Я буду первым
Шрифт:
— Кодекс? Нет, ни в коем случае. Тех, кто не желает жить в мире или же не справляется со своей сущностью, всегда в достатке. Их я убиваю без жалости.
— Вы говорите в достатке, а сколько пало нелюдей от вашей руки за… за последнюю неделю, предположим? — заинтересованно спросил Клод.
— Я убил две семьи перевёртышей, ведьму, стаю приезжих вервольфов, не знаю, сколько их было, не считал, и два гобла. А ты? — серьёзно спросил Кристофер, глядя в глаза Клода Саржу. Тот сжал губы, а Кристофер усмехнулся. Благодаря оставленной Евой
— Я так и думал. Я осознаю всю тяжесть обвинения, предъявляемого мне, — громко сказал Кристофер, уже повернувшись к суду, — но я по-прежнему Охотник и убиваю тварей, что несут опасность нашему миру.
— Но также ты и дружишь с ними, — тихо возразил один из судей.
— Нет, дружбой это назвать нельзя, — покачал головой Кристофер. — Я не убиваю тех, кто не угрожает людям, и у них есть возможность жить открыто, взамен они обязуются держать свою сущность в узде. Это достаточно удобно, все нелюди в моём городе, словно на ладони. Они не прячутся в подвалах и не скрываются от меня, но знают, что одна ошибка — и смерть.
— То есть вы их контролируете?
— Да. «Контроль» более точное слово, нежели «дружба».
— В одном из отчётов Комиссара было написано о том, что джинн убил по вашему приказу. Вы используете свою власть над нелюдями, как оружие? — продолжал спрашивать судья.
— Нет, мне это без надобности, но страх, в котором они живут, позволяет держать их под контролем. Они прекрасно осознают, что я Охотник, и рады той жизни, что имеют. Рады настолько, чтобы быть готовыми убить по моему приказу или отдать жизнь, спасая моего сына.
— Да, мы читали и об этом… — задумчиво произнёс судья и поднял глаза. — Комиссар, вы были свидетелем нападения на маленького Моро.
— Я была участницей, — кивнула Ева.
— Скажите, а те твари, что… решили защитить вас, они делали это из страха перед Охотником?
— Не думаю, что именно этим чувством они руководствовались. Если бы речь не шла о нелюдях, то я бы назвала их действия подвигом, ибо они знали, что их убьют, и шли на смерть добровольно с одной целью: выиграть дополнительные секунды для Охотника и спасти мальчика. Но, так как это были нелюди, я не могу дать оценку их действиям.
— Комиссар, то есть вы подтверждаете, что твари служат Моро и благодарны ему за жизнь? — спросил судья, что сидел с краю.
— Этот факт мной установлен, — кивнула Ева. — И я смела надеяться, что мои отчёты о проведённом расследовании достаточно раскрыли эту тему.
— Конечно. В вашем профессионализме мы не сомневаемся, мисс Фабре. Вы проделали большую и достаточно опасную работу, — кивнул судья, в котором Ева узнала главу Семьи Саржу. — Господа, думаю, и Моро, и его обвинитель сказали всё, что желали, теперь я предлагаю ознакомиться с сюрпризом, любезно предоставленным Комиссаром.
— Мне
Кристофер вмиг побледнел и бросил гневный взгляд на невозмутимо стоявшую Еву. Неужели она притащила сюда Карова? Он отказывался в это верить!
— Да, господа. Признаться, изначально эта затея мне показалась абсурдной, но Комиссар заверила меня, что это может оказаться полезным.
— Интересно, очень интересно, — улыбнулся один из судей, и его поддержали все остальные.
Фару взял пульт и нажал кнопку. Одна из стен ожила, отъезжая в сторону и открывая взору огромный, на полстены, телевизор. Он засветился, и через секунду на нем появилось изображение красивого высокого мужчины с большой лысой головой и пронзительными голубыми глазами. Джинн, без всяких сомнений. На нём была надета зелёная врачебная форма, и обстановка кабинета, что его окружала, также подтверждала, что он медик и находится на рабочем месте.
Кристофер облегчённо выдохнул. Каров в Калининграде. А ведь на мгновение он действительно решил, что Ева могла притащить джинна в Суд в качестве свидетеля.
— Доброе утро, Охотники, — поздоровался джинн на английском, но с сильным русским акцентом. Клод гневно зарычал. — Кристофер, рад видеть тебя.
— Не могу сказать того же, — сквозь зубы прошипел тот.
— Джинн, тебе позволено присутствовать на Суде, но не стоит злоупотреблять нашим великодушием, — громко произнёс Фару. — Суд желает знать, в каких отношениях ты состоишь с Охотником Моро.
— Мы коллеги. Он — главврач, я — заведующий хирургическим отделением, — сухо ответил Каров.
— Мы говорим о других отношениях, джинн! — выкрикнул Клод и повернулся к судьям. — Мне будет позволено допросить этого… пусть будет, свидетеля?
— Да, для того он и приглашён, — махнул рукой Фару.
— Нам стало известно, что ты спас Моро от Карвора, убившего его жену. Расскажи Суду, как один слабый джинн смог справиться с сильным древним существом?
— А с чего ты взял, что я слабый? — удивился джинн. — Я понимаю, о чём ты говоришь, Охотник, но Моро убил троих и отвлёк на себя остальных, так что мне было несложно.
— Ты знал, что помогаешь Охотнику?
— Разумеется.
— И что заставило тебе помогать врагу?
Каров наклонился вплотную к монитору и ответил:
— Это ты, Охотник, — убийца, я же — врач. Я спасаю жизни, а не отнимаю их.
— И ты думаешь, что мы поверим тебе? — громко и ненатурально рассмеялся Клод.
— Я? Нет, ни в коем случае, ведь я тварь, приговорённая к смерти от рождения, и неважно, что на моей совести ни одной смерти и сотни спасённых. Но кроме моих слов у вас есть отчёт Комиссара. Она тут полтора месяца паслась и всё вынюхивала.