Я без тебя не могу
Шрифт:
Катя спешно свернула тренировку, отправив девочек в раздевалку, и увела меня в свою тренерскую. Я успокоилась, умылась и почувствовала себя чуточку легче, Катюша дала мне бутерброд с колбасой, банан, горячий чай с конфетами, и я жадно и неожиданно с аппетитом съела все это, вспомнив, что это первый прием пищи за сегодняшний день.
– Ален, ну кто так делает?! Тебе же больше не восемнадцать лет. Если твой Клим может помочь, то ты должна бежать к нему со всех ног, а ты ерундой страдаешь от пустых обид, когда, возможно, на кону стоит жизнь. Ты глупая, он, похоже тоже не в состоянии мыслить здраво, до сих пор настолько ведомый ревностью,
Со стороны, наверное, так и казалось – элементарно и просто. А я дышать не могла от злости на него, вновь и вновь прокручивая утренний разговор, и от воспоминаний о том унижении, которое я испытала, меня начинало трясти с такой силой, что аж подбрасывало.
– Знаю, Кать, что не восемнадцать, но поделать с собой ничего не могу. Давай я подумаю об этом завтра?
– Ты уверена, что хочешь остаться тут, а не поехать ко мне?
Киваю.
– У вас охрана, мне тут будет спокойнее.
– Ну, смотри, Комар, мой телефон знаешь, звони со стационарного. Если что, прибегу.
Обнимаю её на прощание, но она топчется на месте.
– Слушай, может, поговоришь завтра с девочками? Они будут в безумном восторге увидеть олимпийскую чемпионку. – Катя произносит это несколько смущенно, а у меня вновь слезы наворачиваются. Проглатываю их.
– Конечно, все что угодно, Кать.
Меня, должно быть, настолько вымотало, что на этом не самом удобном диване я сразу вырубилась, проснувшись утром с болью в спине от неудачной позы во время сна. Зачатки разума ко мне действительно начали возвращаться, а когда я приняла душ, то уже решила, что все же нужно звонить Максу, Марине и всем знакомым, чтобы попросить о помощи. Не знаю только от чего, но бегать по всему городу от невидимых опасностей глупо и бесполезно.
Решив, что надо купить что-то к завтраку, я вышла из спортивного центра, ежась от холодного утреннего воздуха, и увидела мужчину, курившего на крыльце. Услышав мои шаги, он обернулся, и я почему-то замерла, глядя на него, чувствуя себя дичью, пойманной в капкан.
Повел себя с ней, как последняя сволочь, как конченый мудак. Пусть и казалось тогда, что все правильно делаю, но, ловя её последний взгляд, брошенный на меня, едва сдержался, чтобы не кинуться следом, нагнать и просить прощения. За что?
Поднял с пола то самое платье, в котором она явилась на благотворительный вечер, похожая на маленькую фею Динь-Динь, и положил аккуратно на кровать, оставив горничной указание, чтобы не трогала его и постель не застилала.
На душе появилось какое-то гнетущее чувство после ухода Алены, чтобы прогнать его, я прокручивал в голове разговор с отцом, состоявшийся в Англии, в мой последний визит. Меньше всего я ожидал его увидеть, и когда секретарь отца обратился с предложением назначить встречу, идти не хотелось, но я знал, что он не стал бы просто так искать свидания
Говорят, с возрастом вся личина вылезает на лицо, и его душа оставила глубокие царапины морщин на лице, изрезав его таким грубым образом, что становилось очевидно, какие эмоции чаще всего испытывал этот не самый приятный человек. Раньше отец выглядел стройным, поджарым, теперь же передо мной сидел старик, изможденный и истерзанный борьбой за сохранение остатков собственного дела, руины которого валялись у моих ног.
Я был сыт по горло и обедом, и им. Слишком много в моей жизни продолжало оставаться Анатолия Самгина: даже когда он фактически в ней отсутствовал, он все равно пытался совать нос в мои дела, словно не мог поверить, что я могу быть успешным и без него.
– Что, сынок, говорят, старая любовь не ржавеет. – Он кидает на мою тарелку бумажную версию того самого издания, что впервые опубликовало сплетни обо мне и Алене.
Сколько бы отец ни имел случайных связей, но любил он всегда только мою мать. Не сомневаюсь, что эти чувства у него сохранились, и он до сих пор их раб. Странно, что я повторял его путь в личной жизни, не представляя, как перестать думать об одной-единственной женщине. Отца изматывала эта любовь, похожая на наваждение и приворот, но выгрызть её из себя он не смог.
Может быть, я и был плодом их некогда большой и взаимной любви, но на самом деле на их отношении ко мне это никак не отразилось: я не был нужен им обоим, являясь лишь побочным эффектом испытываемых ими чувств.
– Это по-прежнему не твоего ума дело, - произношу сухо, не понимая, к чему он ведет.
Анатолий расстёгивает верхнюю пуговицу хорошо подшитого жилет, как в целом и весь его гардероб, словно его грудной клетке не хватает места для воздуха. Сам он выглядит неважно, цвет лица землистый, над верхней губой заметна испарина, а некогда яркие глаза поблекли. На какое-то мгновение я ловлю себя на том, что мне его жаль, он больше не вызывает желания мстить – скорее, закрыть ту дверь, перед которой он стоит, и никогда больше не отворять.
– Отнюдь: ты все-таки моя плоть и кровь, хочу уберечь тебя от повторения одних и тех же ошибок, – произносит отец, прожигая меня глазами.
Приподнимаю бровь, ожидая продолжения.
– Не знаю, рассказала ли Алена, по какой причине подписала тогда договор со мной, – приступает он к главной теме, а я замираю, не зная, чего ожидать, но понимая, что ничего хорошего не услышу. – Ей нужна была большая сумма денег, и срочно.
Мне хотелось подтолкнуть отца к сути. То, что ей требовались деньги, было и так очевидно, но он не торопился, словно прощупывал, насколько Алена была со мной откровенна.
– Она же тогда не одна пришла, а с Максом вместе, этот всё время нуждался в средствах, то на семью, то на себя, сам знаешь. – Отец протягивает мне фотографии, которые были сделаны как раз около десяти лет назад. Рассматриваю их, пытаясь не подать виду, насколько мне тяжело на них смотреть.
Они сидели втроем за столом – Алена, Максим и отец – и что-то обсуждали. Алена расположена спиной к объективу, на некоторых фото виден ее профиль, но я узнаю её сразу по осанке.
– Признаться, я не знал, что у них уже тогда начались отношения, и девчонка твоя оказалась не такой простой, как казалось на первый взгляд. Правда, выяснилось, что деньги ей нужны были на лечение бабушки – очень благородно с её стороны, – произносит отец с сарказмом.