Я есть Жрец!
Шрифт:
Непроизвольно Севия принюхалась к себе, отчего снова зарделась. Она любила мыться. В больших горшках для нее нагревали воду и приносили в специальную хижину, где горел очаг и были раскаленные камни. И тогда она могла натираться корой размельченного дуба, размешанного с глиной и после смывать с себя все это горячей водой. Не все в племени разделяли желание мыться подобным образом. Севии же нравился аромат дуба, как и чувствовать себя чистой.
— Пошли, я покажу тебе, как можно мыться в доме за тканью, — сказал Никей.
Севия хотела сказать, что научить ее мыться мог бы и Глеб, но сдержалась. С высоко поднятым подбородком, демонстрируя собственное достоинство, она пошла в сторону летнего душа, готовясь к тому, что придется пройти мимо Глеба, но парня во
** *
На удивление, аборигены вполне нормально восприняли и сам факт необходимости мыться и то, что нужно намыливать свое тело. Они были более, чем сообразительными и уже перестали пучить глаза и открывать рот в безмолвии, взирая на все то, что вокруг. Насколько я понял из объяснений, жестов и поведения, они не посчитали меня богом или еще каким-либо проявлением их религиозности. Чаще всего я слышал слово «млечхи» [чужак]. Что это за слово, непонятно, оно противопоставляет меня аборигенам, и, вероятнее всего, имеет коннотацию, схожую с тем, как я их называю аборигенами. Надеюсь, что это не ругательство, а что-то вроде «чужак».
Смыв грязь двадцать первого века, почувствовал себя лучше и в физическом и эмоциональном плане. А после, когда оделся в чистое, замочив снятую одежду в тазике со стиральным порошком, вообще, словно преобразился и скинул большой груз.
Для себя я подготовил фланелевую рубашку и утепленные спортивные штаны с кроссовками. Сверху, с закатом и похолоданием, накину теплую куртку с «самой уместной» надписью в этом времени — «Гомельпромстрой». Очевидно, что погода меняется, и уже к вечеру ощущается, что ночью будет явно прохладно. Хана помидорам. Ну, и Боги с ними. Так как я и особого понятия не имею, что мне делать с этими плодами. Есть мысли сварить что-то вроде соуса, но бывшая хозяйка этого дома была фанаткой томатов ибо, как объяснить то, что только за сегодня я снял пять ведер, а на кустах висят еще ведер тридцать красных, желтых, розовых, черных плодов, при этом в подполе под сорок закатанных банок.
Главная заморочка с одеждой случилась, конечно, при выборе наряда для Севии. Мало того, что я и раньше не то, чтобы разбирался в женской моде, так и сейчас испытывал затруднения в выборе одежды даже без всяких намеков на моду. Нашел бюстгальтеры, трусы, причем, и явно по размеру Севии. Я уже выяснил, что у бывших хозяев была старшая дочь. В итоге выбрал теплый спортивный костюм с толстовкой для нее сегодня. А вообще, я соберу всю женскую одежду, более-менее ей подходящую, и просто отдам девушке. Сам носить платья я не помышляю, так что не жалко.
Но, прежде всего, я захотел подарить девушке украшения. Выбрал самое яркое и безвкусное, что было — яркие красные бусы и серебряный перстенек с александритом, наверное, доставшийся хозяйке дома еще от прабабушки. И мне уже безразлично, что будут значить эти подарки. Козлом в отношении женского пола я никогда не был, и всегда в отношениях поступал красиво, в том числе и расставался. Севию я уже полапал, так что откуплюсь от неловкости ярким подарками.
Не закончив подготовку к дарению одежды, выбежал во двор. Абсолютно забыл, что решил сегодня побаловать себя ушицей. Благо, овощи подготовлены, очищены. Водочка стынет, а я собрался делать уху, а не рыбный суп, поэтому без нее никак. Какое-то домашнее вино в наличии имеется, гитара настроена. Буду шокировать дальше.
Помылись все. Особенно порадовало, что это сделала и Севия. Вот, вроде бы и не рассчитываю на интим, а радуюсь, что девушка помылась.
Вечер вышел душевненький. Наверное, больше душевный для меня, ибо получилось в какой-то момент забыться обо всем и представить себе, будто я на раскопках или на фесте реконструкторов, и все хорошо, ничего неординарного не происходит.
