Я был на этой войне

Миронов Вячеслав Николаевич

Духи внизу, видимо, поняв, что случилось, усилили натиск. Стремятся выбраться из западни, но и наши, сообразив, что подмога рядом, также усилили огонь. Мы спускаемся на четвертый этаж, расстреливаем двери и бросаем гранаты. В двух квартирах обнаруживаем еще пару душманских трупов, не знаю, чья работа, наша или раньше, да и не важно это. Вперед, вперед, вниз, темп, темп, сейчас, ребята, мы поможем.

Боевики попытались прорваться наверх, в надежде смести нас. Не выйдет, кричу:

— Юрка! Не поднимайся, я их тут встречу!

Заслышав топот, кидаемг гранаты и сразу за стену, чтобы осколками не посекло. Один солдат кричит, осколок рикошетом попал в руку. Двое остались оказывать первую помощь, мы с двумя бойцами стреляем из автоматов в непроглядную темень пыли и дыма после взрыва. В ответ не стреляют.

— Слава! Мы поднимаемся! Не стреляй!

— Пошли, парни, потихоньку, может, где какая сука затаилась, — кричу я своим бойцам.

Медленно спускаемся, готовые открыть огонь при малейшем подозрении на движение или шум. На площадке между третьим и четвертым этажами натыкаемся на разорванные трупы наших недавних врагов. На некоторых горит одежда. Ноздри щекочет запах паленого мяса, шерсти, тряпок и еще чего-то страшно вонючего, что вызывает позывы к рвоте. Еле сдерживаюсь. Тут из темноты выныривают рожи солдат, поднимавшихся снизу. Мы радостно обнимаемся, а вот и Юрка. Обнимаемся.

— Жив, чертяка, — не можем насмотреться друг на друга, как любовники после долгой разлуки.

— Дали мы этим звиздюкам просраться. Как вдарили, так и дух вон! — Юрка возбужден. Несмотря на холод, от всех валит пар.

— Я тут одного говнюка поймал. Кричит, что зек, а у самого на шее личные номера болтаются, вот, — я достаю из кармана пригоршню номеров, прячу обратно, — отправил на встречу к своим жертвам.

— Ну и правильно сделал, а тут они хорошо засели, пулемет установили, не подойти, спасибо тебе.

— Ладно, идем на выход, с тебя бутылка, — я достал пачку сигарет, домашние «ТУ-134», снайперские быстро закончились, жаль, хорошие сигареты. — Угощайся, угроза НАТО.

Весело переговариваясь, еще не отошедшие от боя, мы выходим на улицу, следом выводят моего раненого, идет сам, рука перехвачена жгутом, значит, жить будет.

На улице тоже затих бой, видимо, боевики отошли с других позиций, поняв, что и до них доберутся. Завал тоже уже заканчивали разбирать. Со стороны завала приближались солдаты-соседи.

— Слава, смотри, что это у них? — на спинах у приближавшихся солдат были большие баки по типу ранцев, в руках металлические трубы, которые соединялись с ранцами резиновыми шлангами.

— По-моему, это огнеметы. Никогда живьем не видел, но слышал, что некоторые части сняли с НЗ и притащили с собой. Наверное, классная штука.

Тем временем из дома вышли все наши, и пришедшие солдаты под шутки подошли к подвальным окошкам и, кинув предварительно по паре гранат, начали поливать из огнеметов, это действительно оказались огнеметы ранцевого типа. Здорово. Струи толщиной в руку, расширяющиеся по мере удаления, и длиной около десяти метров поливали подвальное помещение. Сразу удушливо запахло сгоревшим бензином и еще чем-то.

— Классная штука, вот нам бы таких, быстро выкурили бы гадов. Командиру надо подсказать, чтобы на «Северном» попросил, коль нас собираются на Минутку кидать, пригодятся, — сказал я, с восхищением наблюдая, как огнеметчики, закончив с зачищенным нами зданием, готовятся вновь прожаривать какой-то другой объект.

— Я слышал, что в Афгане применялся огнеметный танк, но в горах оказался малоэффективным, и его сняли с производства, — сказал Юрка, вскарабкиваясь на нашу БМП.

— Ну и долбодебы, могли бы и подумать, что города тоже придется брать, не все же время в поле и в горах воевать. Москвичи, что с них взять, кроме анализов, и те хреновые будут, — я сплюнул и начал поудобней устраиваться на броне.

— Внимание! Все готовы? — и раздалась команда по колонне: — Вперед! Марш!

Мы тронулись, БМП подо мной резко дернулась, пытаясь сбросить нас назад, но, уцепившись друг за друга и за все выступающие части на броне машин, удержались. Везет все-таки внутренним войскам. У них бронетранспортеры БТР-80, замечательно идет, мягко, быстро, чудесно, а у нас трактора.

Стали проезжать первый блокпост огнеметчиков, опять начали кричать, приветствовать друг друга.

Остаток пути проехали без приключений, хотя были готовы к ним. Вот и пошли первые секреты и блокпосты охраны «Северного». Целый полк охранял аэропорт, а когда пошли слухи, что духи готовят захват его, подкинули еще батальон десантников.

— Закончилась одна битва, сейчас начнется еще одна, более тяжелая и более важная, — сказал я Юрке.

Настроение начало меняться с радостного, что живые добрались, на более мрачное и серьезное, предстоял разговор с представителями командования. Последним не терпелось отправить нас на смерть.

Глава 5

— Независимо от исхода, напьюсь сегодня, — настроение окончательно испортилось, и я со злостью посматривал на охрану «Северного». Те уже успели отмыться и привести форму в порядок, некоторые уже щеголяли в новом, необмятом обмундировании.

Я посмотрел на свои брюки, залитые кровью убитого зека, на свой промасленный, пыльный, грязный, многократно прожженный и пробитый в двух местах осколками бушлат. М-да, если в мирной жизни появиться в таком виде, сразу в милицию попадешь, бич бичом.

— Непременно напьемся, Славян, я, тем более, тебе должен, — у Юрки, напротив, было прекрасное настроение.

— Водку где будешь брать? Из-под топчана? — мы с Рыжовым перед входом в Грозный скинулись и взяли три ящика водки, да я у связистов по старой памяти семь литров спирта обменял на полный камуфляжный костюм. Так что я бы удивился, если бы напарник нашел водку в другом месте.

— А где еще я ее возьму. Духи киоски позакрывали, а наш Военторг дальше «Северного» не выезжает.

— Слушай, возле госпиталя есть точка Военторга, попробуем из-под полы купить пива, а? — Страшно захотелось пива, вот прямо сейчас, я даже представил, как оно прохладной, тугой, вязкой струей вливается в горло и, булькая, прокатывается вниз, тяжело ударяясь о стенки желудка. И пить только из горлышка, не признаю стаканов. Может, это недостаток воспитания, но нравится мне, ничего поделать с собой не могу.