Я больше тебе не враг

Дюжева Маргарита

Мы просто бывшие. Враги.

Еще пара бутербродов улетают так же быстро, как и предыдущие два. Я все еще голодна, поэтому пользуясь мнимой свободой, накидываю в рот всего подряд, и не могу остановиться. Очередной беременный заскок – то куска проглотить без тошноты не получается, то готова жевать все, что не приколочено. Это сильнее меня, надеюсь Макс ничего не заметит.

С набитыми щеками оборачиваюсь, чтобы тайком взглянуть на него, и тут же впечатываюсь в прямой, вопросительный взгляд.

Во рту моментально

становится сухо и невкусно, приходится запивать водой прямо из-под крана.

— раньше ты таким аппетитом не отличалась.

А я раньше и беременной не была.

Отложив в сторону обглоданный кусок, с трудом проглатываю:

— Это нервное. И после болезни…организм требует… Да и про запас…

Чувствую себя дурой. Мне кажется, что он насквозь меня видит, читает мысли, как раскрытую книгу:

— Про запас?

— Ты же не на курорт меня притащил, где круглосуточный all-inclusive.

— Ты права. Не на курорт.

От его тона я окончательно теряю аппетит.

***

Откладываю в сторону недоеденный бутерброд. Нервы и правда шалят, потому что теперь все съеденное внезапно просится обратно. Сажусь ровнее и с трудом сглатываю. Если повышенный аппетит я нервами объясню, то объятия с белым другом точно наведут Кирсанова на ненужные мысли.

Держусь. Сижу не двигаясь, в то время как он продолжает меня рассматривать. Невыносимо.

— Что дальше, Макс? Ты не сможешь вечно удерживать меня в клетке.

Он склоняет голову на бок, будто спрашивая: уверена?

Я ни в чем не уверена. Вся моя уверенность посыпалась еще несколько месяцев назад, когда вместо того, чтобы праздновать победу, я рыдала над штампом в свидетельстве о разводе.

— Есть много вариантов. Сдать тебя в полицию и нанять таких адвокатов, чтобы они тебя зарыли, или отвезти в такую глубь, где никто и никогда не сможет тебя отыскать, и сгноить в темном подвале. Или заставить отрабатывать, — выразительно опускает взгляд ниже.

Я вздрагиваю от этих слов и невольно сжимаю колени. Не хочу бояться, но боюсь.

— Ты же не такой…

— А какой я по-твоему? Влюбленный олень, готовый скакать по твоему приказу? Пешка в твоих играх? Или ты рассчитываешь на мое великодушие?

Я ни на что не рассчитываю. Мне бы просто уцелеть, не сдохнуть из-за того, что сердце разломано на осколки, и сохранить свою беременность в секрете.

— Сейчас мои люди ловят твою подругу. И когда она попадется, я буду решать, что с вами обеими делать.

У меня холодеет внутри. Я надеюсь, что Сашка послушается и заляжет так глубоко, что никто и никогда не сможет ее выковырнуть оттуда. Потерять и вторую сестру я не могу.

Глава 7

Максим

Я сбегаю из этого гребаного дома так, словно за мной черти гонятся. Быстрее на волю, куда глаза глядят, лишь бы подальше от бывшей жены.

Рядом

с ней настолько хреново, что не знаю куда себя девать. Балансирую между желанием придушить и просто желанием. Кишки блин скручивает, когда смотрю на нее в старой застиранной футболке и растянутых трениках, с пузырями на коленках. Как бомжиха выглядит. Бледная и осунувшаяся после болезни, с потускневшими волосами и подглазинами. Вообще секса ноль. Просто НОЛЬ! Но скажите это кому-нибудь другому. Я таращусь на худые запястья и изящные ключицы, выглядывающие из выреза футболки, и этого достаточно чтобы пульс подскочил и начал долбить в виски и во все остальные места.

Моя, зараза. Моя! Вот хоть ты тресни. Хоть наизнанку вывернись! Сколько угодно ненавидеть могу, сколько угодно грезить о кровавой расправе, но это ничего не изменит.

Где ж я так в прошлой жизни накосячил, что мне досталось это чудовище? Почему я не могу просто взять и раздавить ее, как надоедливого таракана? Как одержимый кручусь рядом с этой сукой, и зверею от одной мысли, что собиралась улизнуть.

Помнится, с Алексой крыша ехала от чайков, заботливо приготовленных дорогой женой. А с Таськой никакой отравы не надо, и так насквозь пропитан ей.

С ней вообще все неправильно, не так. И выдержка к черту, и планы все по одному месту идут. Из хренова мстителя я превратился в няньку и медсестру! Скажи мне это кто-нибудь пару недель назад, я бы в клочья разорвал. А тут увидел беспомощную, мелкую, и все. Все, блин! Бульоны, как дебил варил, морсом чуть ли не насильно поил, потому что при болезни пить надо больше. Компрессы мокрые на лбу менял.

Хочется долбиться башкой об руль, когда вспоминаю обо всем этом. Бесит! Пару раз бью кулаком, пугая птиц на безлюдной трассе.

Да что ж за долболоб-то такой? Разве можно так из-за бабы мозги терять? Тем более из-за такой? Сука ведь каких свет не видывал! Стерва конченная! Вершительница судеб, мать ее. Наполеон, блин, в юбке.

Каждое ее действие, каждый виток гребаного плана под названием «Добей Макса», бил точно в цель, нанося максимальный урон. Ад, который она хладнокровно вылепила своими нежными ручками, и в который с размаху макнула, не позволяя поднять голову.

Да ее закопать надо было сразу, как только нашел, а не бульоны варить!

Бесит!

Снова бью по рулю, и снова только успокоившиеся птицы взмывают вверх. Вдавливаю педаль газа в пол и мчу подальше от них, а то обосрут ненароком, а мне и так дерьма в жизни хватает.

Дорога до города занимает почти час. Но мне кажется бесконечной. Кругом лес, готовящийся к предстоящим холодам. Литья еще на месте, но зелень уже не та. Даже гребаные елки и то выглядят посеревшими. Хотя какое мне дело до елок? Что елки, что телки – похрену.

Перво-наперво еду в бар, где запланирована встреча со Степаном.