Я, грек Зорба (Невероятные похождения Алексиса Зорбаса)
Шрифт:
Он замолчал, навострил свое ухо и сказал:
– Тихо! Кто-то идет сюда!
Послышались торопливые шаги и тяжелое, прерывистое дыхание бегущего человека, и тут же в отблесках огня перед нами появился монах в разодранной рясе, с непокрытой головой, с обгорелой бородой и наполовину выжженными усами. От него пахло нефтью.
– Добро пожаловать, отче Захарий! – воскликнул Зорбас. – Добро пожаловать, отче Иосиф! Что это у тебя за вид?
Монах рухнул наземь у огня. Подбородок у него трясся.
Зорбас наклонился, подмигнул ему.
– Да, – ответил монах.
Зорбас радостно
– Молодец, монах! Теперь ты уж точно в рай попадешь, от него тебе не спастись! И войдешь ты туда с канистрой в руке.
– Аминь! – пробормотал монах и перекрестился.
– Как это было? Когда? Рассказывай!
– Видел я архангела Михаила, брат Канаваро, и получил веление. Послушай только. Чистил я на кухне фасоль. Был я в полном одиночестве, дверь заперта, братья – на вечерней, тишина. Слушал я пение птиц, и казались они мне ангелами. Был я спокоен, все уже приготовил и ждал. Купил я канистру нефти и спрятал ее в часовне на кладбище, под святым алтарем, чтобы архангел Михаил благословил…
Чистил я, стало быть, вчера вечером фасоль, думал о рае и говорил: «Господи Иисусе, да удостоюсь и я Царства Небесного, чтобы чистить всякую зелень на райской кухне во веки веков!» Думал я так, и слезы струились из глаз моих. И вдруг слышу я шум крыльев у себя над головой. Понял я, опустил голову и услышал глас: «Подними глаза, Захарий, не бойся!» Но я задрожал и пал ниц. «Подними глаза, Захарий!» – снова раздался глас. Поднял я глаза и увидел: дверь отворилась, и на пороге стоял архангел Михаил – точь-в-точь как на алтарных вратах: с черными крылами, в красных сандалиях и золотом шлеме. Только вместо меча был у него в руке факел пылающий. «Радуйся, Захарий!» – говорит он мне. «Пред тобой раб Божий, приказывай!» – ответил я. «Возьми факел пылающий, и Господь с тобой!» Я протянул руку и почувствовал, что ладонь моя в огне. Но архангел уже исчез, и увидел я от двери только след огненный, словно звезду падающую.
Монах утер пот со лба. Он был мертвенно бледен, зубы стучали, словно его била лихорадка.
– А дальше что? – спросил Зорбас. – Мужайся, монах!
– В тот час братья выходили с вечерне и вступали в трапезную. Настоятель, проходя мимо, пнул меня ногой, словно пса. Братья засмеялись, но я – ни звука. В воздухе все еще стоял запах серы, словно архангел побывал там, но никто того не понял. Уселись они в трапезной. «А ты, Захарий, не поужинаешь ли с нами?» – спрашивает трапезник. Я – ни звука. «Он хлебом ангелов сыт!» – сказал мужеложник Дометий, а братья снова засмеялись. Я поднялся и пошел на кладбище. Пал я архангелу в ноги и почувствовал его тяжелую стопу на шее моей. Часы пролетели, словно вспышка молнии. Так, должно быть, проходят часы и века в раю. В полночь, когда наступила тишина и монахи уснули, поднялся я, сотворил крестное знамение, поцеловал архангелу ногу. «Да свершится воля твоя!» – сказал я, схватил канистру, открыл ее, а за пазухой у меня было вдоволь тряпья. Я вышел.
Тьма непроглядная. Луна еще не взошла, монастырь был совсем черным, как ад. Я пошел во двор, поднялся по лестнице, добрался до настоятельских покоев, полил нефтью двери, окна, стены, побежал к келье Дометия и оттуда начал поливать кельи и длинную веранду, как ты
Монах замолчал, тяжело дыша, в глазах у него сверкало пламя.
– Слава тебе, Господи! – прохрипел он, творя крестное знамение. – Слава тебе, Господи! Монастырь мгновенно охватило пламя. «Гореть вам в огне адовом!» – громко закричал я и пустился наутек. Я все бежал и бежал. Слышал звон колоколов и крики монахов и все бежал, бежал…
Наступило утро. Я спрятался в лесу. Меня бил озноб. Взошло солнце. Я слышал, как монахи бегают по лесу и ищут меня, но Бог укутал меня туманом, и был я незрим. Уже в сумерках услышал я снова глас: «Сойди на брег, ступай!» – «Веди меня, архангел!» – воскликнул я и снова отправился в путь. Сам я не знал, куда иду: вел меня архангел, то как сияние, то как черная птица среди дерев, то как тропа нисходящая. А я все бежал и бежал, доверившись ему. И вот – велика его милость! – я нашел тебя, Канаваро. Я спасен!
Зорбас молчал, но на лице у него была широкая, демоническая, молчаливая улыбка, от которой рот растянулся до поросших волосами и похожих на ослиные ушей.
Еда была уже готова, и Зорбас снял ее с огня.
– Что такое «хлеб ангелов», Захарий? – спросил он.
– Дух, – ответил монах и перекрестился.
– Дух, то есть, иными словами, воздух? Им сыт не будешь. Присаживайся лучше, поешь хлеба, рыбного супа да кусок окуня – сил наберешься. Потрудился ты на славу, а теперь подкрепись!
– Не голоден я, – ответил монах.
– Захарий не голоден, а Иосиф? Даже Иосиф не голоден?
– Иосиф, – тихо сказал монах, словно открывая некую великую тайну, – Иосиф, проклятый, сгорел в огне, слава тебе, Господи!
– Сгорел! – воскликнул Зорбас. – Как? Когда? Ты это видел?
– Сгорел в ту самую минуту, как зажег я свечу от лампады Христовой, брат Канаваро. Видел я собственными глазами, как он выходит из уст моих, словно черная лента с огненными письменами: коснулось его пламя свечи, скорчился он, словно змея, и стал пеплом. Полегчало мне, слава богу! И думаю, что вошел я уже в рай.
Монах поднялся от огня, где он сидел скорчившись.
– Пойду прилягу на берегу, – сказал он. – Такое я получил веление.
Он пошел вдоль берега и исчез в темноте.
– Связался ты с ним, Зорбас, – сказал я. – Если монахи найдут его, пропал он.
– Не найдут, будь спокоен, хозяин. В такой контрабанде я кое-что смыслю. Завтра, чуть свет, побрею его, одену в человеческую одежду и посажу на корабль. Не беспокойся, хозяин, это все мелочи… Суп тебе понравился? Ешь в свое удовольствие хлеб человеков и не печалься.
Зорбас сытно поел, выпил, вытер усы, и у него появилось желание поговорить.
– Слышал? Дьявол в нем умер. Опустел теперь, бедняга, опустел, и все тут! Докатился до того же, что и другие.
Он задумался на миг и вдруг сказал:
– А может быть, хозяин, этот дьявол был…
– Конечно, – ответил я. – Им овладела идея сжечь монастырь, он его сжег и успокоился. Идее этой хотелось есть мясо, пить вино, окрепнуть, стать действием. Другому, Захарию, не хотелось ни мяса, ни вина: он крепнул постами.