Я хочу, чтобы меня казнили
Шрифт:
– Я не собираюсь бежать. Только, если можно, не сильно заламывайте руку правую – у меня год назад была сломана ключица. До сих пор ноет.
Впоследствии “Максим Громов” рассказал следствию, где найти документы, что зовут его на самом деле Юрий, а фамилии нет и не было. На себя он взял более трех десятков нераскрытых дел, подробности о которых смог рассказать такие, что сомнений ни у кого не возникало – он не свидетель, а прямой участник. От адвоката Юрий отказался, а на суде сам требовал высшую меру наказания. Не удивительно, что суд удовлетворил такие настойчивые просьбы, удивительное началось дальше. По степени наказания за содеянное было принято решение направить Юрия в “Полярную Сову”, однако начальник этой исправительной колонии особого режима открыто заявил, что не готов к содержанию заключенного. С чем было связано подобное заявление, комментариев в итоге не поступило. Удивительно было и то, что на 450 заключенных не поступало жалоб на содержание, однако с Юрием возникла заминка. С переводом в “Белую Ночь” проблем не возникло, чему заключенный обрадовался, не скрывая удовлетворение. Чему он радовался, выяснить сразу не получилось ни у суда, ни у конвоиров, ни у Геннадия Илларионовича, который пошел встречать “профессионального коллекционера глухарей” лично.
Глава 3. Калинин и Серебрякова
Диссоциативное расстройство личности может проходить незаметно для окружающих, потому что странности поведения могут списываться на стресс, нервы или шалости. Самые известные случаи раздвоения личности описаны интересно для тех, кто не углублялся в изучение психологии дальше статей в журналах для женщин. Билли Миллиган – легенда психиатрии. Он вмещал в себе двадцать четыре личности и использовал в общении те, которые были выгодны в тех или иных случаях. Его долго пытались поймать на лжи, но до самой смерти в 2014 году не получилось, поэтому он остался рекордсменом и по сей день. Ко встрече с Калининым я готовился почти всю ночь, повторяя изученное в институте и прочитанное годами позже. Наверное, поэтому не сдержался и после приветствия зевнул:
– Добрый день, Оливер.
– Добрый день, – парень был на иррациональном позитиве: – Устали?
– Простите, – машинально ответил и подавил новый приступ: – Не выспался, но это к делу не относится. Меня зовут Антон Денисович и я тюремный психолог.
– Звучит, как начало титров из сериала, – Оливер улыбался и, казалось, не замечал, что находится в камере. Слишком много улыбчивых заключенных в последнее время стало попадаться.
– Оливер, вам в чувстве юморе не откажешь, – в иной ситуации я бы и посмеялся, но не сейчас точно: – Однако я хотел поговорить о том, почему вы здесь.
– Давайте, – беззаботно и даже как-то юношески бодро ответил мужчина.
– Вы убили престарелую пару, сами сдались и настояли на закрытом слушании дела. Почему вы сдались?
– Дело в том, что я не убивал эту пару, – развел руками Калинин.
– Вот как? – конечно, я уже догадался, к чему клонит Оливер.
– Да, их убила я, – мужчина сощурился и чуть выпрямил спину.
– Алиса, я так понимаю? – пытаясь не выдать волнение, нарочито безразлично отозвался я. Так быстро вывести вторую личность на диалог даже и не рассчитывал.
– Да, правильно, – личность Алисы была напряжена: – Добрый день.
– Здравствуйте, – конечно, я понимал, что расстройство личности влияет на настроение носителя личностей, однако столкнуться с этим вживую всегда интересно, поэтому решил подыграть и говорить с девушкой: – Так это вы убили престаре…
– Хватит их так называть, – резко перебила личность Серебряковой: – Не самые старые они были. Василий Куницын и Анна Серебрякова. Мои отчим и мать.
– В отчёте они фигурируют в качестве незнакомых Оливеру людей, – сверился со своими записями. Слишком уж убедительно говорил заключенный, что даже на секунду поверил в сказанное.
– Все правильно, – подтвердила Алиса: – Он их и знать не мог. Когда я была жива, я с Олли знакома не была.
– Значит, вы мертвы? – уточнил я, принимая правила игры. Смотреть на парня, который говорит от лица девушки было сложно, но ударить в грязь лицом не хотелось отчаянно.
– А вы новости не читаете? – скривил губы Оливер.
В материалах дела не было ни слова о возможных пересечениях личности Алисы с живыми или мертвыми людьми. Мой первый промах – нужно было перепроверить работу судебного психиатра, который не стал особо заморачиваться.
– Боюсь, что не знаю, о чем вы, – пришлось сознаться, однако это не помогло.
– Не боитесь вы.
В голове сделал пометку, что от слова-паразита нужно срочно избавляться, раз не первый раз попадаюсь уже.
– И здесь ваша правда, – примирительно склонил голову.
– Антон Денисович, можно просто по имени?
– Не стоит оно того, – я на самом деле не люблю переходить на личности с заключенными. Они всегда пытаются потом этим манипулировать, изображать близость, просить поблажки.
– Антон, правд много, а истина одна, – проигнорировав мой комментарий, продолжила говорить Алиса голосом Оливера: – Я была дочерью Анны Михайловны Серебряковой и Геннадия Васильевича Серебрякова, основателей Международного Объединённого Банка. Новость о том, как я разбилась в аварии не могла пройти мимо вас. Кстати, можно на ты?
– Думаю, что ответ мой ни на что не повлияет, – осталось только развести руками.
– Здесь вы заблуждаетесь, Антон, – Оливер чуть приблизился к стеклу: – Отчество – переоцененное и используемое только в нескольких языках обозначение родового имени.
– Алиса, я прекрасно знаю, что это. Ещё это способ более точно идентифицировать собеседника.
– И вы считаете, что к нам много Антонов приходит каждый день? – не скрывая сарказм, уточнила Алиса: – Отчество выражает почтение и здесь я предложила вариант обращения на ты, чтобы приравнять нас в беседе.
– Давайте, все же, на вы, – манера общения Алисы напрягала и это прозвучало в моих словах, за что и зацепилась личность девушки.
– Конечно. О какой равности может идти речь, когда мы за стеклом, а вы нас изучаете, – Оливер нахмурился и скрестил руки на груди. Обычно это закрытый жест, но что можно считать обычным у человека с раздвоением личности?
– Так как вы разбились, Алиса? – после небольшой паузы я решил вернуться к своему промаху. У Алисы были другие планы:
– Она больше не хочет с вами говорить, Антон Денисович, – я не заметил, что Оливер опять слегка сгорбился: – Извините.
Переход от личности девушки к парню и наоборот не менял тембр голоса и это раздражало сильнее, чем своенравность Алисы. В своих записях отметил, что нужно научиться постоянно следить за мелочами в движениях Оливера.
– Что ж, хоть успели познакомиться, – дежурно улыбнулся и перешел на беседу с парнем: – Оливер, вы понимаете, где находитесь?