Я — хищная. Ваниль и карамель

Ангел Ксюша

И днем все было хорошо. Полубессмысленная болтовня Эли, рассказы Томы о произошедшем за ночь. Я даже улыбалась, когда Алан хватал ее за нос и пытался оторвать. И, казалось, дыра в душе становилась немного меньше.

Но ночевать там я не могла. Как только входила в ту комнату, становилось невыносимо дышать. Мне бы дали другую — не проблема, пустых комнат в доме было достаточно — но я все равно не хотела пока там ночевать. Да и не уснула бы. К тому же, Тамара говорила, Эрик приходит именно по ночам. Долго стоит у кроватки сына, смотрит и молчит. Жалеет

ли? Хотя с чего ему жалеть? Как он сам выразился неделю назад, он мужчина. У него может быть множество детей от многих женщин…

Черт, какая же я дура!

— Крег говорит, у него есть парочка идей, как избавить тебя от этого, — не унималась Ира. — Иногда он удивляет меня своим креативом. Приедешь?

— Приеду, — согласилась я. Нельзя упускать шанс, пусть он и мизерный. Заодно и подругу повидаю. Все же рядом с Ирой всегда становится легче, особенно когда душа изорвана в клочья. Привычка. Тогда Ира меня вытащила…

— Вот и замечательно! — обрадовалась подруга. — Скажу Крегу.

— У тебя… у вас все хорошо?

— Конечно, все замечательно!

Голос ее был радостным, но внутри не проходило чувство, что она лишь прячется. Возможно, скоро мне тоже придется прятаться… Скоро, но не прямо сейчас. Прямо сейчас у меня дела поважнее — не люблю, когда мою жизнь контролируют, особенно всякие злые ясновидцы.

Но если Гектора с его стремлением сделать дочь счастливой можно было понять, то Эрика, который всегда был честен со мной, хотелось придушить за ложь. Злость сменялась сожалением и дикой тоской, от которой спрятаться было тяжело.

Глеб за эту неделю заходил два раза — хмурый и небритый. От него пахло бензином, костром и сигаретным дымом, под глазами пролегли синяки — последствия бессонных ночей. Он приходил и ложился на диван. Устраивал голову у меня на коленях, сжимал мою ладонь и делал вид, что спит.

Но на самом деле он не спал. Думал. И мысли эти множились новым разочарованием.

Она была в том доме. Ника. Жила там, подчинялась Гектору и все знала. Призналась Глебу в этом еще в тот вечер. Сказала, что Гектор в своем праве помочь Лидии.

Помочь? Чем? Привязав к ней Эрика таким способом? Лишая его свободы выбора? Хотя кому ты врешь, Полина, Эрик сделал выбор. Естественно, чтобы спасти меня, я ведь скади, и он чувствует ответственность.

За мои чувства ответственности не было. Но когда Глеб был рядом, я почти полностью успокаивалась.

Ира права, Крег действительно сильный жрец. Но кроме того, он прогрессивный. Наплевал на мнение собственного вождя и живет с замужней женщиной. Скорее всего, в ритуалах он такой же экспериментатор. К тому же, я ничего не теряю, если съезжу в Москву. Не думаю, что Гектору расстояние помешает от меня избавиться, но чем дальше я буду от Эрика, тем ему спокойнее. Если исходить из логики моих предположений.

Но сначала нужно увидеть Алана, неизвестно, сколько времени займут попытки Крега избавить меня от кена Гектора. А сына с собой брать — плохая идея. Все же ребенку скади место в племени.

Хорошо,

что Эрик почти не появлялся в доме, и за все это время я ни разу его не встретила. Впрочем, приходил он всегда, когда меня не было — наверное, специально, чтобы не дразнить судьбу. Ведь наш обмен давал и ему возможность чувствовать, где я нахожусь. На этот раз я долго не сидела и, уложив Алана на дневной сон, отправилась обратно в город. Собрать вещи, позвонить Глебу и на автовокзал. А потом… потом подумаю. Нужно использовать каждую возможность.

Поднимаясь по лестнице, я настолько задумалась, что не сразу заметила на площадке Мирослава. Он судорожно пытался открыть дверь своей квартиры, но ключ никак не хотел попадать в замочную скважину.

— Мир, — окликнула я, и он резко обернулся. Бледный. И бисеринки пота на лбу… Темно-синяя ветровка съехала на одно плечо, а волосы растрепались, и челка падала на лоб, закрывая один глаз. Не к добру. — Что-то случилось?

— Случилось, — кивнул он, шагнул ко мне и крепко сжал мои плечи. — Я до Эрика не дозвонюсь никак, а еще Влад не берет трубку. Это стремно, потому как в городе сейчас опасно. Нужно уезжать, Полина!

— Так… — Я аккуратно высвободилась и взяла его за руку. — Давай я тебя чаем напою, и ты мне все расскажешь.

Я впихнула вяло сопротивляющегося Мирослава в квартиру и закрыла дверь. Пока вскипал чайник, готовила чашки и смотрела на него исподлобья. Напуган. Растерян. И действительно считает, что нужно срочно уезжать.

— Что ты здесь делаешь? — внезапно спросил он и посмотрел на меня лихорадочно блестящими глазами. — Одной сейчас опасно, Поля.

— Опасно потому, что…

— Потому что ясновидцы умеют очень много теперь. Вероника — та, что Влада сдала, еще цветочки. В городе есть еще один. Опаснее.

— Гектор, — кивнула я и спокойно налила кипяток в чашки.

— Верно, — настороженно сказал Мирослав. — Откуда знаешь?

— Познакомились уже, — мрачно ответила я и присела рядом.

— Познакомились… в каком смысле? — Он напрягся, и напряжение это патокой растеклось в воздухе, окружило, сдавливая и подавляя. Что-то было во взгляде Мирослава, что-то знакомое, беспросветное и…

— Ты тоже, да? — внезапно осенило меня. — Ты выпил Гектора!

— Тоже? — И больше во взгляде не осталось неуверенности. Только испуг — удушающий, дикий. Мирослав боялся. Нет, он был на грани. Только вот…

Почему никто из них не задумывался об этом, когда питался? Ни разу за всю свою жизнь никто из них не подумал, а каково им — ясновидцам, у которых отнимали больше, чем просто кен. Не убивая, номинально хищные лишали каждого из них жизни. Семьи. Права на счастье.

Я ненавидела Гектора. Нет, не за то, что не пила ясновидцев, а он так поступил со мной. Не за то, что растоптал мое счастье ради счастья своего ребенка. В какой-то мере я могла понять. Разумом. Но сердце — сердце рвалось на части. Боль всегда рождает злость, а злость перерастает в ненависть, это неизбежно. Мы враги, и этого не изменить.