С тех пор как он поселился в тёткиной квартире, он не работал (если вообще до этого знал, что это такое). Излюбленным его занятием было валяться на диване и пить коньяк, закусывая его шоколадом или лимоном.
Ближе к вечеру зашла Ксанка. Искренне обрадовалась ей. Присутствие дяди Гены в соседней комнате держало меня в напряжении весь день.
– Привет! – вихрем ворвалась в комнату Ксанка. Энергия юности светилась на её накрашенном лице. – Ну ты как?
– Нормально, – прошептала я. Вдобавок ко всему пропал голос.
Дядя Гена, маячивший за её спиной, заговорщицки подмигнул:
– Не буду мешать, секретничайте.
Закрыл дверь. Мы облегчённо вздохнули. Слушая весёлую Ксанкину болтовню, я размышляла, стоит ли рассказывать ей про злополучный сон. Что-то удержало меня, возможно, боязнь быть осмеянной…
– Везё-ёт, – завистливо вздохнула подруга. – Я позавчера на улице мороженое ела, а было минус тридцать… И ничего… Может быть, покашляешь на меня?
– Не сходи с ума, – отмахнулась я. – Да и кашлять неохота…
Мы посмеялись, поболтали ещё немного, и Ксанка засобиралась домой.
– Зайду завтра или послезавтра, – пообещала подруга и громко спросила: – Дядь Ген, закроете дверь за мной?
– Конечно, Ксюшенька… А хочешь, я тебя провожу, темно уже.
Я внутренне содрогнулась от патоки, льющейся из голоса тёткиного мужа. Бр-р-р.
Голоса в коридоре стали тише. Потом хлопнула входная дверь. Мыслей не было, голова болела глухо и нудно. Укутавшись плотнее, я закрыла глаза…
Болезнь затянулась на две недели. После выздоровления я пришла в школу. Всё вокруг казалось чужим, даже Ксанка была какая-то другая. Изменилась я или она, скорее всего, мы обе…
– Розанова, Гришко, сегодня вы дежурите по классу, – заполняя журнал, бесстрастно напомнила классный руководитель, учительница географии. Переглянувшись, мы вздохнули. Дежурство было самым неприятным делом в школе.
– Повезло тебе, – хмыкнула Ксанка, – только выздоровела и сразу полы драить…
Оставшись после уроков, мы с подругой начали уборку. Пока я намывала доску, она быстро помыла полы. Весело обсуждая географичку, мы по очереди высказывались в её адрес, соревнуясь в остроумии. Учительница славилась на всю школу свирепым нравом и вызывала у учеников тихий ужас в сочетании со смирением.
Вдруг Ксанка взяла ведро с грязной водой и налила щедрую порцию на стул географички.
– Зачем? – непонимающе глядя на неё, спросила я.
– Не бойся, всё будет хоккей. – Оксана хихикнула, долила ещё грязной воды, размазала рукой. – До утра высохнет. – Она поставила стул поближе к батарее парового отопления. Мы забыли об этом происшествии через пару минут. Пошли гулять, по дороге засели на наших любимых качелях. Домой я добралась уже в сумерках.
Утро в школе было обычным, смурным и неинтересным. Однокашники сидели смирненько, уставившись глазами в тетради: каждый боялся, что его вызовут к доске. Географичка, она же по совместительству классный руководитель, сидела, кровожадно водя ручкой по журналу. Класс замер. И вдруг… С диким криком учительница вскочила со стула, лихорадочно ощупывая сиденье. На серой юбке сзади расползлось огромное мокрое пятно. Стул просох только сверху, поролоновая начинка его так и осталась пропитанной грязной водой… Скандал. Естественно, подозрение сразу пало на дежурных.
Нас вызвали в кабинет завуча.
Ксанка молчала, как партизан на допросе. Не знаю, что нашло на меня в тот момент. Сделав шаг вперёд, выговорила немеющим языком:
– Я… Это сделала я…
Гробовая тишина повисла в кабинете. Только непонятно откуда взявшаяся посреди зимы муха сонно жужжала в тиши. Немного удивлённо посмотрев на Ксанку, я сжалась, как от удара. Не было слов, которых я ждала от неё: «Нет, это сделала я!» Проступок совершила она, а в итоге виноватой оказалась я. Самое смешное, сама взявшая на себя вину… Поделом.
Затем был ещё более постыдный и грандиозный скандал с вызовом в школу тёти Лиды и прочими последствиями. Географичка настаивала на моём исключении из школы, спасло от этого лишь то печальное обстоятельство, что я была круглой сиротой…
Так и не спросила Ксанку, почему она промолчала тогда. А сама она лишь непонимающе пожала плечами: «Ну ты чего, Ангелин, надо было молчать до конца. Хотя да, ты же сирота, ничего не будет. Меня бы точно исключили».
Всё осталось как прежде. Мы общались, продолжали дружить. Без обид. Лишь иногда, во время безмолвия на уроке, мне вспоминалась та гнетущая тишина, повисшая в кабинете завуча. И то, как Ксанка молча отвела в сторону глаза. Так просто: «Ты же сирота, тебе ничего не будет…» Мучительный стыд, ярко заливший моё лицо. Не за себя, за единственного друга…
Проходил день за днём, на уроках я всё реже отвлекалась, к тому же нас с Ксанкой рассадили. Близился конец учебного года, экзамены… После школы я бежала домой. Вокруг Ксанки были вульгарные раскрашенные девицы, которые смотрели на меня насмешливо. Моими друзьями снова становились любимые книги. Они не предадут. Ксанка же, стоя в окружении крутых девчонок, улыбалась и махала рукой. Глядя с издёвкой, как мне казалось.
Глава 3
Наше время.