Я, гражданин Украины
Шрифт:
Глава девятнадцатая
Приближающаяся осень для Михаила Андросовича Шамрясло не предвещала никаких неожиданностей. Действительно, что может быть спокойнее для председателя районной избирательной комиссии, чем период выдвижения кандидатов в президенты. Правила выдвижения давно определены, кандидаты намечены, все неожиданности под контролем госбезопасности. Вот и сегодня Шамрясло с утра восседал на своем рабочем месте в кабинете на втором этаже бывшего райкома партии. После часа напряженной работы – изучения газеты «АВИЗО» в поисках запчастей для своего мерседеса, он решил проверить, насколько напряженно трудится личный состав.
Девки из оперативной части, предупрежденные сочувствующей секретаршей, успели попрятать и косметику, и запретные сайты на мониторах, и даже разложить оперативные сводки о ходе сбора подписей под выдвиженческими листами нынешнего президента. В ожидании шефа они тихо обсуждали вчерашний концерт заезжей московской звезды во дворце «Украина», билеты на который достали только благодаря своему месту работы.
– А чому не спылкуемся ридной мовой? – входя, уличил начальник. – Як спивробитныки госустановы вы маете розмовлять тикы ридной мовой! Як шо хто с инозэмцив прыйдэ?
– Так то ж мы москалив ображали. На концерти булы, – нашлась яркая красавица Яна Шульман, ловко пряча под стол номер «Московских новостей». – А миж собою, та щэ про працю – тильки ридной!
– Цэ добрэ-добрэ! Я, як лановым робыв у радгоспи, так у мэне усе було завжды горазд! Дысциплына – цэ головнэ!
Дальше шел уже хорошо всем знакомый рассказ про деда Шамрясло, который строил советскую власть на селе и держал в железных руках всю деревню. О том, как дед, хлопнув с утра кружку самогона, шел в поля и наводил порядок. Потом Шамрясло вспоминал своего отца, при этом самозабвенно врал, что тот был УНСовец и воевал в дивизии СС «Галичина». И тоже держал всех в железных руках. На самом деле отец Шамряслы, устроенный кумом в интенданты, просидел всю войну в тылу в Сибири и здорово продвинулся на ворованной американской тушенке. Именно тогда были заложены основы классической карьеры сына – мелкого партийца. Не рвущегося наверх, занимающего малозначительные места, но всегда защищенного от всяких невзгод. Все – от спецномера на его мерседесе до развязно-покровительственного тона при разговоре с любым, не входящим в негласный круг владельцев Украины, выдавало в нем хозяина жизни.
Возвращаясь в свой кабинет, Шамрясло неожиданно почувствовал, что его охватывает липкий страх. Своим подсознательным звериным нюхом он учуял ловушку, которая на самом деле была обычным внутренним телефоном, но разрывающимся от звона.
– Тут посетитель к вам, Михаил Андросович, – охранник райкома был отставником и принципиально говорил по-русски.
– По якому пытанню?
– Говорит – хочет в президенты зарегистрироваться.
– Кажить йому, що я зайнятый! Пойихав у район.
Тут внезапно зазвонил другой телефон и у Шамрясло оборвалось сердце – спецсвязь!
– Голова выборчой комиссии Подольского району Шамрясло слухае! – отрапортовал он красной трубке.
До боли знакомый голос, который Шамрясло слыхал ежедневно – или из телевизора или, по случаю торжеств, с трибун, тихо проговорил:
– Не надо врать, пан Шамрясло! Вам что, должность потерять захотелось?
– Но ведь, господин президент, – от страха Шамрясло перешел на русский. – Я ж как лучше хотел! Я же инструкции помню, и помню номенклатуру, долженствующую иметь место дабы не превысить лимиты по выдвигаемым кандидатурам и не сделать выборы безартельнативными! (От страха оговорился)
Шамрясло так вспотел, что его белая рубашка, (короткие рукава плюс галстук) – пошла темными пятнами.
– Так вот, Шамрясло, запомни и сделай все так, как будто от этого зависит твоя жизнь, – голос президента был неумолим. – Прими посетителя, и проследи, чтобы он был зарегистрирован по закону.
– Слухаю, ваше превосходительство, – Шамрясло уже совсем не понимал, что говорит.
– Ты, Шамрясло – дурак! И не дай бог, чтобы мне хоть кто-нибудь еще раз об этом напомнил! – звук в телефоне исчез без щелчка.
Схватив внутренний телефон, Шамрясло заорал:
– Ты шо, шоб тоби, чоловика гальмуешь! Ты тут, шо, головный? Хто дозволыв гальмуваты! Зараз до мэнэ! Як звуть? Якый дэжурный Мищэнко?? Видвидовача як звуть? Александр Тымохвеенко? Зараз я його зустрину на сходынках.
Надо сказать, я не очень верил в то, что мне удастся прорваться в избирком с первого захода, однако синтезированный голос президента действовал как всегда безотказно.
Рассыпаясь в извинениях за проволочки, Шамрясло завел меня в кабинет. По пути он раза три спросил, не родственник ли я президента, и, трижды получив ответ, что просто земляк, слегка поуспокоился. В кабинете я кратко изложил свою просьбу. Хочу зарегистрироваться кандидатом в президенты. Чуть подумав, добавил:
– Украины, – это чтобы Шамрясло не сомневался.
– А как у нас с документами? – услужливо вопросил тот.
– Да вот, все есть – налоговая декларация, справка из ЖЭКа о том, что временно не работаю, что ещё?
– Так вам же ещё подписные листы надо сдать. Полтора миллиона подписей собрать, как независимому кандидату.
– Ну так есть листы, в машине они, не потащу же я такую кипу сам.
Через пятнадцать минут я получил расписку о сданных документах и заверения в том, что все будет рассмотрено в кратчайшие сроки и что как только, так сразу, и чтобы ждал звонка.
Глава двадцатая
– Ну зарегистрировался ты в свои дурацкие президенты, что теперь? – Важенову явно вся эта возня не нравилась.
Воспользовавшись невиданной мощью компьютера, он немедля вернулся к многопучковому взаимодействию, забытому давно, еще со времен асимметричного ответа американским звездным войнам. Эх, жаль, что подход к решению суперзадач далек от манхэттенского. Наверное, если бы в начале девяностых нашу неформальную группу заперли на далеком острове, глядишь, и мир бы изменился. При достаточном количестве пива. Но все великие идеи погрязали в болоте чиновничьей алчности, а с распадом державы и вообще перестали кого-либо интересовать. Однако, человек типа Важенова всегда найдется, вот и не останавливается прогресс.
– Да ничего, интереса особого правда нет, общение с этими власть имущими напоминает поедание опарышей, – кошки скребли на душе, не нравилась мне затея, – но надо же как-то матчасть использовать. Раз уж нам доверили. Интересно, правда, кто нам это доверил…
– Ты вот там справки собираешь, уродов всяких нашими сферами боевыми пугаешь, а посмотри – всем возня твоя не то, что не интересна, всем вообще на нее наплевать в том смысле, что никто про эти драные выборы не вспоминает.
– Ну, а что интересно? Тут вообще кого-нибудь что-нибудь интересует? Или уж совсем полный декаданс? Украсть и втычь? – у меня тоже было плохое настроение.