Я буду в маске
Шрифт:
Мама и папа встретили меня радостно. Потом поругали немного, что не предупредила о приезде, ведь отец мог встретить меня на машине на станции, а мама успела бы приготовить что-нибудь вкусненькое. Я ответила, что решение было спонтанным, а телефон разрядился. В общем, мы быстро закрыли эту тему, и пока отец хвастался своими фермерскими достижениями, я помогала маме разогреть поздний ужин, который мы съели, сидя за большим семейным столом. Стол был раритетным, не раз отреставрированным мужчинами нашего фамильного древа и переходящим в нашей семье от поколения к поколению.
Находясь рядом с родителями, я умилялась их взаимоотношениям - столько
За столом мы просидели долго. Ужин сменился чаем с купленными мной конфетами, а разговоры пошли о планах на будущее, касающихся дома. Отец собирался построить небольшую пристройку, намекая, что пора бы сделать комнату для внуков. Я с улыбкой делала вид, что меня это не касается, хотя касалось это меня напрямую - я же их единственный ребёнок.
Спать по комнатам мы разошлись после полуночи. И на свежем воздухе я уснула быстро. Мне даже не потребовалось отгонять от себя навязчивые мысли - они просто не успели проникнуть в моё сознание. Я легла, закрыла глаза и тут же провалилась в сон.
Глава 16. Заслуживая прощение
Проснувшись утром, я не сразу поняла, где это вчера уснула, и, открыв глаза, ошарашенно уставилась в деревянный потолок. Но потом приняла горизонтальное положение и, оглядевшись, выдохнула - я в родительском доме. На стуле лежал уникальный махровый халат, купленный мамой на местном рынке: сочно-оранжевый, на молнии, с длинным рукавом, но с коротким, до колен, подолом. На полу у кровати стояли мои любимые, тоже оранжевые, плюшевые тапочки-тигрята.
Я улыбнулась, ведь, несмотря на то, что все это выглядело таким нелепым, эти забавные вещи я очень любила. Они были как-то по особенному трепетно мне дороги.
Лениво и нехотя поднявшись с кровати, я заправила постель и застелила ее разноцветным пледом, связанным моей мамой. Есть у неё такое хобби - вязание, и такими цветными шедеврами ручной работы моя мамочка снабжала всех родных и знакомых. Мамуля утверждает, что данный вид рукоделия ее успокаивает. Я тоже как-то попробовала вязать, но в результате не успокоилась, а даже распсиховалась оттого, что ничего у меня не получается, и скоропалительно решила, что это просто не моё.
Мамы дома уже не было. Ее рабочий день начинался в восемь утра и заканчивался в шесть часов вечера. Она, в отличие от меня, самый настоящий жаворонок: утром легкая на подъем, бодрая и на многое готовая.
Между нами с родительницей очень длительное время существовало этакое “птичье” противостояние. Когда я училась в школе, мама всячески способствовала моему раннему пробуждению, пытаясь перевоспитать мою сову в жаворонка, и в ход шли различные методы: и ласка, и ругань, и задорное мамино пение и иногда даже холодная вода, безжалостно вылитая на моё лицо. Но моя “птичка” активно сопротивлялась, желая спать до победного, и поднимала мое сонное тело лишь за тридцать минут до выхода в школу. И никогда, между прочим, туда не опаздывала.
Наше с мамой противостояние сошло на нет совсем недавно - когда мы начали жить отдельно. Полагаю, мамуля попросту смирилась. И теперь, когда я приезжала к ним в гости с ночевками, по утрам меня уже не будила, позволяя спать столько, сколько
Я вышла из комнаты и, быстро посетив ванную, направилась в столовую. На столе, по соседству со стопкой ароматно пахнущий фирменных маминых оладушек (да, она по утрам успевала ещё и готовить, и не только на себя!), лежала записка, написанная папиным почерком. В ней глава нашей семьи сообщал, что уехал на охоту, так как сейчас открыт сезон на рябчиков. Когда точно вернётся, не написал, но намекнул, что охота может продлиться и до утра, ибо папа уехал в весёлой компании двоих своих приятелей.
Также в записке сообщалось, что днем должна зайти соседка тётя Маша, и ей надлежит безвозмездно (подчеркнуто два раза) отдать найсвежайшие перепелинные яйца, лежащие в холодильнике на верхней полке. Насколько я знала, товарно-денежного отношения с тетей Машей у папы не было, а просто нормальное добрососедское. Папа охотно делился с ней своими фермерскими продуктами и в ответ получал любую необходимую помощь при первом же обращении.
Заварив себе чай, я устроилась за столом и с удовольствием начала поглощать оладьи. И очень быстро опустошила всю миску. Потом помыла посуду, оставшуюся не только после меня, но и после утренних трапез родителей. В нашей семье еще со времён моего детства существовало такое неоспоримое правило: кто последний, тот и моет.
Потом прогулялась по дому, подмечая, что за то время, пока меня здесь не было, в нем ничего существенно не изменилось. За исключением так называемой, “гостевой” комнаты. Она претерпела небольшие изменения - родители наконец избавились от древнего, ещё времён Советского Союза, дивана. Что ж, Дашка, надо будет обязательно купить им новый. Причём, самой. Денег они не возьмут.
Я вернулась в столовую и села за стол. Заняться мне было нечем – в доме, как обычно, идеальный порядок, ни пылинки. Готовить тоже не нужно - холодильник забит кастрюлями и сковородками с готовой и сытной едой.
Соваться в папино хозяйство я не решалась, к своим перепелам и кроликам отец никого не допускал, даже маму. На огороде, по причине осени, я не представляла, что можно сделать. А если бы было что-то срочное и необходимое, то мне об этом обязательно указали бы в записке.
Честно говоря, приняв такое быстрое решение приехать сюда, я не подумала, что и здесь мне придётся быть одной. Нет, я не собиралась делиться с родителями о том, что со мной произошло. Просто от самого присутствия рядом близких людей, а также от каких-то мелких бытовых хлопот на душе становилось легче. А сейчас, когда находилась один на один с самой собой, меня опять накрывало… Картинки то и дело мелькали перед глазами: свечи, воск, Эл… комод, стопка бумаг, Лев… Прекрати, Дашка! Придумай лучше себе занятие.
Подумав и не придумав ничего оригинальней, я решила поработать. И желательно объемно и основательно. То есть постараться сделать за сегодня все то, что я обычно растягивала на неделю. А на завтра попросить папу завалить меня какой-нибудь “сельской” работой. Любой. Ведь существует же такое понятие - трудотерапия. Я на все готова, лишь бы не думать, не вспоминать…
Поработать я решила в столовой. Ведь тут имелось все, что мне было нужно: стол, удобный стул со спинкой, коих было три, расставленных вокруг круглого стола, и дневной свет, так правильно падающий из большого окна.