Я был на этой войне
Шрифт:
— Нашей оперативной группой разработан план, согласованный с Генеральным штабом и утвержденный министром обороны. Генерал Захарин только что закончил ознакомление с ним. Прошу и вас также внимательно слушать. Правильное его выполнение позволит в кратчайшие сроки ликвидировать силы боевиков во главе с Дудаевым, дислоцированные в Госбанке и так называемом Дворце Дудаева, — он начал водить пальцем по карте, расстеленной на столе (судя по выражению лица Захарина, тот был не в восторге от этого плана), — остальные здания малозначительные и не представляют для нас особого интереса.
Удивительно, что военный человек, тем более при планировании
В армии есть ближайшая задача, последующая и главная. Всегда начинают с ближайшей задачи, а затем, развивая тему, доходят до главной. Ну а если начинают с главной задачи, тем более не упоминая о промежуточных, да и еще называя такие персоналии, как Дудаев, то это голая политика. Политика для военного — это смерть, верная гибель, потому что эти придурки не думают о загубленных жизнях и последствиях, им важен результат, и как можно скорее. Цель оправдывает средства. Иезуитская аксиома.
Мы все уперли взгляды в карту, выходило, что мы должны на полном ходу проскочить мосты. А если не удастся, или проскочит только часть войск, а затем духи взорвут мост? То тогда тех, кто проскочил, самых резвых, самых первых вырежут на наших глазах, как баранов. Никому эта авантюра не нравилась. Мы профессиональные военные, и рисковать жизнями, как своими, так и чужими, мы учились с первого курса военного училища, но вот так абсурдно гибнуть, ну нет — увольте. У всех присутствующих помрачнели лица, все поняли, что если сейчас не отстоим свою позицию, то смерть Майкопской бригады покажется детским лепетом на лужайке. Тем более что это даже не железнодорожный вокзал, а резиденция их президента, символ национальной гордости. Тут надо или атомную бомбу кидать, чтобы разом со всем покончить, либо авиации и артиллерии долго и упорно трудиться.
Из тени выдвинулся так называемый начальник штаба группировки полковник Седов. О нем мало кто знал, но война часто выносит и великих полководцев, и великих бездарей на вершину военного Олимпа. Про Седова я ничего не мог сказать, но если это он разработал план, лежащий перед нами на столе, то он не бездарь, а военный преступник или, вернее, — преступник в погонах. Седов начал говорить. Голос у него был хорошо поставлен. Чувствовалось, что не тушуется перед Ролиным и выступать ему уже приходилось не раз. Судя по выправке и обветренному лицу, не из Генерального штаба, а строевой офицер. Послушаем.
— Товарищ генерал, товарищи офицеры, — начал Седов, — противник сосредоточил основные силы в районе площади Минутка.
«Тоже мне новость», — подумал я.
— Поэтому для того, чтобы окончательно сломить сопротивление противника, деморализовать его и выбить из города, вам предлагается осуществить план, утвержденный министром обороны и одобренный Верховным Главнокомандующим, — теперь уже казалось, что Седов любовался сам собой. Его прямо распирала гордость от самомнения и от того, что его план — а в авторстве уже не было никаких сомнений — утвердил Сам.
— Вам необходимо форсированным маршем захватить мосты через Сунжу и стремительно ворваться на площадь Минутка, затем осуществить захват и уничтожение живой силы противника в здании государственного банка и резиденции правительства Дудаева, так называемом Дворце Дудаева, — продолжал петь Седов.
«Здравствуй, жопа, Новый год», — пронеслось у меня в голове.
— Для захвата комплекса зданий вам придаются части воздушно-десантных войск, морской пехоты и ленинградский полк. Вас также будет поддерживать авиация и артиллерия.
Самое интересное, что практически не указывались наименования частей и количество авиации и артиллерии, которые собирались нас поддерживать. Что это, одна эскадрилья и один артдивизион? Короче, вопрос не проработанный, сырой, и в случае провала их сценария всю ответственность взвалят на нас. Веселая перспектива!
— Штурм назначен через два дня. За эти два дня вам необходимо форсированно овладеть гостиницей «Кавказ», затем передать ее (кому?) и двинуться на площадь Минутка, — казалось, что все предельно ясно Седову, и, естественно, нам, и поэтому, воодушевленные, мы должны будем прямо отсюда рвануть и на черном коне взять Минутку. Маразм! Маразм! Маразм!
— Товарищ генерал, товарищи офицеры, я закончил. У кого будут вопросы? — судя по тону, которым он спросил, похоже, он полагал, что вопросы будут задавать дегенераты и дебилы — что можно от этой сибирской «махры» ждать?
— Какими вы располагаете данными о численности гарнизона на площади Минутка, об их вооружении, заминированы ли мосты? — негромко, но жестко спросил комбриг, выдвигаясь из тени.
— Численность живой силы боевиков не превышает трех-четырех тысяч человек, [9] вооружение — обычное стрелковое, плюс подствольники, РПГ-7, легкие пехотные минометы (слабо бегать под минометным огнем по площади?).
9
веселенький разброс, подумаешь — одной тысячей больше, одной меньше
— А мосты?
— Мы не располагаем точной информацией о минировании мостов. На подступах ведется плотный огонь, повсюду находятся засады и секреты противника, поэтому не представилось возможным уточнить данный вопрос. Но мы постоянно работаем в данном направлении. И товарищи из местной оппозиции постоянно помогают нам.
Мы все широко улыбнулись. Чечен чечену глаз не выклюет, а вот неверного гяура сдать — первое дело.
— Вы зря смеетесь, — Седов занервничал, — сейчас в Москве с подачи оппозиции рассматривается вопрос о том, что наше вторжение и бессмысленно жестокие действия нанесли экономике республики непоправимый ущерб, озлобили людей. Партизанское движение приобретает все большую популярность (прозрели). И в связи с этим есть мнение, чтобы боевиков ни в коем случае не убивать, а разоружать и отпускать по домам, потому что в большинстве своем они скромные, запуганные крестьяне, а скоро весна, сев. Иначе — голод в республике.
— Ну и хрен с ними! — в гробовой тишине вырвалось у меня. Все тут же прыснули от смеха, а на меня обратили внимание и Ролин, и Седов. Юрка толкнул меня в бок, но было уже поздно.
— Вы, видимо не понимаете, товарищ… — тут Седов посмотрел на мои погоны и, не увидев звездочек, продолжил: — А, кстати, почему вы без звездочек?
— Снайпера боюсь, товарищ полковник, — ответил я как можно скромнее, хотя меня так и подмывало на скандал.
— Ерунда все это, вы думаете, что снайпер смотрит на звездочки? Нет. А как вы личным составом руководите, если знаки различия отсутствуют?