Я без тебя не могу
Шрифт:
Следователь ищет что-то в своем ноутбуке, а потом поворачивает его ко мне, показывая то самое украшение из огромных изумрудов. Я не догадалась отдать его сразу Андрею, забыв в своей квартире, заменив его на кулон, подаренный Климом, перед тем как отправиться в его отель.
– Вам ведь знакомо это украшение?
– Конечно, я была в нем на благотворительном вечере, – подтверждаю я, не понимая, в чем же подвох.
– Видите ли, если бы за вашей персоной не было установлено наблюдение, то минувшей ночью вашу квартиру ограбили бы, а целью было именно это украшение.
Я нервно перекатываю между пальцев подарок Клима, почему-то радуюсь только тому, что он был со мной и я
– Не понимаю, почему?
Внимательный взгляд следователя дает мне понять, что меня хотят в чем–то обвинить, и я даже не знаю, сделать ли сразу невинное выражение лица или оскорбиться. А может быть, уже пора звонить адвокату?
– У Самойлова возникли финансовые трудности, решить их он пытался разными способами, в том числе проводя махинации при участии в торгах за крупный тендер, который был почти в его руках, но что-то сорвалось. Должно быть, поэтому он пришел к выводу, что получение страховки размером в несколько миллионов долларов за кражу ювелирного украшения, принадлежащего его семье, поможет восстановить их финансовое положение на некоторое время. Наши сотрудники заметили, что в вашу квартиру осуществляется проникновение, и вызвали полицию, грабители достаточно быстро сообщили имя заказчика, а через него мы уже вышли на Самойлова. Кстати, Самойлов утверждает, что вы состоите с ними в сговоре и вам было известно о краже. Правда, сказал он это, не зная, что вас не было в ту ночь дома, что несколько не совпадает с его словами.
Произнесенные следователем слова никак не хотели укладываться в голове в нужной последовательности, образуя кашу и сумбур. Если сказанное – правда, то, выходит, Андрей просто грязно использовал меня и хотел подставить, не питая ко мне никаких чувств, кроме ненависти. Я массирую виски, которые вдруг начали гореть, и жжение в голове потихоньку добиралось до макушки. Картина начинает проясняться, вспоминаю все те высокопарные слова, которые показались мне тогда странными и неуместными. И, конечно, ни о каких серьезных отношениях здесь речи и не шло. Все было направлено лишь на то, чтобы запудрить мне мозги! А всё, потому что он уже видел вышедшую желтую газетенку, на обложке которой меня ведет Самгин, недвусмысленно придерживая за талию. И я все никак не могла понять, почему же Андрей не стал меня упрекать за мое недостойное поведение после яркой вспышки ревности на веранде у генерала лишь за один танец с Самгиным! Должно быть, уже тогда в его голове назрел план, в котором я оказалась бы крайней, а он убил бы двух зайцев сразу, подставив меня, обвинив в краже, залечив своё самолюбие и получив страховку.
И ведь он не рассчитывал на то, что я покину квартиру сразу после того, как он подвез к подъезду, подвергая меня опасности, и уж тем более не ожидал, что ограбление закончится из-за меня полным фиаско, к расследованию которого приложат руку органы федеральной безопасности.
– Но самый интересный ваш знакомый – это генерал Васильев.
По его интонации я начинаю осознавать, что нахожусь здесь именно из-за него.
– Я его видела один раз в жизни, – пытаюсь как-то себя защитить.
– Должно быть, именно поэтому сразу решили зайти в его рабочий кабинет, имея с собой электронный ключ? – почти по-доброму улыбается Влад. – Наш сотрудник давно внедрился в охрану генерала, и каково же было его удивление, когда на камерах он увидел интересную гостью. Вам крупно повезло, что в тот день дежурил именно он.
В голове потихоньку проясняется, но все еще не до конца. Догадываюсь о том, что, вероятнее всего, за мной установили слежку сразу после дня рождения генерала. Я начинаю объяснять следователю, что проводила журналистское
– Успокойтесь, Алена, – впервые обращается он ко мне по имени, и у меня вдруг создается впечатление, что ему от меня нужно нечто совершенно конкретное: его тон теперь звучит иначе, мягче, словно он тихо подкрадывается ко мне, чтобы незаметно скрутить меня по рукам и ногам. – Мы здесь не для того, чтобы вас в чем-то обвинить. Наоборот, нам нужна ваша помощь.
Если до этого я не знала, чего ждать, то теперь поняла: всё гораздо хуже, чем мне казалось.
– Что вам от меня надо? – спрашиваю, уже прямо смотря в его глаза – не как провинившийся подросток, как было до этого, а как человек, чувствующий, что он нужен больше, чем они мне. Если поначалу мне казалось, что благодаря им я в безопасности, то, по мере раскрытия Владом карт, создавалось впечатление, что опасность мне лишь мерещилась, раз генерал даже не знал, что я рылась в его документах и компьютере. Насколько реальной была угроза, исходившая от Дианы, тоже неизвестно, и, если бы мой невроз из-за вторжения к Васильеву не наложился на письма от анонима, я бы так себя не накручивала.
– Мы очень давно ведем наблюдение за Васильевым. О его деятельности известно и военной прокуратуре, но в данный момент, он находится именно в нашей юрисдикции. Мы пытались внедрить в его близкое окружение женщин, но генерал очень осторожен и, имея слишком хорошую «чуйку», он всем давал отворот. А вот к вам у него неподдельный интерес.
– Эм-м... вы хотите завербовать меня?
Завьялов смотрит на меня недовольно, будто я произнесла несусветную чушь.
– Нет, нам нужно от вас лишь небольшое одолжение, вы ведь настоящий патриот своей страны, а незаконные махинации Васильева по поставке оружия, являются деятельностью, направленной против безопасности государства.
Мои губы кривятся от отвращения, накрывшего меня от этого безыскусного и не тонкого манипулирования.
– Моё государство должно мне куда больше, чем я ему, поэтому, может быть, вы меня отпустите?
Понятия не имею, что буду делать на «воле», но все лучше, чем находиться здесь, да вот чувствую, что никто меня отсюда не выпустит, пока эти дяди в серых костюмах не получат желаемое.
– Помните, Алена Александровна, что мы хотим вам помочь, – вкрадчивым голосом гипнотизирует меня мужчина. – А если выяснится вдруг, что вы еще и пособница Самойлова, то поверьте, вашей дальнейшей судьбе не позавидуешь.
Тяжело вздыхаю, поняв к чему вдруг ФСБ влезла в махинации Самойлова, которые к ним не должны иметь никакого отношения: чтобы шантажировать меня. Если они захотят меня в чем-то обвинить, то я никогда не смогу от этого отмыться и доказать свою невиновность.
– Ваши методы недостаточно изысканны для офицера ФСБ. – Я складываю руки на груди, поняв, что меня загнали в ловушку. Чертов Андрей! Как так выходит, что единственный нормальный вроде бы мужчина в моей жизни – это конченый подонок Самгин?!
– У нас мало времени, Алена, решайте, – голосом, лишённым эмоций, произносит Владислав. – Все произойдет завтра, с вами или без вас.
– Чего вы хотите от меня?
Завьялов сначала дает мне на подпись соглашение о неразглашении и еще нечто похожее на документ, который подписывают перед операцией в медицинских учреждениях, смысл которого заключался в том, что они снимают с себя всякую вину за смерть и вред здоровью гражданского лица, согласившегося принять участие в оперативных действиях.