Я буду любить тебя вечно
Шрифт:
– Иван Николаевич! Варава!
– изумился Глеб и добавил с иронией: - Здесь, и в таком обществе!
– Варава завизжал и, вновь набросив на голову капюшон, попытался скрыться, но его бесцеремонно вытолкали на середину круга.
– А вот и палач - и в прошлом, и теперь, Иван Николаевич Варавва, - Галя с удовольствием просмаковала фамилию, имя, отчество.
– Мне пришлось приложить немало трудов, чтобы его заманить сюда на гору. Единственное, что заставило его позабыть о своей осторожности - смертельная ненависть к тебе, Глеб. Один раз он уже приходил сюда, участвовал в обряде вуду на твою погибель, но не помогло - мною для него был просто разыгран спектакль. А сегодня ему было предложено для усиления прошлого заклятия поучаствовать в магическом обряде, который приведет к твоей погибели, Глеб, на все сто процентов, и ты не будешь больше представлять угрозы, как претендент на
– она села в кресло и продолжила.
– Что ж, все действующие лица представлены. Вот только извини, Глеб, твой сценарий сейчас не подойдет, я написала другой. Пока начнем с Ивана Николаевича!
Две темные фигуры крепко обхватили брыкающегося Вараву, не давая ему возможности двигаться, а третья чем-то напоила его из металлической кружки. Его тело обмякло, и он успокоился. Затем то же самое было проделано с Романом.
Когда к Глебу двинулись темные фигуры, он прикрыл свой тыл торчащими из земли деревянными идолами, и занял активную оборону. Пригодилась неплохая физическая форма, в которой он себя поддерживал, а также увлечение в юношестве боевыми искусствами. Пара человек в хламидах уже корчились на траве, пытаясь остановить руками кровь на разбитых лицах, но количественный перевес был на стороне противника. Его держали за руки, туловище, волосы, зажимали нос, пытаясь влить вонючую жидкость в рот, а он, превозмогая боль, удушье, крутил головой, в результате чего жидкость из кружки разлилась по лицу липучей смесью. Тогда принесли до половины наполненную стеклянную бутылку, и стали наливать в кружку новую порцию. Глеб изловчился, сделал невероятное усилие, сдвинув людей, держащих его, и ногой выбил бутылку, которая, падая, попала на камень, и разбилась.
Крик ярости сопроводил этот звук, и Глеб прикрыл глаза, предполагая, что теперь на нем сорвут свою злость хламидники. Послышался раздраженный голос Гали:
– Никаких увечий, синяков. Отнесите его в яму.
Его подхватили на руки и понесли. Наслаждаться путешествием ему долго не пришлось. Вскоре последовал полет и совсем не мягкая посадка, больно отразившаяся на его копчике. Пока отходил от боли, почувствовал, как на голову посыпались какие-то мелкие сучки, деревяшки. Осмотреться не удалось, так как здесь стояла непроглядная темнота. На ощупь определил, что яма округлая и узкая, где-то метр в диаметре. Выход наверху не просматривался, видно был чем-то прикрыт. В самом низу ямы он нащупал какое-то отверстие, лаз. Сейчас его мысли сконцентрировались на том, как выбраться отсюда. Стены ямы были явно из глины. Он стал пальцами царапать глину, и вскоре ему удалось сделать маленькую выемку. Он нащупал ее руками, вставил ногу и, приподнявшись над дном ямы сантиметров на восемьдесят, уперся спиной в противоположную стенку. Положение было крайне неустойчивое, и очень быстро затекали ноги. Поэтому Глеб решил сменить тактику. Упираясь с одной стороны ногами, а с другой спиной, помогая при этом руками, он начал медленно продвигаться вверх. Все это требовало много энергии, и он то и дело останавливался, пытаясь передохнуть, но это была иллюзия отдыха, забирающая силы, так как для того, чтобы удержаться в подобном положении, надо было все время держать тело напряженным. Один раз он чуть было не соскользнул спиной вниз, но удалось рукой затормозить скольжение при помощи небольшой выемки. Все тело болело и требовало отдыха, от постоянного напряжения ноги сводило судорогой, но он не имел права их расслабить, промассажировать одереневшие мышцы, а только, превозмогая боль, поднимался вверх, сантиметр за сантиметром.
Он уже себя не подбадривал мыслью, что надо спасти Юльку из рук ополоумевшей Гали, только цель выбраться наверх заставляла его терпеть все это. Он не знал, насколько высоко поднялся, сколько ему еще предстоит, лишь подчинил все силы и мысли, желанию выбраться из этой ямы наружу. Следующим его состоянием было отупение, с нарастающим вслед за этим безразличием к себе, к Юльке, ко всему окружающему, - лишь бы побыстрее закончились все эти мучения. Поймал себя на мысли, что достаточно на мгновение расслабить тело, и вновь можно ощутить полет вниз, прочь от боли, страданий. В наказание за эту мысль прикусил губу до крови, почувствовал ее солоноватый привкус, и в тот же миг его голова коснулась чего-то твердого. Он осторожно освободил одну руку и обследовал ею край ямы. Отверстие ямы прикрывали лишь несколько небольших срубленных елей. Близость освобождения от муки, треклятой ямы, вызвала еще большую слабость. Уже из последних сил, кое-как расчистив рукой этот завал
Он взглянул на часы. Оказывается, его заточение в яме вместе с подъемом продолжалось всего двадцать минут, а показалось, что прошли долгие часы. После непроглядной темноты в яме, луна дарила ему достаточно света, чтобы соориентроваться на местности. Дорога, по которой они приехали, оказалась всего в нескольких десятках метров от ямы.
