Я бы сказала, что люблю...
Шрифт:
— Ну и как тебе? — спросил он. Интересно, что именно? — Монголия? Таиланд? Наверное, как…
— Другой мир, — ответила я. И это было правдой: я из другого мира, хотя он и расположен совсем рядом с его.
А потом Джош сделал потрясающую вещь. Мы остановились под фонарем, и он сказал:
— Погоди-ка, у тебя тут… — он протянул руку и нежно коснулся пальцем моей щеки, — …ресничка. — Он протянул ее мне. — Загадывай желание.
Но в тот момент мне ничего другого не хотелось.
Не знаю, сколько
— У тебя-то, наверное, нет сумасшедших учителей, — поддразнил он меня, закончив рассказ о своем психопате-тренере.
— О, ты удивишься.
— Расскажи что-нибудь о себе, — попросил Джош. — Я-то тебе уже все рассказал о своей сумасшедшей маме, гиперактивной сестренке, об отце.
— Что, например? — спросила я, внутренне сжавшись. Наверное, это даже было заметно.
— Да что угодно. Какой у тебя любимый цвет? Любимая группа? — Он спрыгнул с тротуара и, резко развернувшись, ткнул в мою сторону пальцем. — Что ты больше всего любишь есть, когда болеешь?
Как вам вопросик, а?Я всю жизнь отвечаю на вопросы — на трудные вопросы, — но этот поразил меня больше всего.
— Вафли, — ответила я и сама удивилась, что это правда.
— Я тоже! — воскликнул Джош. — Они намного лучше блинов. Мама говорит, что это чушь, ведь тесто одно и то же, но я ей внушаю, что все дело…
— В текстуре! — закончили мы в один голос.
О ГОСПОДИ! У него тоже идет война вафель с блинами!
Он улыбался. Я таяла.
— Когда у тебя день рождения? — словно дротик, метнул он в меня вопрос.
— Э-м-м… — Доля секунды, которую вы потратите, чтобы вспомнить какую-то мелочь из жизни вашего персонажа, это то мгновение, когда плохие люди могут сделать вам что-нибудь очень плохое. — Девятнадцатого ноября, — брякнула я без всякой веской причины, дата просто всплыла у меня в голове.
— Какое самое любимое мороженое?
— Мятно-шоколадное с печеньем, — ответила я, вспомнив, что именно такую банку мы нашли в его мусоре. Он просиял.
— Я тоже! — Ну надо же! — У тебя есть братья или сестры?
— Сестры, — ответила я, не задумываясь. — У меня есть сестры.
— Чем занимается твой отец? Ну, когда не занят спасением мира?
— Он инженер. Он замечательный. — Я ответила без заминки. Слова вылетели сами собой, и мне вовсе не хотелось брать их обратно. Из всего вранья за вечер это было единственное, что мне не пришлось бы вспоминать с трудом. Мой отец строг, но он любит меня. Он всегда заботится обо мне и маме. Когда я приду домой, он уже вернется.
И он действительно спасал мир — и не раз.
Я посмотрела на Джоша, который ничуть не сомневался в моих словах, и поняла: все, что я говорю здесь и сейчас — правда. Легенда начала жить.
— Но это у вас не семейный бизнес? — спросил
— Это хорошо. Радуйся, что никто не пыхтит тебе в затылок и не требует, чтобы ты продолжал дело своих предков. — Он пнул камешек. — Как они там называют эту штуку — ну, в Библии — насчет того, что мы можем делать все, что нам хочется?
— Свобода воли, — подсказала я.
— Точно, — кивнул Джош. — Радуйся, что у тебя есть эта самая свобода воли.
— А разве у тебя ее нет?
Мы дошли до угла площади, на которую я раньше никогда особо внимания не обращала. Джош ткнул в вывеску над темными окнами: «АПТЕКА АБРАМС И СЫН, СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС С 1938 года».
И вот тут я поняла, зачем нам нужна полевая работа. Конечно, я и так знала, что его отец — городской аптекарь. Но компьютерные файлы и налоговые декларации не могли подсказать нам, как Джош относится к этому. Я растерялась, когда он признался:
— Я не очень-то люблю беговую дорожку. Просто она дает мне возможность не ходить сюда после школы.
По тому, как он это сказал, я поняла, что он никому еще в этом не признавался. Но ведь меня не знает никто из его друзей. От меня это точно не дойдет до его родителей. Я — просто никто.
— Вообще-то на меня тоже немного давят, чтобы я пошла по следам отца, — признала я.
— Правда?
Я кивнула. Большего я сказать не могла. Ведь неизвестно, куда бы это меня завело.
Часы на башне над библиотекой пробили десять. Для меня это было все равно что полночь для Золушки.
— Мне пора… — Я направилась в сторону библиотеки (и дальше, к высоким стенам, окружавшим мой настоящий дом). — Я больше не могу… Мне надо… Извини.
— Подожди. — Он схватил меня за руку (нежно). — Ты ведь скрываешь свое настоящее имя, правда? — Он ухмыльнулся. — Да ладно, признавайся! Ты — внебрачная дочь Чудо-женщины? Нет, правда, я к этому нормально отнесусь. Главное, чтобы твой отец не был Акваменом [14] , потому что, сказать по правде, он не внушает мне доверия.
14
Чудо-женщина, Аквамен — герои мультфильмов.
— Я серьезно, — выдавила я сквозь смех. — Мне надо идти.
— А кто убедится, что я добрался домой в целости и сохранности? Эти улицы темны и опасны. — На другой стороне улицы стайка пенсионерок как раз выходила из кино. — Видишь, мне опасно оставаться тут одному.
— Думаю, ты выживешь.
— Я увижу тебя завтра? — Дурашливого тона как ни бывало. Если бы он не держал меня за руку, я бы грохнулась в обморок, точно.
Да,кричало мое сердце, но разум напоминал о контрольной по биохимии, семи главах по странам мира и двухнедельном отчете о лабораторных работах для доктора Фибза.