Я буду любить тебя вечно
Шрифт:
– Я вам говорю, что у меня все оплачено и прошу исполнять свои обязанности! А мы еще должны оценить их качество исполнения!
– закричал полный человечек хорошо поставленным голосом, снял в возбуждении шапку и стал ею обмахиваться, словно изнывал от жары. Галя поспешила протиснуться к ним. Лицо мужчины было ей знакомо - это был бывший любовник Ольги, неоднократно посещавший ее дома.
– Хорошо, сын мой!
– сдался священник, поеживаясь от любопытных взглядов людей, окруживших их кольцом.
– Но это не по-христиански, отпевать и хоронить после заката солнца. Совсем не по-христиански!
–
– распорядительница, вновь одела на лицо маску глубочайшей скорби.
– Кто у нас покойник?
– Ольга, - мужчина закашлялся.
– Ольга Викторовна Костюк.
– Сердце у Гали оборвалось, и на глаза непроизвольно навернулись слезы. «Неужели мне ее жаль? Мертвый враг - уже не враг. Пожалеть его - не воскресить».
Женщина сверилась со списком.
– Есть такая. Вы опоздали на два часа.
– Технические неполадки, - нервно дернулся полный мужчина.
– Вы - родственник покойной?
– Нет. Я руководитель… заместитель директора института, где она работала. У нее здесь нет родственников. Недавно она похоронила мать, муж находится в тюрьме, детей нет.
Институт взял на себя организацию похорон.
– Вы будете выступать с прощальным словом? Как вас представить?
– Варава Иван Степанович..
– Хорошо, записала. Дайте основные хронологические данные покойницы, кто ее родители, где росла, училась, работала.
Галя обернулась и увидела, что на постаменте из черного гранита установлен гроб. С легкой дрожью в теле она подошла к нему. Ольга лежала в гробу как живая, во всем блеске своей красоты - умелый макияж сделал свое дело. Бледное лицо освежал легкий искусственный румянец и горящие алые губы. Только зелень глаз скрывалась под плотно сжатыми веками с длинными ресницами. Она была одета в деловой серый костюм, четко обрисовывавший фигуру, и очень симпатичные лакированные туфельки. Галя почувствовала жалость.
Нет, не к покойнице, которая своей красотой, вновь бросила ей вызов.
«Да, я умерла и в этом ты меня победила. Но ты никогда не станешь такой, как я, особенно внешне!» - красноречиво говорил ее вид. И жалость Гали относилась к красивым вещам, которые исчезнут вместе с покойницей в сырой земле. Вспомнились последние слова Мани перед смертью, когда та предрекала ей судьбу деревенской старой девы. Перед глазами мелькнуло видение: презрительное лицо Мани, словесно выплескивающее на нее словесный яд и желчь, затем ее лицо стало кривиться от испуга, физической боли, застыв неподвижной маской, лишь кровь вытекала из раны в животе. Вновь Галя ощутила смертельную обиду, гнев, холодную тяжесть рукоятки кинжала, неожиданно легко проникнувшего в человеческую плоть, испуг, ужас, невыполнимое желание повернуть все назад. Жалость пришла гораздо позже и сразу безвозвратно ушла.
«Маня, ты была не права. Не родись красивой, а родись счастливой - мудро гласит пословица. А я счастлива и судьба на моей стороне. Не важно: случай или мои усилия помогли избавиться от Ольги, и теперь я ее наследница. Все, чем владела Ольга, теперь станет моим, даже ее муж Глеб. Природа обделила меня красотой? Ничего, красивые вещи и косметика скроют этот недостаток. А теперь прочь отсюда. Жаль, что беременность не дает возможности отметить мой триумф - подправить вином плохое настроение».
– Смотри, как Иван Степанович старается, - услышала она рядом разговор и прислушалась, - как будто самого дорогого человека хоронит. А ведь Ольга была женой его самого заклятого соперника, Глеба Леонидовича. Если бы тот в тюрьму не попал за убийство, то не долго бы «царствовал» Иван Степанович на своей должности. И не известно, убивал ли Глеб Леонидович ту женщину. Мирный он человек, и на убийцу не похож.
– На Чикатило тоже никто бы не подумал, что он убийца, - возразила другая женщина, но уточнила, - хотя на Глеба я подумала бы в последнюю очередь.
– Убивал, не убивал, - это не наша компентенция. Главное, что после того, как Глеб попал в тюрьму, отношения у Варавы и Ольги значительно улучшились, можно сказать, они максимально сблизились.
– Да что вы здесь такое говорите, у гроба покойницы!
– вмешалась в разговор третья женщина.
– Как вам не стыдно!
– Галя, неужели это ты?
– услышала Галя, обернулась и с удивлением увидела бабу Марусю из села Ольшанка. Рядом с ней заметила еще нескольких односельчан. Галина сдержанно поздоровалась с ними.
– Галя, ты теперь совсем городская стала!
– одобрительно сказала баба Маруся, оценив внешний вид девушки и пожаловалась.
– Вот незадача! Как только узнали, что с Олечкой приключилось, мы собрались и приехали сюда.
– Маруся вытерла платочком слезящие глаза - Решили забрать Олечку и похоронить на родине, в Ольшанке, рядом с Ульяной, а этот плешивый, - она указала пальцем на Иван Степановича, который как раз произносил прощальную речь, - не отдает. Говорит, что здесь ей место. А мне председатель автобус дал и подмогу, чтобы Олечку сопроводить домой. А плешивый не дает! Сжигать ее надумал!
Нельзя ее здесь хоронить, да и время уже позднее.
– Маруся с досадой махнула рукой.
– Пошли, Галочка, вместе попросим его. Авось сдастся плешивый черт!
Галя послушно поплелась за бабой Марусей. Иван Степанович после речи вновь обмахивался шапкой, словно веером.
– Что, соколик, притомился? Может одумался и отдашь тело Олечки, чтобы захоронить его на ее родине, в Ольшанке?
– ласково спросила баба Маруся.
– Гражданка, не несите ересь!
– маленький человек аж покраснел от возмущения.
– Институт взял на себя организацию похорон гражданки Костюк, и доведет все до конца. А вы здесь не мельтешите. Приехали прощаться, - значит, прощайтесь! А меня больше дурацкими вопросами не отвлекайте!
– и он отвернулся. Баба Маруся печально вздохнула. В это время рыжий поп начал отпевать покойную. Баба Маруся достала из кошелки несколько свечек, перетянутых шпагатом.
– Галя, возьми себе свечку. Никого из родных Олечки здесь нет, так хоть мы ее помянем. Жаль, певчих с собой не взяла! Пойду раздам свечи нашим односельчанам, для Олечки мы здесь самые близкие, - и она исчезла в толпе.
– Иван Степанович, возьмите свечу и прочитайте про себя «Отче наш»!
– услышал Варава голос рядом с собой, и с удивлением уставился на худощавую темноволосую девушку, протягивающую ему горящую свечку. Что-то в ней было необычное, скорее всего большие черные пустые глаза, ничего не выражающие.