Я - богиня любви и содрогания
Шрифт:
— Богинечка, милая, — шептала моя жрица, сложив ручки на груди. — Я не слушаю, что мне говорят. Я верю, что ты поможешь…
Все! Я так больше не могу!
— Открой мне путь туда! — прошептала я зеркалу, ведя рукой по картинке. — И сделай невидимой.
За моей спиной послышался странный шум. Я обернулась и увидела, как из шкафа вываливается груда старого хлама, с ноги затрамбованного внутрь, а сверху блестит маленькое зеркальце с ручкой.
— Зеркало, а зеркало, — прищурилась я, глядя вредное зеркало с подозрением. — А я могу возвращаться
— Любовь — это отражение человека. Все, в чем вы отражаетесь, способно привести вас в ваш храм. Достаточно даже ос… ос…, - произнесло зеркало. По зеркальной глади пробежала сеть жутких трещин, оно икало, кряхтело, стонало, а потом успокоилось.
Мрачное, сырое подземелье встретило меня промозглой прохладой и ужасным запахом. В углу кто-то надрывно закашлялся, а кашель гулким эхом разнесся по каменному мешку. В кармане моего платья было зеркальце, а я искренне надеялась, что сумею вернуться обратно в любой момент.
— Богинечка, миленькая, — хныкала моя жрица, а я подошла к ней, присела рядом и погладила по мокрой от слез щеке. Она вздрогнула, а мне на руку скатилась новая слеза.
— Не плачь, — прошептала я, утешая ее. Сколько раз я видела ее в храме, но так и ни разу не говорила с ней. — Я что-нибудь придумаю…
— У вас голос другой… Когда вы говорите из статуи он такой… такой… другой. Холодный и странный, — прошептала жрица, а ее глаза просияли радостью. — А на самом деле он теплый… Спасибо… Спасибо вам… Злая женщина говорила, что мы для богов — просто пылинки…
Я гладила ее по голове, а девушка прильнула к моей руке.
— Как твое имя, пылинка? — негромко спросила я, чувствуя, как на руку стекает слезинка.
— Леора, — прошептала девушка и улыбнулась сквозь слезы. Она не видела меня, но чувствовала мою руку. — Вы пообещали мне настоящую любовь, если я буду служить вам верой и правдой… Меня хотели выдать замуж за какого-то богатого купца из другого города. Мой отец был торговцем, и он пообещал мою руку своему компаньону. Я не хотела выходить замуж за человека, которого никогда не видела! Я мечтала, что в моей жизни будет настоящая любовь… И в ту ночь, когда плакала в подушку, я услышала ваш голос… Но он был другой… Вы сказали, чтобы я пришла к вам в храм… И тогда вы дадите мне настоящую любовь… Я сбежала из дома, пришла в храм и поклялась служить вам…
— Я дам тебе самую настоящую любовь, — прошептала я, утешая ее и пытаясь придумать план массового побега. — Думай о том, что скоро все будет хорошо, что ты получишь того, кого не испугает ни опасность, ни расстояние… У тебя будет самая лучшая любовь на свете…
Я медленно убрала руку, достала зеркало, прикоснулась к нему и очутилась в своей комнате.
— Так! Действуем быстро! Зеркало! Покажи мне цитадель! — решительно произнесла я, надеясь, что сумею обезвредить сотню мужиков. Нужно подумать, а вдруг их можно куда-то заманить и запереть? Почему бы и не попробовать?
Зеркало почему-то вместо цитадели показало черный лес, сквозь
— Дурак! — я зажала рот рукой и тяжело задышала. — Их там сотня! Я же предупредила!
Конь мчался во весь отпор, а всадник ловко пригнулся, пропуская ветку над головой.
— Нужно его остановить! — паниковала я, глядя на то, как горы становились все ближе, а чудовищный конь хрипел под седоком. Всадник ловко увернулся от еще одной ветки. — Эзра… Я… Я просто пошутила… Ты меня вообще слышал? Поворачивай обратно!!!
Сердце оборвалось в очередной раз, когда конь прыгнул через овраг, соскальзывая копытами и пытаясь удержать седока и равновесие на скользком склоне. Черный, разодранный плащ дернулся от порыва ветра. Открыв рот, я следила за тем, как конь резко подается вперед, а потом снова устремляется в чащу.
— Он дурак, — подняла брови я, понимая, что спасать теперь придется еще и мужика! — Может, успею предупредить? Когда он спешиться возле цитадели, я успею его остановить…
Я видела, как всадник слетел с коня, и замер перед огромными воротами, положив руку на эфес меча. Может, успею закрыть их изнутри? Он постучит, постучит, поймет, что у него не все дома, и вернется обратно во дворец.
Одинокая фигура застыла перед входом в оплот ужаса и безобразия. Он что? Ноги вытирает?
— Хм, — произнес император, снова осмотревшись по сторонам и подняв вопросительно брови. — Странно… Очень странно…
Он что-то проверяет! Вероятно, у него есть подозрения, что нет никакой злой богини, которая удерживает несчастную девочку, а есть одна косорукая особь подкроватного чудовища, случайно разбившая статую!
Если я сейчас попытаюсь его остановить, то мне конец! А если не попытаюсь, то конец ему!
Подождав несколько минут, он вздохнул: «Допустим», а я застыла, готовясь в любой момент броситься ему на выручку. А может, махнуть рукой?
Я схватила мраморную руку статуи, прижала ее к груди, в надежде, что ее волшебные взмахи окажут посильную помощь в бою.
Внезапно зеркало показало цитадель изнутри. Я вздрогнула в тот момент, когда огромные двери вылетели и с грохотом упали на пыльный пол. Голубое сияние пробежало по их причудливому рисунку, а потом погасло. С приблизительным криком: «Кто здесь?», только выраженным в более грубой душевной форме, часть хозяев сбежалось на шум. Они поприветствовали гостя и в знак гостеприимства обнажили мечи, а потом ненавязчиво поинтересовались, пока еще в устной форме, что конкретно было забыто в их уютной обители, и обещали помочь в поисках.