Я, грек Зорба (Невероятные похождения Алексиса Зорбаса)
Шрифт:
Тогда я вышел из укрытия и сказал:
– Уже полдень, ребята. Пора сделать перерыв и перекусить.
Зорбас обернулся, увидел меня и нахмурился:
– С твоего позволения, хозяин, оставь-ка нас лучше! Сходи сам пообедай. Мы двенадцать дней потеряли, нужно наверстывать упущенное. Приятного аппетита!
Я вышел из галереи и спустился к морю. Там я раскрыл книгу и забыл о голоде. «Мысль – каменоломня, – подумалось мне. – Вперед!» И я погрузился в великие галереи разума.
Будоражащая книга о заснеженных горах Тибета, о таинственных монастырях, молчаливых монахах в желтых рясах, которые, сосредотачивая свою волю,
Высокие вершины, множество духов, витающих в воздухе, куда не долетает суетный гул мирской. Великий аскет берет своих учеников – шестнадцать юношей и ведет их в полночь к заледеневшему горному озеру. Они раздеваются, разбивают лед, погружают одежды в ледяную воду, а затем надевают снова и сушат на своем теле. Так они мочат и сушат одежду семь раз. А затем возвращаются в монастырь к заутрене.
Они поднимаются на вершину высотой пять или шесть тысяч метров, тихо садятся, глубоко и ритмично дышат, обнаженные до пояса, и не мерзнут. В ладонях у них чашка с холодной водой, на которую они смотрят, сосредотачиваются, передают воде свою энергию, вода закипает, и они готовят с ней чай.
Великий аскет собирает вокруг себя учеников и восклицает:
«Горе тому, кто не имеет в себе источника счастья!»
«Горе тому, кто желает нравиться другим!»
«Горе тому, кто не чувствует, что эта жизнь и жизнь иная есть единое!»
Уже наступила ночь, и читать стало невозможно. Я закрыл книгу и посмотрел на море. «Нужно, – подумал я, – нужно избавиться от всех кошмаров – от будд, богов, родин, идей… Горе тому, кто не избавится от будд, богов, родин, идей!»
Внезапно море стало черным. Молодой ущербный месяц уходил на закат. Вдали среди садов жалобно завывали собаки, и лай катился по ущелью.
Появился Зорбас. Он был весь испачкан, покрыт грязью, а рубаха его превратилась в лохмотья.
Зорбас присел рядом.
– Сегодня был хороший день, – сказал он. – Поработали на славу.
Я слушал слова Зорбаса, не понимая их. Мысли мои все еще блуждали среди далеких таинственных утесов.
– О чем задумался, хозяин? Ты где-то очень далеко.
Я собрался с мыслями, повернулся, посмотрел на моего товарища, кивнул и ответил:
– Ты, Зорбас, считаешь себя видавшим виды, опытным Синдбадом-мореходом, который много странствовал по свету, и пыжишься от этого. Но ты так ничего и не видел. Ничего, несчастный! И я тоже. Мир гораздо больше, чем мы думаем. Мы все странствуем и странствуем, а в действительности даже носа не высунули за порог родного дома.
Зорбас насупился и молчал. Только взвизгнул, как побитая собака.
– Есть на свете огромные богообительные горы, на которых стоит множество монастырей, – продолжал я. – В этих монастырях живут монахи в желтых рясах, которые сидят, скрестив ноги, месяц, два, шесть месяцев и думают все об одной и той же вещи. Об одной, слышишь? Не о двух – об одной! Они не думают, как мы, о женщине и лигните, о книге и лигните – все свои мысли, Зорбас, они концентрируют на одной-единственной вещи. И творят чудеса. Так и происходят чудеса. Видел ли ты, Зорбас, как линза на солнце собирает все лучи в одну-единственную точку? Вскоре в этой точке вспыхивает огонь. Почему? Потому что сила солнца не рассеялась, а собралась вся в одной точке. Так и разум человеческий: если думать об одной-единственной
У Зорбаса дух захватило. В какое-то мгновение он встрепенулся, словно собираясь уйти, но сдержался.
– Говори! – глухо прорычал он, но тут же сорвался на ноги и закричал: – Нет, молчи! Молчи! Зачем ты говоришь мне все это? Зачем ранишь сердце? Мне было хорошо здесь, так зачем ты меня расталкиваешь? Я голодал, Бог или дьявол (будь я проклят, если я их различаю!) бросил мне кость, и я ее обглодал. Я вилял хвостом и кричал ему: «Спасибо! Спасибо!» А теперь…
Зорбас топнул ногой о камни, повернулся ко мне спиной и пошел было к бараку, но все в нем еще клокотало, он остановился и прорычал:
– Пфф! Благодарствую за кость, которую бросил мне богодьявол! Негодная шансонетка! Старая баржа!
Зорбас схватил пригоршню гальки и швырнул в море.
– Кто же это, кто же это швыряет нам кости?!
Он подождал немного и, не дождавшись ответа, разозлился.
– Молчишь, хозяин? Если сам ты знаешь, скажи, чтобы и я знал его имя, и – будь спокоен! – тогда ему несдобровать! А так вот, наобум, с кем мне бороться? Ничего у меня так не выйдет!
– Я проголодался. Приготовь что-нибудь, поедим сначала!
– Неужто один вечер нельзя обойтись без ужина, хозяин? Один из моих дядьев был монахом, так он целую неделю только водой и солью жил. По воскресеньям и большим праздникам ел немного отрубей. Сто двадцать лет прожил.
– Сто двадцать лет прожил, потому что верил, Зорбас. Он нашел своего бога, привязал своего осла, и ничто его не беспокоило. А у нас, Зорбас, нет бога-кормильца. Поэтому зажги лучше огонь. Есть тут немного рыбы, приготовь-ка из нее суп – горячий, густой – и положи побольше лука и перца – так, как нам нравится. А потом посмотрим.
– И что ж мы увидим? – спросил Зорбас, который уже разошелся. – Как поедим и насытимся, так и забудем.
– Это как раз то, что нужно. В этом смысл еды… Давай-ка, Зорбас, приготовь рыбный суп, чтобы мысли нас не донимали!
Но Зорбас даже не пошевелился. Он стоял как вкопанный, смотрел на меня, а затем сказал:
– Послушай, хозяин. Я ведь знаю, что у тебя на уме. Вот сейчас, когда ты говорил, нашло на меня озарение, и я увидел!
– Ну и что же у меня на уме, Зорбас? – спросил я, засмеявшись.
– Ты тоже хочешь построить монастырь и поселить в нем вместо монахов несколько таких же бумагомарателей, как твое благородие. Чтобы вы там читали и писали дни и ночи напролет, а затем выпускали изо рта, как святые на картинах, ленты с печатным текстом. Ну что – прав я?
Я горестно опустил голову. Давние юношеские мечты, крылья, утратившие оперение, легкомыслие, благородные устремления… Основать новый духовный монастырь, затвориться в нем с десятком товарищей – музыкантов, художников, поэтов, трудиться все дни напролет и только по вечерам встречаться друг с другом за беседой… Тогда я даже составил устав такого монастыря и даже дом подыскал – у церкви Святого Иоанна Охотника на Гиметте [42] …
42
Монастырь Святого Иоанна Охотника на Гиметте (гора близ Афин) основан в XII веке.