«Меня несли недолго, значит, эта поляна находиться где-то поблизости», - прислушиваясь, подумал он. Наугад свернул влево, стараясь двигаться бесшумно, держась края дороги и прислушиваясь к тишине. Невдалеке послышались голоса, и он осторожно свернул, ориентируясь на них. Слух его не обманул, и вскоре он был возле поляны. Вокруг деревянных идолов, по кругу, горело пять костров. Юлька стояла, привязанная веревками к идолам. Вокруг нее прыгали в каком-то дикарском танце темные фигуры.
«В лоб, приступом Юльку не освободишь, а только себя погубишь. Бежать в город за помощью было далеко, еще неизвестно, что за это время Гале придет на ум. Оставаться безучастным наблюдателем, надеясь на случай?» - размышлял он. Вдруг ему в голову пришла мысль, которая давала, хоть иллюзорный, но шанс. Он стал медленно передвигаться вдоль поляны, внимательно изучая происходящее на ней. Как он и предполагал, Галя по-прежнему находилась возле деревянного кресла и вела с кем-то беседу, не обращая внимания на дикие танцы своих учеников. Глеб лег на землю и по-пластунски пополз по направлению к ней. Когда находился на расстоянии метров двух, то стал слышать, о чем велась беседа.
– По-моему, Галя, тебя стало заносить, - он узнал голос Ларисы.
– Собачки, котики, ну это куда не шло, но чтобы человека принести в жертву?! Ты этим всех нас подвергнешь смертельной опасности. Ты ведь сама всегда была против криминала.
– Лара, мне самой все это не нравится, но, чтобы разбудить темные силы, вызвать духов из потустороннего мира, привязать их к книге, и тем самым с их помощью получить страшную силу, я иду на это, - ответила Галя.
– О последствиях не волнуйся. Завтра утром обнаружат труп изнасилованной девушки в посадке возле Столичного шоссе. Приблизительно в это же время недалеко от этого места, гаишники, благодаря звонку бдительных, но анонимных граждан, обнаружат Глеба, в собственном автомобиле, в невменяемом состоянии, в одежде, перепачканной кровью догадываешься кого. В бардачке машины обнаружат пару таблеток амфитамина. На многих вещах несчастной девушки обнаружатся очень четкие отпечатки преступника. Вспомнится старое дело, хоть тогда его и отпустили как невиновного, но в том деле оставались некоторые вопросы, до сих пор не имеющие ответов. Ценю твои сомнения, но я уже приняла решение. Новое снадобье уже готово, и Глеб получит его двойную дозу!
– Галя, одумайся. Если бы я знала, что ты такое задумала, то меня бы здесь не было.
Все это время я с тобой дружила, была верной помощницей, участвовала во всех твоих мероприятиях, ни разу не подвергала сомнениям твои действия. Сейчас я тебе не помощница!
Отпусти девушку, ребят, скажи, что это был розыгрыш, чтобы пощекотать нервы. Ты знаешь, а я с этой девушкой познакомилась давно, еще до нашей с тобой встречи, и как раз здесь, на Лысой горе. Отпусти ее, я тебя очень прошу!
– Знакома ты с ней или не знакома, это не играет сейчас никакой роли. Что с того, что она была моей сокурсницей в институте? Ровно ничего не значит. Ты лучше, Лара, вспомни, чем мне обязана? Ты тогда пришла, находясь на распутье: новая жизнь тебя не принимала, а старая не отпускала. Я помогла тебе обрести себя, многому научила, учась сама. Благодаря мне ты стала использовать людей, как некогда они использовали тебя. Ты научилась манипулировать ими, и сейчас совсем не та Сонька-Червончик. Помнишь то сокровенное, которым ты вскоре после встречи поделилась со мной?
– Не помню. Чем же?
– Желанием стать артисткой. Ты научилась входить в образ другого человека, жить его жизнью, при этом выполняя свои цели. Чем не великая артистка жизни?! У тебя артистам еще надо будет многому поучиться!
– Я не это имела в виду! Играть и притворяться - разные вещи. Впрочем, это не так важно. Главное, свою позицию я тебе высказала. Или ты их отпускаешь, или с этого момента наши дороги расходятся. Выбирай.
– Я тебя не держу, Соня-Червончик, - в голосе у Гали прозвучало ехидство.
– Успехов тебе на Большой окружной дороге.