Я должен все исправить
Шрифт:
Выбравшись из метро, Семен Владимирович с Григорием сели в троллейбус. Можно было и на автобусе, но в него с громоздкими вещами забраться было почти невозможно, так как вход делился надвое металлическим поручнем, делая его узким и непроходимым.
Едва они оказались в салоне, как Семен Владимирович увидел знакомое лицо. Высокий, крупный мужчина улыбнулся Тихонову и, протискиваясь через пассажиров стал медленно пробираться к нему. Это был старый знакомый Семена Владимировича – Анатолий Иванович Соловьев. Он работал на заводе, на котором Тихонов когда-то, лет пять назад, занимался внедрением своего нового процесса.
Приблизившись к
– Анатолий Иванович, куда это вы с утра пораньше?
– Все туда же Семен Владимирович на работу! Правда, сейчас завод стоит. Не мы первые не мы последние. Наверное, слышал новости о наших автомобильных заводах. Они, также не работают. Уже который месяц. Нет сбыта, – помолчал, затем, словно опомнившись, разъяснил: – Вот еду на дежурство, нам начальникам нет-нет да и приходится выходить. А по осени, ждем изменений: министерство должно нам «спустить план», предприятие наше ведь государственное, – тогда уж дела пойдут, – сказал он, – собираемся даже набирать работников. Если у вас в институте будет плохо, приходите к нам, займемся восстановлением вашей новой технологии.
– Хорошо, подумаю, – ответил Семен Владимирович. Предложение Анатолия Ивановича было не случайным, иначе бы он не подошел.
Скоро троллейбус остановился на нужной остановке, Тихонов попрощавшись с Анатолием Ивановичем, толканув Григория, поспешил к выходу.
– Везет мне сегодня на встречи, – сказал Семен Владимирович Григорию, – наверное, буду счастливым.
Глава 6
Дорога вымотала Семена Владимировича. Елена Петровна еще была дома.
– Как раз к столу! – сказала она, ввалившимся в квартиру, мужу и племяннику. – Быстро мойте руки и садитесь кушать. Разбирать вещи будете после. Я тороплюсь. Мне еще нужно многое сделать, прежде чем уйти на работу.
Жена Семена Владимировича работала в заводской библиотеке. График был очень удобным. Суббота и воскресенье были выходными днями. Правда, рабочий день начинался раньше, чем в городских библиотеках.
В еде Григорий оказался привередливым. Просто Елена Петровна случайно угадала, сварив на завтрак рисовую кашу. Овсянку, например, он бы есть не стал, отказался. Супы тоже племянник ел не все. Главным условием для него было то, чтобы они не были заправлены луком, петрушкой или же укропом. Не употреблял в пищу Григорий грибы, некоторые виды ягод и фруктов. Проанализировав однажды меню племянника, Семен Владимирович пришел к выводу, что парень отказывался от тех продуктов, которые могли иметь наибольшую дозу радиации.
Там у них на рынках был радиационный контроль продуктов питания. Даже у крестного Григория имелся дома дозиметр. Однако действия племянника при выборе меню все-таки были не осознанными. Они ничуть не основывались на показаниях прибора, хотя и удовлетворяли им.
В первые годы после катастрофы на атомной электростанции районы, подвергшиеся радиационному заражению, тщательно исследовались. Семен Владимирович в то время в отличие от своего друга Былинкина, имевшего диплом кандидата биологических наук, еще толкался в аспирантуре. Однако, ажиотаж, разгоревшийся вокруг Чернобыльской АЭС, уже тогда беспокоил друзей.
В крупных институтах различных направлений формировались особые команды специалистов и отправлялись для проведения работ. Основное внимание уделялось людям.
Проверке были подвергнуты и жители села, в котором когда-то жил Семен Владимирович, выяснилось, что из трех тысячного населения наиболее сильно пострадало всего лишь несколько человек. Среди них был и отец Семена Владимировича. В тот злополучный субботний день он с утра до позднего вечера провел на воздухе. Время было посевной. Владимир Иванович, взяв в совхозе лошадь, перепахал и засеял не только свой огород, но и двум одиноким старушкам, жившим по соседству.
Однажды, навестив родителей, Семен Владимирович услышал от матери:
– Директор школы, помнишь, который тебя хотел взять на работу учителем пения, умер. – Он входил в тот небольшой контингент людей, получивших большую дозу облучения.
Надежда Сергеевна беспокоилась о Владимире Ивановиче. Однако он держался молодцом.
Мать Семена Владимировича, вспоминая прошедшее время, говорила:
– Вот пожили, так пожили! – Понять ее сейчас было трудно, особенно молодым, ведь она говорила без иронии в голосе и имела в виду не те трудности, которые выпали на долю жителей пострадавших от радиации, а на внимание, которое тогда уделялось государством.
В довольно короткий срок, поврежденный блок реактора был засыпан песком, доломитом, бором, свинцом и затем захоронен под толщей бетона. Прилегающие к станции поселения были эвакуированы: в первую очередь город Припять с сорока пятью тысячным населением. Семен Владимирович слышал от своих друзей – Вячеслава Шувары и Витьки Руденко, что, когда радиоактивное облако двигалось над территорией Брянской области, его осадили где-то в районе Красной Горы. При обследовании там встречались деревни, улицы, дома, на которые ни капли не упало от обильно пролившегося ядовитого дождя. Однако, в случае если уровень радиации был высок выселению подлежала вся деревня.
Село Семена Владимировича хотя и пострадало, но не очень сильно. Выселять в принудительном порядке его жителей никто не собирался. Однако возможность перебраться на «чистые территории» была предоставлена. Районам, подвергшимся радиационному заражению, были даны льготы. Жители деревни, находящейся всего в трех километрах от родного села Тихонова, которую обошло радиоактивное облако, были даже возмущены. Семен Владимирович однажды слышал, как какой-то мужичонка приехав по делам в село, с волнением в голосе кричал:
– Ну, надо же. Вот не повезло, так не повезло. – Он тоже хотел себе льгот от государства.
Первое время выплаты были ощутимыми. Объем товарооборота в пострадавших районах резко возрос. По дефицитности завозимых товаров снабжение в какой-то мере сравнялось с московским. До этой катастрофы Семен Владимирович, отправляясь к родителям в гости, вез с собой из города огромные сумки, забитые колбасой, рыбой, растворимым кофе, хорошим чаем, если удавалось купить, то и икрой. Колбаса в селе продавалась редко. Рыбы было много самой разнообразной от кильки, мойвы, хека, минтая, соленой селедки-иваси до копченой или свежемороженой скумбрии, морского окуня, камбалы. Однако купить копченого палтуса, или же горбушу, не говоря уже об осетрине, было невозможно. Необходимость в больших толстых сумках, забитых продуктами, отпала. Семен Владимирович мог ограничиться подарками. Они, не отрывали его рук. Правда, когда он отправлялся в Москву, его налегке не отпускали. Мать Надежда Сергеевна, да и отец Владимир Иванович пытались загрузить «под завязку». Возможность была, не то, что раньше до катастрофы.