Я — хищная. Ваниль и карамель

Ангел Ксюша

Ближе к полуночи позвонил Андрей.

— Не выходите из дому, — бросил кратко. — На улицах опасно. — И добавил, спустя несколько секунд: — Альрик мертв.

Началось. Война, которую предсказывал Тан много месяцев назад, грозила постучать в наши двери сегодня же. Не вовремя, если учесть, что Крег в городе, и неизвестно, чем это закончится для нас. Для меня.

Плохо, когда несколько врагов сразу. Защиты может не хватить, а питаться нельзя… Не все знают ход на нижние слои.

Эрик и компания вернулись около трех ночи, когда гнетущая тишина казалась уже пыткой,

тревога почти превратилась в отчаяние, а пальцы скользили по экранам смартфонов.

Дверь отворилась почти бесшумно, но в давящей, звенящей тишине этот звук вызвал чувство сродни блаженству. И задорный смех Глеба, и гулкие голоса, и шутливый тон. Облегчение нахлынуло волной, когда среди вернувшихся из опасного похода я нашла Эрика.

В отличие от остальных, Эрик молчал. Хмурился. Волосы растрепались, и светлая прядь знакомо обрамляла щеку. Только вот глаза… Где-то на дне ясно-голубых глаз отсвечивал зверь. Скалился, едва сдерживаемый усилием воли. Дикий. Непокорный. Вынужденный сидеть в клетке. Эрик скользнул по мне взглядом, моргнул, и зверь исчез. И только тогда я заметила, что светло-серый свитер испачкан в крови — брызги рисовали на мягкой шерсти замысловатые узоры. Неизвестному художнику будто мало было холста — капли выбрались за его пределы и отпечатались на шее и кончиках волос. В руках Эрик держал пропитанный кровью холщовый мешок…

Когда Эрик вышел в центр гостиной, облегченные вздохи, перешептывания, разговор самих вернувшихся — все стихло. Лара сложила руки на груди, Даша, до этого рассекавшая огромное пространство комнаты, присела на подлокотник дивана. Алиса шагнула к вернувшимся, ведомая то ли любопытством, то ли желанием засветиться. Все столпились вокруг, и, подгоняемая толпой, я тоже вынуждена была подойти ближе.

Губы Эрик сжал в тонкую линию. Сунул руку в мешок, а когда вытащил ее содержимое, все ахнули.

Я много чего видела в жизни, и крови не пугалась, но это зрелище заставило сглотнуть, подавляя тошноту, и отвернуться. Хотя жуткая картина привлекала внимание.

Из-под спутавшихся от крови волос, спадающих на лоб, стеклянными глазами на меня смотрел Крег. Вернее, то, что от него осталось…

Пальцы Эрика запутались в шевелюре, вытянутая рука крепко держала… голову. Рваная плоть на шее висела ошметками, снизу полой трубкой трепыхалась гортань. Рот приоткрылся, словно в предсмертном крике. Кожа отливала серым, под глазами пролегли черные круги.

Ира побледнела, громко всхлипнула и присела на подоконник. Даша охнула, Алиса вздохнула, показалось, восхищенно.

— Великий и ужасный Эрик, — тихо и серьезно сказал Влад.

Я перевела взгляд на мужа. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, Эрик держался спокойно и уверенно.

— Он… мертв? — зачем-то спросила я и почувствовала, как рот наполняется кислой слюной.

— Ушел, — расстроенно ответил Влад. — В последнюю секунду ушел, чертов охотник!

— Он умрет, — без тени сомнения глухо сказал Эрик.

Умрет, в этом не было сомнений. И оторванная голова того, кто недавно был Крегом, показалось, кивнула утвердительно. Или просто дрогнула рука Эрика?

Впрочем,

какая разница? Голова снова отправилась в мешок, а мешок вручили Тамаре.

— Убери это, — коротко велел Эрик, и Тома, кивнув, удалилась.

Меня крепко обняли за плечи. Обернулась — Глеб. Улыбается.

— Дрейфила?

Я рассеянно кивнула и обняла его в ответ.

— Очень.

Зажмурилась, пытаясь отогнать безумное видение оживающей головы. В моем воображении она смеялась, и смех этот был жутким.

— Эрик был очень убедителен. Не думаю, что Крег сунется сюда в ближайшее время.

В ответ на эту фразу Эрик поморщился, словно ему было неприятно слушать о своей победе.

— Приму душ, — буркнул он через плечо, резко срываясь и направляясь к лестнице. — Не ослабляйте защиту.

Ко мне даже не подошел. Наоборот, показалось, сторонился и старался в глаза не смотреть. И спина его — напряженная и прямая — скрылась за поворотом лестницы.

Когда он ушел, гомон возобновился с новой силой. Все с азартом и воодушевлением принялись обсуждать увиденное, лишь Ира метнулась к выходу и скрылась за дверью. Надо бы пойти к ней, утешить, но ноги словно приросли к полу, и сама я будто заледенела.

— Сумасшедшая ночка, — не обращая внимания на уход жены, устало сказал Влад. — И Эрик твой сумасшедший тоже.

— Есть немного, — подтвердил Глеб. — Но ему есть, что защищать…

— У всех у нас свой резон здесь находиться, — возразил Влад. — Был способ проще, ты видел. Но Эрик выбрал именно этот.

— Этот показательнее, — хмуро произнес Глеб.

Я все же смогла сделать шаг. И еще один. Ноги будто крупой набили, как брюшки моих плюшевых совят. Наступать было сложно — колени подгибались, рискуя опрокинуть меня на пол. Перед глазами плыли темные круги. Кисловатый привкус во рту усилился, и я поняла, что, если не выйду на свежий воздух, меня стошнит прямо тут, на начищенный паркет.

На улице бушевал ветер. Рвал оставшиеся листья с деревьев и бросал их на подъездную дорожку. Небо сыпало белой крупой — еще не снег, но первый предвестник зимы.

Иру я нашла в темном углу, на террасе. Она стояла, склонившись и упершись ладонями в перила. Плечи воительницы мелко подрагивали, темные волосы вуалью закрывали лицо.

— Ира… — Я коснулась ее спины, обняла и прижалась, стараясь сгладить, облегчить ее переживания, мысленно понимая: не получится. У каждого из нас своя боль, а Ира сейчас далека от меня, как никогда. Ведь именно Эрик принес в дом останки Крега. Именно Эрик убил его таким зверским способом.

— Уйди, прошу.

Голос тихий и злой, и я поняла, что она не плачет, и трясет ее вовсе не от слез. От злости. На Эрика за показушность. На Крега — за обман. На себя — за доверие. И на меня — как причину всего этого.

— Уходи, Полина!

Я отступила на несколько шагов, но войти в дом так и не решилась. Как оставить ее здесь — одинокую и несчастную? Разве не потому все так вышло, что однажды я уже бросила ее? В то же время я чувствовала, что нужна ей сейчас меньше всего.

— Иди в дом, Полина.