Я бил «сталинских соколов»
Шрифт:
Командиром нашей эскадрильи стал майор Эйкка Луукканен, после того как во время учебного полета 27 марта разбился майор Эрнроот. Луукканен подавал пример всем пилотам тем, что чуть ли не чаще других вызывался дежурить.
24 июня, в день летнего солнцестояния, мы с младшим лейтенантом Туре Маттилой искали цель, замеченную наблюдателями возле южного побережья Финского залива. Гадая, как именно можно привлечь внимание противника, мы неожиданно заметили два старых И-153 «Чайка», которые выруливали к северному концу летной полосы аэродрома Лавенсаари.
Наш план атаки уже был готов. Туре полетел к северному берегу
Когда позади первой «Чайки» поднялось облако пыли, означавшее, что она взлетает, я бросил истребитель вниз и помчался над самыми верхушками деревьев к этому месту. «Чайка» взлетела прямо передо мной, показав свое брюхо со все еще выпущенным шасси. Я всадил в него очередь. Сначала ничего не было заметно, но, когда я проскочил мимо русского истребителя, он упал рядом с летной полосой и загорелся.
Моя высота теперь была 300 футов, а скорость 685 км/ч, поэтому у меня не было времени обстрелять второй самолет, который вышел на старт и приготовился к взлету. Я отказался от повторной атаки. Это была плохая идея, так как сейчас все зенитные орудия были настороже.
Я проскочил над кораблями в гавани, и они открыли по мне огонь, лишь когда я уже выскочил за пределы досягаемости. Только после этого я смог вздохнуть свободно и с облегчением вытереть пот со лба.
Когда начинаются атаки, подобные этой, рот неприятно пересыхает, ты невольно напрягаешься, руки потеют, а временами начинает неприятно сосать в животе. Однако разум рвется в бой, даже когда ты не обязан делать это. Тебе словно кто-то нашептывает на ухо: «Иди, иди», - и ты неожиданно обнаруживаешь, что идешь. Ощущения совсем иные, чем когда ты получил приказ лететь. Приказ должно выполнить, здесь нет места ощущениям.
Наша радиостанция на Соммерсе следила за нашими подвигами в бинокли, и, когда мы возвращались назад, они в шутку осведомились, зачем мы развели костер, ведь в летнее солнцестояние этого нельзя делать. На это мы ответили, что костер был разведен на советском берегу, а мы не знаем советских примет насчет солнцестояния.
10 июля мы летели над Финским заливом в составе четверки. Мы очень спешили в тот район, где были замечены вражеские самолеты.
Мы уже находились некоторое время в воздухе, когда по радио пришло сообщение, что в районе Лавенсаари в воздухе замечено несколько русских самолетов. Наше второе звено было вынуждено повернуть домой, так как у него кончалось топливо. Только мы с Терво полетели дальше. Рядом с отмелями к западу от Сескара мы встретили три «Чайки», первую из которых я сразу сбил. Она разбилась на прибрежных камнях. Остальные поспешно удрали к своей базе под прикрытие зениток, прежде чем мы успели заняться ими.
Мы проскочили над Сескаром и полетели дальше на восток. Перед нами появились два корабля, стоящие на якоре, а рядом с ними находилось не менее 20 маленьких черных точек. Вот это и была наша цель! Я сообщил о ней второму звену и предупредил, что мы сядем на аэродроме Каннас, если у нас кончится топливо.
Мы, не теряя времени, атаковали «Чайки», которые держались на высоте 650 футов. Я спросил своего ведомого Кале, выбрал ли он себе цель. После утвердительного ответа я приказал открыть огонь. Две «Чайки» рухнули в море, даже не поняв, что
Мы оказались в 600 футах выше русских и начали выбирать новые цели. Корабельные зенитки послали нам свой привет. «Чайки» неожиданно открыли огонь ракетами «воздух - воздух», которые они несли в дополнение к своим пулеметам. Война в воздухе приобретала новый характер!
Ниже «Чаек», почти над самой водой, кружили два бомбардировщика Пе-2 и два странно выглядевших самолета - двухмоторные и двухфюзеляжные, позднее мы опознали их как Р-38 «Лайтнинг».
Вражеские пилоты выглядели совершенно беспомощно. Хотя они летали на маневренных «Чайках», мы могли без особого риска вступить в «собачью свалку» с ними. Терво поджег один истребитель, радостно завопил и тут же бросился на следующий.
Один из «Лайтнингов» выполнил разворот чуть в стороне от истребителей. Я немедленно пристроился к нему сзади и открыл огонь из всех стволов по кабине между моторами. Фонарь кабины разлетелся на куски, самолет зашатался, словно человек, возвращающийся поздно вечером после пьянки, а затем упал в море.
Я поспешно ушел в сторону, так как боялся, что за мной увяжется целая свора русских истребителей.
Когда я увидел позади себя пару монопланов, то сначала решил, что это прибыло наше второе звено. В любом случае я предпочел оторваться, потому что в этой суматохе даже наши истребители могли ошибиться с опознанием целей. Я продолжил бой с «Чайками» и лишь спустя какое-то время увидел наше второе звено. Те самолеты, которые я видел ранее, направились к советскому берегу. Они оказались истребителями МиГ!
На приборной панели замигал красный огонек, сообщая, что топливо подходит к концу и пора поторопиться домой. Нам пришлось бросить много заманчивых целей и выйти из боя, направившись к ближайшему аэродрому. Когда мы сели на аэродроме Суулаярви, наши топливные баки были практически пусты.
Позднее нам сообщили, что красные пилоты просто перегоняли новые истребители ЛаГГ на Лавенсаари и выводили «Чайки» с острова. Обычная перегонная команда, они действительно были беспомощны.
Суулаярви
В середине июля 1943 года наше звено получило приказ перебазироваться в Суулаярви, чтобы воссоединиться со старой эскадрильей.
Я взлетел и дождался остальных в воздухе, стараясь не допустить закипания воды в моторе. Я видел девочек из «Лотты Свярд», которые служили на метеостанции, запуская метеозонды, и мне в голову пришла замечательная идея. Я решил проверить, сумею ли я сбить такой своим самолетом. Я добился прямого попадания и увидел, как девочки грозили мне кулачками.
Затем я пролетел в нескольких метрах над взлетной полосой, чтобы увидеть, запустили ли остальные пилоты свои моторы. Но в этот момент я увидел прямо перед собой птичку. Вероятно, это был дрозд. Столкновения было не избежать, и я на скорости 575 км/ч налетел на него. Мое лобовое стекло разлетелось вдребезги, но бронестекло выдержало, однако было полностью заляпано кровью и перьями. Поэтому я совершенно не мог сражаться, разве что погибнуть, как эта глупая птичка. В Суулаярви механики, меняя мне стекло, долго не могли понять, почему мой противник носил летный костюм из перьев.