Гости мои тоже улыбались, Никей схватился за нож, который, оказывается, спер у меня. Это так он отреагировал на стопку водки, что я предложил дябнуть под ушицу. Воин подумал, что я его решил отравить. И это интересный факт, значит, в этом времени какие-то яды были. Винцо зашло вообще шикарно. И с каждым глотком алкоголя мне становилось все более начхать на то, что ночь может быть сложной, что днем рядом с моим «поместьем» что-то хрюкало, а, скорее, перехрюкивалось, со свиньями в загоне. Все равно!
Спать пошли за полночь.
Глава 9
Глава 9
Проснулся с больной головой, но, припомнив, как перед сном на своем облюбованном чердаке «махнул» стакан водки будучи уже изрядно во хмели, осознал, что последствия не такие уж и катастрофичные. Навеянное вчерашним вечером воспоминание о времяпрепровождении на археологических раскопках и сегодня о себе напомнило. Там также проживая на свежем воздухе, вечером студенты опустошают стеклянные и не только тары, а утром, после нескольких шуточек-прибауточек, о китайских пчеловодах, так как выбираются из палатки опухшие и с узкими глазами, все идут работать на раскоп. И ведь делают все, что необходимо. А выпить столько же в душной квартире или в шумном ресторане, так наутро и не подняться.
На улице что-то происходило. Каких-то криков я не слышал, но суета была прямо под окном чердака. Спустившись и выйдя из дома, огорченно посмотрел на небо. Солнца не было, а вот холодный, противный, не прекращающийся дождь присутствовал. Огорчиться резким изменением погоды я не успел. На картофельном поле лежала дикая свинья. Рядом не меньше десяти калев корнеплода были разрыты.
— Ко [кто]? — спросил я на «аборигенском».
— Никей ханта[Никей убил], — ответила Севия.
Я подзавис. И даже уже не столь интересны подробности, как воин добыл свинью, где ее сопровождение, вроде они с выводком ходят, или это по осень, а больше заинтересовал внешний вид девушки. Первое — она была причесана, и волосы сплетены какими-то веревочками. Признаться выглядело все очень красиво, ей шло. Украшения, что я вчера подарил, также были на моднице Бронзового века. А вот выбор одежды чуть не вызвал хохот. На ней был бесформенный домашний халат в ярких, аж глаза резало, красных розах. Наверное, очень старые бабушки, да простят они меня, такие халаты готовят себе в похоронный «тревожный» чемоданчик. Умом я понимал, что в этом времени, наверное, в наших широтах, кроме того, как измазать одежду в уголь, мел или болотную охру, и нет других цветов, а здесь одежда из всех цветов радуги. Но хотелось бы видеть Севию в других нарядах.
Впрочем, сейчас из меня все хотелки выбивать будут. С двумя черенками от лопаты приближался Никей. Случилось острое желание куда-нибудь сбежать. Отхватывать и зарабатывать новые синяки не хотелось, тем более, что координация «с бодуна» шансов мне не прибавляла.
Так и произошло. Я видел, что можно сделать, как защититься, или укрыться, отступить — все видел, ничего не успевал сделать, при том, что Никей, явно, меня жалеет. Ему что-то нужно?
Несмотря на то, что шел дождь, я не захотел отсиживаться дома. По плану было обследование острова. Я хотел обойти его вдоль-поперек, приметить вероятные опасности. Может там кругом змеи? Хотя, вряд ли, так как им нужна пищевая база, а я не думаю, что на острове будет много мышей. Но приметить, разметить, прикинуть — все эти глаголы звучат в нужной тональности только на месте. Так что, позавтракав яичницей, я дал соли и оставил гостей одних. После вчерашних посиделок и дарений «по пьяни» железных кухонных ножей, не думаю, что меня сильно обнесут. Самого дорого в доме нет, лучшие ножи, к примеру, тут, на катере.
Самое главное — это бобры в одной заводи у дальнего русла Днепра. С ними нам надо будет повоевать. Как еще дубы целые? Хотя бобры в километрах двух от дубравы. Кроме того, мышей не нашел, куропаток не много, а очень много, ну и… ондатра. Ондатра! То есть, живность, которой тут не должно быть, но она есть. Ондатра водилась до Колумба только в Америке, это доказано. И такая родная стала эта водяная крыса! Это же она вместе со мной, получается, попала сюда. Хотелось взять, расцеловать и… скрутить голову, чтобы мою рыбу тут не гоняла.