Я хочу, чтобы меня казнили
Шрифт:
– Это как раздвоение личности? – нахмурился начальник.
– Биполярное расстройство больше подходит для Калинина, ведь он считает, что в нем личность Серебряковой. А вот Фадеев – тип тот еще. Его подсказка со второй буквой не так и далеко увела по классификации. Энцефалопатия Вернике.
Не знаю зачем, но я замолчал. Инстинктивное ожидание похвалы? И я ее “дождался”:
– Возьми с полки пирожок. А пока берешь, расскажи, что это за хрень. Это когда клещ кусает?
– Хм. Тоже не совсем. Это синдром, в котором может идти спутанность сознания. Плюс у синдрома есть множество расстройств, связанных с памятью и эмоциональной составляющей.
– Так. И где тут участие клещей? – Геннадий Илларионович покрутил пальцем в воздухе, рисуя то ли знак вопроса, то ли знак бесконечности.
– Давайте лучше другое тогда название, потому что клещей в этой истории не будет. Болезнь Вернике. Вы уже поняли, куда я клоню?
– Боюсь, что нет, Антон Денисович.
– Фадеев дал намек на то, что может быть у Калинина! – если бы я стоял, а не сидел, обязательно встал бы в позу победителя. Маленький элемент самолюбия.
Начальник тюрьмы приподнял бровь, прочистил горло и откинулся на спинку кресла.
– В смысле?
– Спутанность сознания, расстройство личности, проблемы с памятью, пляшущее настроение – он чуть ли не прямым текстом говорит нам про Калинина.
– А теперь послушай меня, после чего возьми-ка выходной, да езжай домой. Мы уже проверили – Калинин не знаком с Фадеевым, Фадеев не может знать Калинина. Утечки информации внутри “Белой Ночи” не было – это мы тоже уже выяснили по своим каналам. Не обижайся, тебя тоже проверяли. Намекать на Калинина Фадеев тебе никак не мог, а ты просто заработался. Вспомни сам – он тебя поддел за то, что ты о нем сделал запись. Ну и решил подыграть твоей фантазии.
– Я не фантазирую, – мысленная поза победителя опустила руки: – Ночь не спал – перебирал информацию…
– …и за эту ночь тебе выходной. Езжай отдыхать, а то уволю.
– Геннадий Илларионович, утром Фадеев мне дал информацию, которая может вскрыть уязвимость безопасности всей тюрьмы, – попытка выбросить последний козырь показала, что мы играем не в карты, а в шахматы. И мне поставили мат.
– Антон, если через полчаса ты еще будешь на территории тюрьмы, уйдешь с вещами. Ты хорошо поработал, молодец. А теперь встал и вышел.
Спорить смысла не было и я покинул кабинет начальника. Не давала успокоиться только одна мысль. Почему меня насильно отправляют отдыхать?
***
Что делать в квартире, когда сваливается внеочередной отгул, я не знал никогда. Смотреть кино? Напиться? Выспаться? Не тот случай – загадки трех заключенных не давали успокоиться. И я продолжал читать новости, связанные с Фадеевым и Серебряковой. Не удивительно, что про человека-призрака Юрия и про обычного охранника Калинина информации не было практически никакой, но от этого не становилось легче или тяжелее. Со всеми участниками импровизированного расследования было одинаково тяжело.
Заголовки были один краше другого. “Серийный убийца издевается над следствием”, – писали про Фадеева в первые дни его печальной славы. “Дочь умершего банкира ищет отравителей отца”, – разбирали на громкие заголовки историю Серебряковой. “Он убивал по инструкции”, – рассуждали про Анатолия блогеры. “Алиса Серебрякова продала матери свою долю акций банка”, – искали сенсацию газеты. “Второй Попков, первый Фадеев”, – проводили параллели желтые издания.
Все было как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Первичные теории не находили подтверждений и я отметал их, продолжая искать, искать и еще раз искать. Запасы кофе стремительно заканчивались, но отрываться от ноутбука даже на поздний ужин совершенно не хотелось. Какая связь между Фадеевым, Юрием и Калининым? Насколько серьезно утверждение Анатолия о том, что Калинин представляет опасность? Почему он сказал не про Оливера, а про Алису? За окном стемнело, а вопросов уже было больше, чем намеков на ответы.
В дверь позвонили. Удивленно приподняв брови, я посмотрел на часы – почти одиннадцать вечера. В недоумении открыл дверь и инстинктивно выпрямился перед двумя полицейскими, мужчиной и женщиной.
– Добрый день, старший лейтенант Морозов. Понятым будете? У соседей ваших квартиру ограбили.
– Добрый вечер, – поправил полицейского: – Да, конечно, конечно.
Оказалось, что двумя этажами выше, пока молодая семейная пара отрабатывала ипотеку, квартиру обнесли практически полностью, оставив только тяжелую мебель. Вся техника, драгоценности, припрятанный конверт со следующим платежом по кредиту – все вынесли грабители, не забыв за собой аккуратно закрыть дверь. Из разговоров полицейских я понял, что работали достаточно топорно, оставив следы материала для слепков копий ключей.
Пока проводили опись украденного, ко мне подошла девушка-полицейский. Как по мне, так таким красоткам место на подиуме, а не в форме, которая ей, кстати, была все равно к лицу.
– У вас в районе пока первое ограбление, но почерк знакомый. Не замечали подозрительных людей?
– Замечал. Каждый день с ними работаю. Я тюремный психолог.
– В “Крестах”? – девушка, чье имя я не спросил, а сейчас было как-то даже стыдно, спросила без интереса, будто просто поддерживая ненужный обоим диалог.
– “Белая Ночь”, – тоже без энтузиазма ответил.
– Весело там, наверное, – ухмыльнулась сотрудница полиции, с которой отчаянно хотелось сделать селфи: – А по вопросу. Не замечали, что у подъезда кто-нибудь отирается? Или следы вот такого вещества в замочной скважине? Быть может, царапины на двери или замке?
Конечно, я не сторонник питерского сленга, но услышать от полицейского “подъезд” вместо “парадного” было удивительно. Впрочем, удивление пропало к последнему вопросу – после получения письма я не осматривал дверь.
– Нет, ничего такого не замечал, – соврал я, мысленно поставив заметку обязательно проверить.
– Ну и чудненько, – заметно повеселела девушка: – А то сейчас времена такие. Нельзя быть уверенным ни в ком и ни в чем. Вот скажете вы соседям, что работаете с девяти до шести, еще и далеко от дома, а они на работе случайно кому-то скажут. А потом вот. Вскроют, ограбят, стены только оставят. Морозов, там долго еще?
– Заканчиваем, – ответил Морозов: – У тебя там как?
– На пять, – ответила девушка и мне показалось, что подмигнула напарнику. Тот почему-то улыбнулся и кивнул.