Я - богиня на измене
Шрифт:
— Ланцелот, — изрек Артур, а в его глазах была пустота. — Я доверял тебе, как самому себе… Я верил тебе… Ты не оправдал моего доверия… Ты предал меня, поэтому отныне ты — больше не рыцарь круглого стола. Я изгоняю тебя из Камелота навсегда. Оставь свой меч. Твое место займет достойный рыцарь.
— У нас родственники кончились. Это я просто так напомнил, — заметил Мордред, скользя взглядом по мне. Пока я стояла, пытаясь сохранить самообладание, Артур бросил на меня взгляд и стиснул зубы.
— На счет королевы… Ее предательство страшнее, — выдохнул Артур, отводя взгляд. —
— Да, — согласился сэр Кей, авторитетно кивая, пока рыцари стали перешептываться. — Пока не найдет Грааль.
— Казнить ее! Немедленно! — закричал Лоегрин, вскочив с места. — Отрубить ей голову! Казнить во имя справедливости! Чтобы другим женщинам неповадно было!
— Женщина не имеет права изменять мужчине! Что будет если каждая последует ее примеру! — наперебой кричали мужские самолюбия. — Если можно королеве, если мы простим ее, то вера в Камелот пошатнется!
— Если она уже изменила, то где гарантия того, что ребенок, которого она родит, будет от Артура! — изрек Гавейн, а братья поддакнули. — Король — бастард на престоле Камелота — это несмываемый позор! Пусть она смоет свой позор!
Дайте мне тряпочку и моющее средство, я все сделаю… Я стиснула зубы, понимая, что против слова рыцаря не значит ровным счетом ничего.
— Это ложь. Я не изменяла Артуру, — твердо ответила я, глядя на Артура, который сомневался.
— Я все равно стою на своем! — возразил Гавейн, бросив надменный взгляд на каждого из рыцарей. —
— Не каждый мужчина способен стоять на своем, — насмешливо заметил Мордред. — Мне кажется это немного больно. А у вас, сэр Гавейн, размеры не позволят.
— Прекрати! — заорал Артур, пока рыцари волновались. Внезапно по столу послышался удар кулака, мечи подпрыгнули, а король встал. — Я хочу дать ей шанс… Если среди присутствующих есть тот, кто готов защитить честь королевы в поединке с Ланцелотом, пусть он сделает это по древним законам. Если этот рыцарь победит и убьет противника, то по древним законам королева будет оправдана.
Повисла тишина, а мое сердце вздрогнуло от надежды. Я безотрывно смотрела на Мордреда, который зевнул и тряхнул головой.
— Ну же! Неужели никто не хочет защитить честь королевы? — голос Артура дрогнул. Он вынул Эскалибур и вскинул голову. — Я готов защитить честь жены и свою честь…
Ланцелот упал на колени, бросил меч к ногам Артура и опустил голову.
— Я не смею поднять меч против вас, мой король, — выдохнул он. — Если хотите — можете убить меня, но это не будет поединком чести. Я готов сразиться с любым из вас, кроме тебя, Артур. Поднять меч против короля — поднять меч против Камелота.
Все молчали, а Артур застыл с мечом в руках. Мерлин подошел к нему и горестно вздохнул. Эскалибур с характерным щелчком был убран в ножны.
— Горе мне, горе, — прошептал Артур, падая на кресло и закрывая лицо
Никто не вышел на поединок, а я смотрела умоляющим взглядом на широкие плечи Мордреда, чувствуя, как по щекам текут слезы. Почему он не встал на мою защиту? Почему он не обнажил меч? Сердце разрывалось от невидимой, но такой жгучей боли.
— Видимо, Ланцелот был прав, раз никто не решился сразиться за честь королевы, — изрек Мерлин, пока рыцари хранили молчание. Послышался тяжкий вздох, а старческая рука легла на плечо Артуру.
— Давайте отправим ее в изгнание, — прошептал Артур, с мольбой глядя на Мерлина, а тот покачал головой. — Я понимаю, что в этом действительно есть моя вина… И никогда не устану себе напоминать об этом… Я не знаю, как поступить…
— А что тут знать, папа, — Мордред откинулся на спинку стула и посмотрел на меня снисходительным взглядом. — Измена королю — это измена государству.
Я опешила, чувствуя, как по спине потек холодный и липкий пот. Он с ума сошел? Что он говорит? Мои колени задрожали, а рыцари уставились на меня.
Мордред встал, обводя взглядом всех присутствующих и мельком взглянув на Мерлина, который отошел в тень. Я видела, как черный плащ стелился по полу, когда Мордред обходил стол с надменной усмешкой.
— Государство — это король. Не бывает государства без короля. Изменила королю — изменила Камелоту. Или королева у нас особенная? Ей можно все, потому что она — королева? Что можно королеве не позволено простым жителям, — усмехнулся Мордред, поравнявшись с Артуром. — И как после этого верить в справедливость? Справедливость должна начинаться отсюда! С короля и королевы! С Камелота! Я предлагаю сжечь Гвиневру на костре. Завтра на главной площади… Но перед этим ты должен отречься от нее, как от жены! Пусть всем последующим королевам будет неповадно.
Все молчали, переглядываясь, а Гавейн закивал. Мерлин похлопал в ладоши.
— Браво, Мордред! Не ожидал от тебя столь мудрых речей! — заметил чародей, улыбаясь Артуру. Рыцари убрали мечи со стола, а я чувствовала, как сердце внутри разрывается на части. Неужели меня сожгут? Руки тряслись, а ноги подкашивались. — Но решать тебе, Артур. Неужели из-за поступка одной женщины, пусть даже горячо любимой, мы потеряем все, что строили столько лет?
— Я за! — произнес Гавейн, со звоном положив меч на свою часть стола. — Измена королю — измена государству. Мечи ложились на стол, а я трясла головой, в надежде, что это — всего лишь страшный сон.
— Единогласно, Артур, — изрек Мерлин, когда последний меч лег острием в центр. — Вспомни, чему я тебя учил, друг мой. Король не должен потерять авторитет среди народа и среди своих рыцарей. Не Гвиневера, а именно они обнажат мечи, чтобы защитить Камелот…
— За что… — глухо прошептал Артур, а по его щеке со шрамом потекла слеза. Он тяжело выдохнул, обведя взглядом всех присутствующих. — Завтра. В полдень приговор будет приведен в исполнение. Мужчина простил, а король никогда не прощает.