Я — хищная. Ваниль и карамель
Шрифт:
Давно забытые, припорошенные пеплом фразы. Обрывки воспоминаний.
В новую войну не верилось. Она казалась чем-то далеким и, по сравнению с Крегом, нереальным. Пророчеством, что живет уже долгие годы, но все никак не сбудется. О нем говорят, но никто не воспринимает всерьез. А ведь Тан предупреждал о том, что власть охотников не продержится долго, и был прав: Альрик погиб, и власть пала. Пусть охотники еще не понимают этого, но запрещенные по закону альянсы негласно существовали. Хищные собирались неофициально, тайно обсуждали недостатки власти, в шутку говорили о свержении.
— Но зачем идти? — спросила я у Глеба уже в гостиной. Даша обнимала Влада и чуть не плакала, а он гладил ее по волосам и успокаивал привычными словами. Тома о чем-то яростно говорила с Робом. Суета невыносимо раздражала и рождала желание снова спрятаться на чердаке. — Не умнее ли переждать? Подставляться-то зачем?
— Авторитет нужно уметь поддерживать, — шепнул Глеб мне на ухо уже в гостиной. — Здесь слишком много сомневающихся, некоторые думают, Эрик не справится с Крегом, а значит, не может нас вести. Ты вон даже не веришь. Мы просто обязаны попробовать, Полевая.
Делегация собралась быстро. Воины — самые сильные из нас, кто не побоялся выйти из дома и даже сам согласился выследить Крега. Добровольцы. Влад, Глеб, Игорь, Алекс, Тамара, Роб, Маршал. Несколько воинов Мирослава. И Эрик.
Мой Эрик.
Вчерашняя обида сменилась тревогой, и, когда он обнял меня на прощанье, я уткнулась носом ему в грудь и всхлипнула.
— Не ходи.
— Все будет хорошо, малыш, — ответил он ласково и поцеловал меня в макушку. — У меня есть план.
Его планы всегда также безрассудны, как и мои. Да и кто там будет страховать его? Кто сможет и, главное, захочет? Глеб? Глеб не справится, Мирослав остается в доме, а Владу плевать на Эрика.
— Я сильнее, чем кажется, Полина. А вас будет охранять Мирослав и много сильных защитниц. Ничего плохого не случится.
— И с тобой?
— И со мной.
— Насколько он силен, этот Крег? — Вопрос Алисы застиг врасплох, как и она сама — самоуверенная, настойчивая, упорная. Минуты прощания с Эриком с Алисой делить не хотелось. Но вместе с ней подошел Мирослав, и грубить было невежливо.
— Достаточно, чтобы его остерегаться, — уклончиво ответил Эрик. — Но не настолько, чтобы бояться. Мы справимся.
— Ты та, кого он хочет?
Она смотрела на меня прямо и пытливо, а в серых глазах мне виделась неприязнь
— Не я. Мой кен.
— Неважно. Почему?
Я посмотрела на Эрика.
— Полина — сольвейг, — ответил он тихо, — и ее кен завершает ритуал.
— А что, если он найдет другого сольвейга?
Острые фразы, такие опасные, потому что память о вчерашнем еще свежа. Скребется сомнениями, развеять который может только Влад. С Владом говорить не хотелось. Не только из-за обиды и гордости — это мелочи. Но он соврет, даже если не связывался с Бартом. Ему важнее моя жизнь, чем правда. Иногда казалось, что жизнь — кровь по венам, биение сердца,
Влад не поймет меня никогда. Никогда не прочувствует близость сольвейгов. Потому что, когда умирает один сольвейг, умирает частица каждого члена племени. Для Влада же жизнь — разменная монета. Особенно жизнь того, кто ему безразличен.
Они ушли, и в гостиной поселилась тишина. Даже дети все спрятались наверху, и радостные визги и крики не нарушали гробового молчания дома.
Защитницы рассредоточились по территории, у каждой был свой сектор, который нужно охранять. Даша сидела на диване, сложив руки на коленях, и смотрела на входную дверь. Мирослав говорил по телефону, поставив ногу на ступеньку лестницы. Ира спряталась за шторой и молча подпирала плечом откос окна.
Улицу постепенно заливали сумерки. Свет фонарей отражали гладкие спины машин. Мощенные дорожки усыпало мертвой листвой.
— Давно вы женаты?
Алиса, похоже, отставать не собиралась. Смотрела все так же прямо и руки на груди сложила. Защищается… от меня?
— Нет, совсем недолго, — ответила я спокойно. Страх за тех, кто ушел свел на нет неприязнь к ней.
— Мне говорили, у Эрика до тебя не было постоянных женщин.
Серьезно? Наши воины сейчас рискуют жизнью, а все, что ее интересует — прошлое Эрика? На лице — ни капли тревоги. Она не боится за него, подумала я. И видит в нем лишь сильную единицу, не личность, а просто альфу. Наверняка Алиса привыкла получать лучшее, именно поэтому хочет Эрика. И глубоко ей плевать на то, какой он — как живет, чем дышит, кого любит.
Меня отпустило, и я улыбнулась.
— Главное, что сейчас она есть.
Общаться с ней хотелось меньше всего. Ира всем видом давала понять, что сейчас ей лучше побыть одной. Подумать, осмыслить, поверить. Крег был добр и понимал ее. А потом предал. Ира не прощает предательств.
Я отошла от Алисы и присела рядом с Дашей на диван.
Даша боялась. На бледном лице четко выделялись скулы, а льдистые глаза блестели выступившими слезами. Она имела привычку паниковать и заражать своей паникой остальных.
— Думаешь, все будет хорошо? — спросила она.
— Я верю, что они вернутся.
Она взяла меня за руку и крепко сжала, а потом зачем-то обняла.
Мы с Дашей никогда не дружили. Она была против нас с Эриком с самого начала, а я не люблю, когда мне указывают, что делать… Но сегодня мне захотелось обнять ее в ответ. От Даши пахло малиновым джемом, а еще духами — тонкими, цветочными и очень приятными. Я погладила ее по плечу и попыталась ободрить:
— Они вернутся, вот увидишь!
— Ты правда любишь Эрика? — шепотом спросила она и покосилась на Алису, которая делала вид, что нас не замечает.
— Конечно, люблю. Я же замуж за него вышла.
— Хорошо, — кивнула она и прижалась ко мне теснее.
Мы ждали до глубокой ночи. Ужинать не стали — аппетита ни у кого не было — лишь детей покормили и уложили спать. Все собрались в гостиной, за исключением тех защитниц, которые охраняли дом наверху. Молчали. Сдирали заусенцы с пальцев. Кусали губы до крови. Ждали.